Виталий Останин - Пророк

– На том и порешим. Триумвират устраняется от вопроса Перми, – молвил он. Хотел было добавить, что данное решение отложено на неопределенный срок, до возвращения Антошина, но передумал. Давать зароки – всё равно что дома на песке строить. – Давайте к другим вопросам. Что там с нихонцами, Алексей?

Собрание проходило в Хабаровске, столице княжества, расположенного аккурат посредине земель Триумвирата. В небольшом кабинете – оно было рабочим, а не протокольным, так что пыль в глаза пускать было некому, да и незачем. Князья знали друг друга достаточно давно, чтобы не обращать внимание на внешние атрибуты власти и возможности друг друга. Нейтральный белый цвет стен, офисные жалюзи на единственном окне, три кресла, столик с напитками и мужчины в деловых костюмах. Не скажешь, что в этом месте и этими людьми вершится международная политика. Затрагивающая интересы миллионов людей из десятка стран.

А именно так и было. В границах Триумвирата уместилась бы вся Европа, да ещё и для османов бы место нашлось. Обширные земли, богатые, удобно расположенные. Их владетели последние сотню лет определяли политику всего Дальнего Востока. И вынуждали принимать в расчёт происходящее здесь хозяев земель куда более отдалённых.

Взять хотя бы Империю Нихон, с которой вражда за влияние в регионе шла очень давно и прекращаться не собиралась. У русских было очень много претензий к островитянам, да и те, не особенно напрягая память, могли бы поднять десяток-другой обид.

– Что с нихонцами? Берега потеряли, вот что! – ответил на вопрос Пояркова Невельской. Резко поднялся, нарезал пару кругов вокруг сидящих и вновь уселся на своё место. Его княжество граничило с азиатами по морю и больше других страдало от их внешней политики. – Окончательно. Надо наказывать, я считаю.

На манеру поморца мельтешить во время разговор уже давно никто не обращал внимания. Таковы Невельские – неподвижность представителям рода владеющих Хлябями сохранять было физически сложно. Бурлящая сила с трудом удерживалась внутри, требуя от носителя компенсации хотя бы в движении тела.

– Скор ты наказывать, – обозначил улыбку Николай Олегович. Отеческую, статус “дядьки” обязывал. – Острова зальёшь?

Он понимал гнев поморца, но потакать ему не собирался. Горячая кровь и стылая вода – худшее из всех возможных сочетаний. Начать войну легко – для этого у каждого из здесь присутствующих было достаточно силы. Куда сложнее остановить её. Или, скажем, жить с последствиями.

Алексей Иванович отвел глаза, стыдясь скоропалительной своей реплики. Хотя быстро погасший огонёк в его взгляде и говорил – да, залил бы! Накрыл бы таким цунами, до середины острова бы волна дошла! Но понимал последствия, а потому и стыдился горячности.

– А я согласен с Лёшей, – “неожиданно” поддержал Борис Ерофеевич младшего товарища. – Он, конечно, горяч не по чину, а по возрасту, но нихонцы, Николай Олегович, и правда берега потеряли! Причём, в прямом смысле.

Хабаровы с Невельскими, кроме дружеских отношений, ещё и в родственных отношениях состояли. Что, зачастую, проявлялось в таких вот своевременных поддержках во время обсуждений. Однако это никогда не влияло на трезвость принимаемых после решений.

– Опять “браконьеры”? – Поярков выделил слово особо.

– Если бы, дядь Коль! – вновь взял слово молодой князь. – Государственные рыболовные артели в стокилометровой зоне! Кильватерными колоннами просто ходят!

– С флагами? – “не поверил” Николай Олегович. Настало время тушить горячность молодости опытом зрелости.

– Ну, не совсем же они умом скорбные… – тут же сдал назад Невельской.

– Но и не скрываются, – Хабаров. – Надо что-то решать! А то на шею сядут.

Благовещенский владетель медленно обвёл глазами собрание, задумчиво покивал, после чего вкрадчиво поинтересовался:

– А как с Нихоном закончим, за Саха возьмёмся, верно? От якутов совсем житья нет! А после уже и с маньчжурами разберёмся? А то ведь и те, и другие ведут себя непотребно. Да и Мин… Ни во что нас не ставят!

Тон, который молодые князья хорошо знали и втайне побаивались, возымел своё действие. И Невельской, и Хабаров тут же задействовали разум, “вспомнив”, что их земли окружены азиатами со всех сторон, разве что запад был прикрыт Сибирским союзом. Да и то, прикрыт – слишком уж сильное слово. Скорее, граничит. Русские, конечно, но территориальные вопросы у всех имеются. Начни войну с одной стороной, тут же получишь удар от другой.

Дальневосточная политика всегда была взвешенной и осторожной. Вилась змеиным следом по мокрому песку, лесной тропинкой плутала по непроходимым дубравам. Пряталась за улыбками, дорогими подарками и вынужденными компромиссами. Но не была и беззубой – русским князьям всегда было чем ответить “потерявшим берега” соседям.

– Переговоры опять? – хабаровский князь задал вопрос, отлично скрывая отвращение к упоминаемому предмету. Но недостаточно, чтобы этого не заметил Поярков.

– Ну зачем же сразу, Борис Ерофеевич! У нас, насколько я понимаю, производство чёрной металлургии в этом году совсем снизилось?

– И насколько сильно? – понятливо подхватил Невельской.

– Процентов на пятнадцать, не меньше.

– Да и с цветной – беда! – включился и Хабаров.

– Неужто опять цены придётся повышать?

– Да и сроки поставок к чертям полетят!

– Без выражений, Борис Ерофеевич.

– Прости, Николай Олегович. Я просто представил удар по рынку ценных бумаг…

– Это да! – посмаковал Поярков размеры потерянной прибыли держателей этих самых акций в Киото. Даже лицо нихонского тэнно вообразил на краткий миг, оскалённое и гневное. В груди сразу потеплело. – Но не рублем единым, как говорится, жив человек.

– Финансовый удар нихонцы выдержат без труда, – прикрыв глаза сообщил Хабаров, явно прокручивая в уме сводки и котировки.

– Ну, если он будет один, то да. У тебя, Алексей, старший, кажется, в силу входит?

Долго знающие друг друга мужчины с полуслова понимали невысказанное.

– Беда просто с контролем! – Невельской очень натурально изобразил скорбь от того, что никак не может научить сына удерживать родовую силу без последствий для окружающих стран.

– Как бы до Сахалина волна не дошла.

– Как раз собирался его на море взять.

– Там, конечно, на том Сахалине, деревеньки одни…

– Весь ущерб возместим.

– Да и о поездке в газеты бы дал заметку. Может, всё-таки, сделают выводы заранее.

Из всех аспектов царского дара, Хляби считался самым экологически безопасным, правда и самым ограниченным в области применения. Для того, чтобы морская волна поднялась и ударила по берегу, требовалось, что очевидно, море. Зато земля, вычищенная от людей и их построек тысячами тонн ревущей воды, не страдала. Дождись когда высохнет и заселяйся – никаких последствий, если сравнивать с той же Шестой казнью.