Виталий Останин - Два мира по цене одного

— У него атака со станом. Эти двое уже не жильцы.

Однако соратники, попавших под парализацию, считали иначе. Вокруг Спящего ужаса — бредовей зверя нельзя было назвать? тут же возникли три тройки, а ещё одна подхватила и вынесла из зоны поражения окаменевших бойцов.

Зелёные, получив поддержку, попробовали контратаковать, но особого успеха не добились. Вообще, выглядело всё так, словно появление червя не было для игроков ни проблемой, ни неожиданностью. Будто бы они точно знали, где и когда появится тварь.

Маги нападавших в минуту положили остатки защитников и переключились на методичное уничтожение чудовища. Стояли они далеко, за пределами броска пасти, в то время как воины оттягивали внимание червя на себя, не заботясь о нанесении урона. В целом, Игорь должен был признать, тактически игроки действовали верно.

— Ну вот и всё, — Оберт поднялся, давая понять, что шоу закончено. Сделал это он ровно в тот миг, когда последний ледяной шип пробил шею монстра насквозь, и тот повалился на землю. — Дальше уже неинтересно. Лут с него такой себе — больше ради опыта рейд.

Игорь, тоже решивший, что увидел всё, что хотел, последовал примеру спутника. И замер, поднявшись на ноги. То, что он увидел внизу, ему совсем не понравилось.

Игроки оставили две тройки возле тела монстра и оставшимися силами направились к общинным домам. Взломав дверь первого, они принялись выволакивать из него зеленокожих женщин. И убивать их.

— Это неправильно, — произнёс боярин, чувствуя, как толкается изнутри дар. Предчувствуя драку.

— Пока данж не зачистят полностью, он не считается пройденным. — пожал плечами Оберт. — Пойдём уже.

Но Игорь его не слушал. Он готовился к бою. Мобы они там или нет, смотреть на то, как игроки резвятся в беззащитном поселке, он не мог. Да и идея одна в голову пришла, потенциально интересная.

Дело было не в том, что существует огромная разница между убийством в бою, даже заведомо выигрышном для одной из сторон, и резнёй женщин и детей. И не в том, что воины таким себя марать не должны, поскольку содеянное оставляет пятна на душе, от которых она со временем осыпается ржавой трухой. И уж, конечно, не в том, что очень хотелось нормальной драки, а не пробы сил на плюшевых троллях. То есть, ни в одна из причин по отдельности не была доминирующей. А вот собранные вместе, эти причины, неожиданно стали для боярина достаточным аргументом, чтобы вмешаться.

Да и смотреть на избиение мобов было неприятно. Перешагнув тридцатилетний рубеж, мужчина иллюзий в отношении себя не питал и, принимая свои поступки как ситуационно необходимые, большинством из них не гордился. Но в том, что делали сейчас два десятка игроков, было что-то неестественное и мерзкое. Пройти мимо такого было просто нельзя. И плевать, что всё вокруг нарисовано игровыми дизайнерами и оживлено искусственным интеллектом суперкомпьютера. К тому же, с его точки зрения, разницы между игроком и неписем не было никакой. Зато последние могли быть полезны…

Он сорвался с холма, когда один из игроков двумя слившимися в одно движениями ударами перерубил шею матери и проткнул мечом ребёнка — мальчика лет шести. Пока мёртвые тела ещё опускались на землю, он уже накачал мышцы аспектом силы, а ближе к стенам — активировал щит и пульсар. Влетев в поселение — иначе трёхметровые прыжки и не назовёшь — отправил последний в группу охраняющих труп зверя игроков. И для верности пронзил каждого упавшего “велесовыми стрелами”. Чёрные молнии разорвали уже мёртвые тела.

Женщины зелёных сопротивлялись. Бестолково, не нанося игрокам никакого урона, но всё же не желая умирать покорно. Их короткие копья и ножи едва царапали брони захватчиков, но каждой своей смертью они покупали время для своих детей. Станут так поступать компьютерные программы? Может и станут, чёрт его знает, какие алгоритмы управляли их действиями, но для боярина это ничего не значило. Он добежал до общинных домов и начал убивать.

В минуты боя мысли Игоря замерзали, как рыбки в мелком зимнем пруду. Оставалась лишь холодная гладь льда, присыпанная тонким слоем снега и горящая под ним ярость. В такие моменты он переставал быть человеком, становясь зверем, доказывающим прочему животному миру, что именно он тут хозяин.

Мечник пытается закрыться щитом — и хищник впечатывает его в землю “монолитом”.

Маг направляет в сторону зверя посох с горящим у навершия огнём — и лишается головы, снесённой чёрной молнией.

Стрелы двух лучников бессильно ударяются о эфирный щит, прикрывающего спину убийцы — их владельцы сгорают в пламени пульсара спустя секунду.

Стена огня отрезает игроков от древней. Один неосторожный воин пытается её перескочить и коротко, по-заячьи, кричит, сгорая в пламени ярости боярина.

Каждый шаг, каждое движение, каждое применение дара служили только одной цели — убивать. Боевой маг — это не миротворец, не пугало для потерявших границы реальности соседей. Боевой маг — это убийца. Зверь, выращенный другими зверями для одной только цели — войны. В мирные времена Игорь мог выглядеть как приятный в общении мужчина с безупречными манерами. Учтивый, обходительный, с доброжелательной улыбкой, он мог поддерживать разговор о политике или школах живописи, а одевался у лучших портных города.

Но всё это было лишь камуфляжем. Овечьей шкурой, которая опадала на землю и открывала иное существо — рождённое для боя. Когда приходило время, пробуждался настоящий боярин. Тот, кто льёт кровь и сжигает плоть. Совершенное орудие смерти.

Группа игроков продержалась против него меньше минуты, оставив на утоптанной земле посёлка обугленные и окровавленные трупы. Последний — кажется, это была та лучница с непомерно большим луком, успела выкрикнуть ему что-то. Про месть и большую ошибку, которую он сейчас совершает. Игорь убил её гуманно: уклонился от странно светящейся стрелы, пущенной почти в упор, и ударил напоённой силой рукой в висок. Женщина, всё же, пусть бы воин.

Оглядел поле боя с удовлетворением — всё как должно быть. Он начал схватку, и он её закончил. Ярость понемногу подёргивалась пеплом, возбуждение схватки неспешно отступало. Тогда он и посмотрел на спасённых. Три десятка зеленокожих женщин, выставив в его сторону ножи и короткие копья, жались к стене общинного дома. Они бросали взгляды то на него, то на побоище, которое он устроил, и не могли решить, кого им больше бояться.

— Я вас не трону, — пересушенным даром горлом выдал Игорь. — Можете не бояться.

— Ты чё наделал, чел?! — в этот момент к нему подбежал Оберт. Вид у спутника был презабавный: этакий здоровяк, увешанный оружием, и с лицом испуганного ребёнка.

— То, что должен был, — не стал пускаться в объяснения боярин. Да и что бы он ему сказал? Что сильный живёт за счёт слабого, а значит должен его защищать? Что нельзя убивать женщин со щенятами? Что только идиот уничтожает кормовую базу? Или что он был до безумия рад, сделавшись на недолгое время тем, кем был рожден? Что из этого?