Безбашенный - Арбалетчики князя Всеслава [litres]

– Приветствую, тебя, Тордул! – хозяин шутливо отсалютовал нашему командованию только что допитым кубком вина. – Ты даже не представляешь себе, как я рад твоему прибытию!

– Точнее – моего отряда? – осклабился тот.

– Ну, ты и один стоишь трех хороших бойцов, – отшутился обладатель всей этой роскоши. – Но ты прав – я рад каждому прибывшему с тобой человеку.

По его знаку флейтист заткнулся и вышел, а другие рабы внесли табуреты – резной для нашего «почтенного» и простые для нас, рядовой солдатни. Но вина всем налили из одного и того же кувшина – видимо, здесь тоже не было принято слишком уж злоупотреблять субординацией. Смакуя напиток, оказавшийся очень даже неплохим, мы с Хренио не без удовлетворения отметили, что интенсивная языковая практика пошла нам на пользу, и мы понимаем уже почти все.

Тордул представил нам хозяина, досточтимого Ремда, приходящегося племянником досточтимому Волнию и возглавлявшего, говоря современным языком, металлургическое предприятие нашего нанимателя. Из сказанного с очевидностью следовало, что наш отряд поступает в распоряжение означенного Ремда, который с этого момента становится для нас вышестоящей командной инстанцией…

– Я все-таки рассчитывал, что дядя пришлет мне лучников! – заметил наш новый «главнокомандующий», заслушав доклад нашего непосредственного о численности и составе подкрепления.

– Ты не хуже меня знаешь, досточтимый, как нелегко найти хороших лучников в нашей стране, – возразил Тордул. – Все лучники Гадеса наняты городом, а греки…

– Знаю! Да и сколько там тех греков! Будь это легко – я нанял бы сам, не беспокоя такими пустяками дядю. Но их нет, а они нужны как воздух!

– Четыре моих стрелка вооружены маленькими аркобаллистами! – так назвал наш командир на греческий манер наши арбалеты, и по его знаку мы показали хозяину дома свое оружие.

– Самодельные?! – поразился тот.

– Они говорят, что можно сделать гораздо лучшие, если им предоставить мастеров и все необходимое.

Я подтвердил, поскольку над этим вопросом уже мозговал, а схему спускового механизма классического средневекового арбалета знал. При наличии металла и людей, умеющих его обрабатывать, особых сложностей я тут не видел. За исключением разве только финансовых, конечно, но под «всем необходимым» подразумевается ведь и звонкая монета.

– Думаю, что эту проблему мы решим! – проговорил Ремд, поразмышляв. – Со временем. А пока вы и со своими самоделками вполне сойдете за лучников, – он уже сообразил, что ценой снижения скорострельности в нашем оружии достигается гораздо лучшая прицельность, так что в грубом приближении примерно то на то и выйдет. – Итак, четверо – негусто, но куда лучше, чем ни одного.

Как оказалось, мероприятия, аналогичные советской «политинформации», знали и жаловали и в античном мире. «Досточтимый», придя в благожелательный настрой, просветил нас об обстановке в стране. Со слов нашего непосредственного начальника мы уже успели вычислить, что на дворе стоит 197 год до нашей эры. Четыре года прошло с момента окончания Второй Пунической войны и почти десять – с изгнания из Испании карфагенян. Таким образом, формально верховная власть в стране теперь принадлежала Риму, но до сих пор наместниками здесь были люди из окружения Сципиона, продолжавшие его политику невмешательства в местные порядки. Кое-какая дань с подвластных племен, конечно, взималась, а беспредел пресекался, но в остальном «римская» Испания жила своей собственной жизнью – гораздо лучше, чем под прежней властью Карфагена. Да и то сказать, разве сумел бы Сципион овладеть страной, если бы на его сторону не перешло местное население? И разве только иберы? Финикийцы Секси, Малаки и даже самого Гадеса, устав от тяжелой и загребущей руки североафриканского «старшего брата», добровольно присоединились к Риму на правах союзников и живут себе, как и жили. В Гадесе, например, до сих пор нет римского наместника. Но в этом году римский сенат, недовольный слишком малыми доходами от формально подвластной страны, отказал в назначении ставленникам Сципиона и направил в Испанию двух преторов – Гая Тудитана в Ближнюю Испанию и Марка Гельвия в Дальнюю, как раз из турдетанских земель и состоящую.

Оба наместника – ставленники группировки, соперничающей с кланом Сципионов, которую после смерти ее прежнего лидера, Квинта Фабия Максима, возглавляет теперь сенатор Марк Порций Катон. Этот ревнитель «римской старины» требует превращения Испании в настоящую римскую провинцию, и Марк Гельвий – его личный ставленник – свирепствует в турдетанской Бетике сверх всякой меры. У Кулхаса, например, верного союзника Сципиона, этот глупец отобрал одиннадцать из двадцати восьми подвластных тому ранее городков. Конечно, Кулхас – не природный царь своих земель, а воспользовавшийся военной неразберихой захватчик, но разве так следует обращаться с союзниками? Если добавить к этому резко возросшие поборы – сам-то Катон честен, надо отдать ему должное, но о его прихлебателях этого не скажешь, а они наполняют свою мошну ну никак не за счет римского государства, которое требует своей львиной доли – стоит ли удивляться недовольству местного населения? Странно было бы, если бы оно не восстало!

Проинформировав нас в общих чертах о «большой политике», Ремд перешел к разбору «малой», касающейся нас непосредственно. Как мы уже въехали и сами, мятежные вожди воюют с новыми римскими наместниками и их новыми римскими порядками, а против прежних сципионовских ничего не имеют. Частные владельцы рудников, в том числе и Волний, таким образом, их врагами не являются. Если отношения между ними были нормальными при Сципионах, с чего бы им испортиться теперь? Загвоздка в другом – говоря современным языком, в «эксцессах исполнителей». У Кулхаса с Луксинием и в постоянном-то войске были тысячи людей. Теперь же к ним добавились еще и многие тысячи крестьянского ополчения. Разве за всеми уследишь? Дисциплина же у этих «партизан» еще та – формально подчиняясь своим вождям, на деле они творят все, что самим заблагорассудится, и уж случая пограбить не упустят. Вожди же, нуждаясь даже в таком войске, вынуждены смотреть на эти безобразия сквозь пальцы, так что управы на мародеров нет никакой. В результате каждый владелец ценного имущества оберегает его сам, как только может – вот как наш наниматель, например.

Вдобавок все эти обстоятельства приводят к парадоксальному раскладу. С одной стороны, группировка Катона в перспективе намерена полностью прибрать страну к римским рукам – в том числе и все прибыльные дела передать римским гражданам. Таким образом, в долгосрочных интересах клана Тарквиниев, дабы не потерять рудники, было бы восстановление прежних порядков, за которые и выступают мятежники. Но, с другой стороны, их господство чревато разорением здесь и сейчас. Этого тоже допустить нельзя, и от наемников клана требуется соблюсти некую золотую середину – отвадить мародеров от собственности клана, не нанося им при этом слишком уж большого урона. Конечно, хороший бандит – мертвый бандит, но пусть уж лучше их убивают римляне, расплачиваясь за это собственной кровью, и чем обильнее – тем лучше…