Данияр Гафаров - Восход [СИ]

— Ну, если мне всё удастся, то воспользоваться они им не успеют. Не знаю, куда ведёт этот тоннель, только сдаётся мне, что они просто потратили деньги на ветер. — Рассмеялся я. — Знать, что у тебя под землёй есть спасение, и не успеть им воспользоваться, будет очень обидно. Ладно, вы как хотите, а я спать. — Я встал и направился наверх. — Завтра будет интересный день, — сказал я, зевая, — надо выспаться.

До здания ЦРУ меня подкинул Крестник. Остановившись не далеко от здания, на заправке, он открыл пассажирскую дверь, «осматривая» салон, и в этот момент я выскользнул из салона, привычно уже остановив время и побежав в сторону здания. Там, недалеко от здания, я нашёл укрытие и восстановив время, стал ждать, когда появится посетитель, который откроет «для меня» дверь. Войти я собирался через парадный вход и никак иначе. Долго ждать не пришлось, там довольно интенсивно проходили люди, приходилось из этих вариантов выбирать наиболее удобный для меня, и когда такой момент настал, остановив время, я скользнул в фойе, из своего не просматриваемого укрытия и преодолев турникеты. Гораздо дольше пришлось искать укрытие в самом здании, такое, из которого и мне было бы видно окружающее. Я нашёл такое место, не очень посещаемое у местных, судя по пыли на полу. Это было на балконе второго этажа встроенной ниши и прикрытой занавеской. Через занавес я прекрасно видел нижний этаж. В этот раз прождать пришлось долго. Часа два я стоял и выискивал взглядом начальника охраны. Я уже подумал, что его сегодня нет на работе, когда он меня порадовал своим визитом. Выйдя из комнаты охраны, он зорко оглядел окружающих и направился к турникетам. Лучшего момента было не придумать. Остановив время, я вышел из-за ниши, спустился на первый этаж и подойдя к нему, проверил карманы. Залазить в каждый карман чревато, в таком состоянии можно повредить ткань, поэтому очень осторожно я сначала проверил боковые карманы форменной куртки, прощупывая их, и мне повезло, ключ оказался в правом боковом кармане. Обычная карта, как банковская, но с фотографией на ней. Аккуратно её вынув и осмотревшись вокруг, я заметил проходящую рядом работницу и застывшую сейчас также, как и этот начальник охраны, которая возвращалась от кофейного автомата, с кружкой кофе в руке. И тут меня посетила гениальная идея. Мне нужно на время устранить этого начальника, что бы он, не мелькал среди работников, а лучше всего это сделать в туалете. Что он сделает, если на него пролить кофе? Думаю, он воспользуется туалетом. Вот я и подстроил такой сценарий. Я ударил слегка по кружке с кофеем в сторону начальника охраны, а сам поспешил в туалет. Пришлось проявить себя до подхода в туалет и в таком месте, где камеры не охватывали территорию. Что бы найти туалет — пришлось поплутать, почему-то у них не было указательных табличек. Только двери обозначены. Найдя эту злополучную дверь, я стал осматриваться — где можно было выйти в нормальное течение времени, что бы, не шокировать присутствующих раньше времени и не поднять панику, и такое место я нашёл, не далеко от туалета за поворотом. И камеры были направлены от меня.

Вывалившись в нормальное время, я направился в туалет. Там, заняв одну из кабинок — стал ждать. Сразу, после того, как я устроился в кабинке, за мной кто-то зашёл, и по его ругани я понял, что это именно тот, кто мне нужен. Пока никто не появился, я подошёл к нему, и он, увидев, что в зеркало смотрит его дубль, забыл даже как дышать, так и застыл с открытым ртом. Долго шокировать его я не стал, время для нас важнее. А он всё равно уже труп, только не догадывается об этом.

Кто-то меня обвинит в чрезмерной жестокости, может оно и так. Особенно это любят делать наши доморощенные либералы. Ценность жизни и всё такое. А я скажу так, если на чашу весов ляжет жизнь ребёнка и благосостояние моей страны и моего народа, я выберу мой народ. Да, я уничтожу этого ребёнка, но не потому, что я такой маньяк, а потому, что из-за этого ребёнка может погибнуть гораздо больше людей, моих близких людей, а своя рубашка всегда ближе к телу. Тем более, что тип, стоящий передо мною, уж никак не похож на того ребёнка. Он винтик той системы, что ломает мою страну. Ломает грубо, через колено. Так, как они привыкли ломать всё вокруг. Так, как они сломали коренное население этой страны, индейцев. И сейчас нас они представили такими же индейцами. Но уже сейчас многое изменилось в нашей стране, и в первую очередь, ликвидирована основная часть той сволоты, что насаждала эти порядки у нас, продажная шушера. И теперь им будет очень не просто противостоять нам. Мы Великая Страна, и я это докажу.

Вырубив этого охранника, я подтащил его к кабинке, заволок его туда и закрыл изнутри, усадив его на унитаз. Пусть отдохнёт маленько. Всё равно будущее уже переписано, а так попадёт к себе… Не знаю, во что они верят, там и рассудят, праведно он жил или нет.

Выбравшись из кабинки, я не стал играть со временем, а просто пошёл в сторону того самого хранилища улик. На мне маска, и все, кто видел меня — узнавали и не задавали вопросов. Я выполнял свой обычный обход.

Подойдя к двери хранилища, я приложил ключ к считывающему устройству, и дверь, щёлкнув, приоткрылась. Я открыл её, и зайдя внутрь, захлопнул за собой. Вот тоже, зачем этому охраннику допуск на проход в такие места? Насколько я знаю, внутри этого помещения, охраны быть не должно, или может, я чего-то не понимаю? И она всё же есть? Как оказалось, есть. Сидит в прямой видимости от окна выдачи. Это затрудняло решение, но не отменяло его. Увидев меня, охранник встал со своего стула, приветствуя меня, а я, махнув ему рукой, направился к окну выдачи, осматривая помещение в ЭМИ зрении. И не зря. Я нашёл одну камеру, вмонтированную в инкрустацию настенных часов. Эта камера охватывала всё помещение, и мне она могла сильно помешать. Ну, ничего, главное найти, а там мы избавимся от надсмотрщиков.

Подойдя к окну, я попросил работника показать мне документацию по фиксации выдачи вещественных улик. Просьба хоть и не привычная для моей должности, ведь меня это никак касаться не должно, и на лице работника я увидел именно это выражение, но так как это было не секретной документацией, он предъявил мне её.

— А что с твоим голосом, Майк? — Спросил он меня, охранник тоже всполошился, и всполошился он именно после моей просьбы. А спрашивал я почти шёпотом, изображая воспаление связок.

— Ерунда, — прохрипел я, и махнул рукой, — мороженным застудил.

— Но ты же не ешь мороженное? — Удивился он.

— Вот оттого и застудил, что не ем. — Ушёл я от ответа. Охранник, что стоял тут на страже, занервничал, вероятно, он заметил какое-то несоответствие. Больше медлить нельзя, иначе тот может сделать что-то, что не входит в мои планы.