Олег Кожевников - Государь [litres]

Совещание командиров бригад и полков в самом начале напоминало бенефис великого князя. Деловой разговор начался только через полчаса бурных выражений одобрения действиями Михаила Александровича в столице и во время недавнего нападения бандитов на автомобиль великого князя. Бекович-Черкасский, как я и думал, провел блестящую пиар-акцию по пропаганде героических действий великого князя среди офицеров дивизии. Даже серьезные, воюющие уже третий год офицеры были горды, что их бывший командир дивизии показал себя настоящим бойцом и героем. Через эти полчаса я понял, что задача гладкого вхождения в среду фронтовых офицеров, на которых я мог рассчитывать в дальнейшем, можно сказать, выполнена. И как говорил Кац – после того как у офицеров Туземной дивизии сложится впечатление, что в Петрограде великий князь проявил себя как настоящий мужчина, то примут они его всем сердцем и уже не будут обращать внимание на несоответствие нынешних привычек Михаила Александровича тем, которые имел генерал-лейтенант до отъезда в столицу. Была снята проблема, которая грызла мой мозг практически с момента вселения сущности технаря НИИ Мозга в тело Михаила Александровича. Что касается отсутствия навыков кавалериста, то теперь, после рассказов Бековича-Черкасского о том, как великий князь расправился с огромной бандой, напавшей на его автомобиль, ни один джигит не удивится тому, что командир корпуса предпочитает передвигаться на «Форде», а не на лошади. Теперь для всех джигитов «Форд» ассоциировался как боевая колесница великого князя. Передвигаться на ней было круче, чем на лучших кровей алхетинце. Сейчас каждый уважаемый воин дивизии поменял бы всех своих лошадей на подобный автомобиль.

Эти мысли скакали в голове, пока продолжались комплиментарные речи. А горцы умели говорить цветисто и образно, и как я заметил, в этом они начали соревноваться между собой. Говорили в основном только горцы, а такие офицеры, как полковник Попов, мнение которых меня очень интересовало, молчали, с интересом наблюдая за развернувшимся бенефисом великого князя. Но это было до того момента, когда я осознал, что теперь для большинства офицеров полностью ассоциируюсь с Михаилом Александровичем. Вот я и стал им, и, как настоящий великий князь, гаркнул:

– Прекратить балаган, это вам совещание командиров бригад и полков, а не бенефис великого князя. Вскоре предстоят жесточайшие бои с настоящим, хорошо обученным противником, а вы тут о победах над какими-то бандитами говорите!

Базар прекратился, и началось серьезное обсуждение подготовки подразделений дивизии к предстоящим боям. И теперь основную скрипку играли не говоруны, прославляющие геройства великого князя, а те офицеры, которые раньше молчали и не пытались выглядеть красиво перед Михаилом. А я с интересом слушал, чем дышит армия осенью 1916 года – какие трудности испытывают командиры полков и как собираются их преодолевать. После высказываний офицеров вниманием присутствующих опять завладел я, начав рассказывать о плане противоборства неизбежным ударам противника по позициям наших частей. И сославшись на указания командующего фронтом, поставил перед командирами задачу подготовки их подразделений к рейдовым действиям в тылу у противника. Затем, наверное, в течение получаса отвечал на вопросы о том, каким образом эти подразделения окажутся в тылу у неприятеля. Вопросов, как действовать в австрийском тылу, ни у кого не возникло. Ясно было, что джигиты будут воевать, как обычно – быстрые перемещения с вырезанием попавшихся на глаза гуяров. Мои слова, что во время рейда пленных не брать, чтобы не копить балласта, были встречены с большим воодушевлением. Одним словом, дивизия была готова ринуться в задуманную мной рискованную авантюру. В отличие от многих частей Русской армии, солдаты которой устали от войны и даже под страхом расстрела не пошли бы в атаку. А джигиты готовы были рисковать своими жизнями.

После знаменательного совещания в Туземной дивизии у меня как будто выросли крылья. Страх, что меня не воспримут истинным Михаилом Александровичем, ушел, и я уже смог погрузиться в дела, не стараясь выглядеть истинным аристократом и великим князем. Ввел в оборот привычные для XXI века выражения, в основном, конечно, ругательные и матерные. А как тут не ввести, когда постоянно приходилось ругаться. Все делалось через пень-колоду и настолько неуверенно и медленно, что нервы не выдерживали, и я срывался. В любой момент австро-германцы могли ударить, а у нас еще даже тревожные группы не были нормально подготовлены. Тревожными группами начали с подачи Хватова называть кавалерийские полусотни с приданной радиостанцией, которые должны были предупреждать штаб корпуса о начале наступления противника. И только после их сигнала начинался план «Троянский конь».

Это, конечно, с моей точки зрения тревожные группы были недостаточно подготовлены, а по мнению офицеров из штаба корпуса – все было отлично. Нижние чины опытные ветераны и хорошие кавалеристы, офицеры не раз участвовали в стычках с австрийцами и не растеряются, если противник начнет наступление, радиостанции работали и в штабе корпуса, аппаратами Морзе принимались их тестовые сообщения, посланные с расстояния ста верст. Вот этот этап подготовки рейдовых групп я хорошо знал, так как сам контролировал обучение прибывших телеграфистов работе на радиостанциях. А грузовики, на которых связисты должны были передвигаться, можно сказать, готовил сам. А что делать? Во всей фронтовой школе, готовившей водителей, не оказалось грамотных механиков, разбирающихся в трофейных немецких автомобилях. В грузовиках, которые поставляли союзники, кое-как могли, а в трофейных нет. Хотя, на мой взгляд, в этой допотопной технике не было ничего сложного. Так как я считал вопрос связи и мобильности главным в успехе предстоящей операции, то пришлось генерал-лейтенанту и великому князю стать главным механиком. Кстати, это не вызвало особого удивления – уже и до Житомира дошли слухи о великом князе, как о явлении перевоплощенного Петра I. А мое копание с автомобилями, замасленная спецовка и грязные руки только укрепляли эти слухи.

Имеющиеся трофейные автомобили я отладил, но вот подготовку личного состава тревожных групп упустил. Доверился Марату, который занимался их формированием. Даже похвалил его, когда через три дня после получения распоряжения он доложил мне, что тревожные группы готовы и можно выдвигать их в полосы армий. Про себя я, конечно, удивился такой оперативности, поэтому и решил проверить, что за чудо-отряды сформировал мой бывший ординарец. Проверил и ужаснулся – как летучие отряды для мелких укусов неприятеля они, может быть, и годились, но для отслеживания действий неприятеля не годились. Даже толком ползать по-пластунски не умели. Джигитов, конечно, Марат подобрал отважных и ловких, но выдержка отсутствовала даже у офицеров. Проверив подготовку тревожных групп, я понял, что джигитов на это дело ставить не нужно – их дело нападать и прорываться во вражеский тыл, а отслеживать намерения неприятеля горцы не годятся. Весь вечер думал, где же найти опытных и выдержанных бойцов, которые при этом могли бы быстро доставить информацию до радиостанции (на лошади, конечно).