Валерий Мелик - Корнет из нашего времени. Часть вторая

Сынишка ее, почувствовав, что происходит что то непонятное, тоже притих и насупился.

— Вы? А что Вы, как работали, так и будете. Чем Вам эта работа не нравится? Если конечно не нашли что другое. Ведь не нашли?

От волнения Елизавета стала заикаться, лицо покрылось красными пятнами, она еле слышно вымолвила:

— Н-нет, г-где ж ее искать — то? А к-как же… , если ж Вы б-будете жить в П-петербурге… , а мы тогда как?

— Елизавета, даже если я буду жить в Петербурге, это никак не отразится на вашем жаловании, а квартира у меня оплачена на год вперед, кто то за ней же должен следить. Жалование вам я буду выдавать, как и раньше, 1 числа каждого месяца. Даже будучи в отпуске, я собираюсь иногда приезжать в Царское Село, что же мне тогда, в гостинице останавливаться? Надеюсь, что в квартире будет должный порядок…

Это немного успокоило ее, но в глазах все равно оставалась настороженность.

— Ваше сиятельство, да конечно же… Вы же только скажите… Вы только не бросайте нас, куда же мы…

— Елизавета, — в моем голосе появился метал, — давай подведем итог. Повторяю, два месяца я буду жить в Петербурге, иногда буду приезжать сюда. Кстати, я разрешил корнетам Лишину, Бурсаку и Эвальду иногда приходить сюда, естественно, без всяких излишеств, все в пределах разумного. По истечении отпуска я опять буду проживать здесь, так как оставлять службу пока не планирую. Жалование твое остается прежним, независимо от того, проживаю я здесь, или нет. В ближайшее время я подумаю об ее увеличении. А теперь позволь мне допить мой кофе и помоги мне собраться, мне надо ехать в Петербург.

Это будто подстегнуло Елизавету, она тут же стала суетиться, стараясь угодить мне во всем, взялась сдувать несуществующие пылинки с мундира, еще раз прошла щеткой по шинели, цыкнув на пацана, глазами указала ему на необходимость пройтись суконкой по сапогам, дабы придать им еще больше блеска.

Долго я задерживаться не стал, собрал в саквояж необходимые мелочи, надел мундир, пристегнул шашку. Все это время мать сыном якобы незаметно для меня выглядывали с кухни, стараясь предупредить все мои желания, потом пацаненок выбежал на улицу, как я понял, зазывать экипаж. На небольшой площадке между обоими домами моего домохозяина как раз находилась своего рода стоянка наемных экипажей, оборудованная даже колодцем для водопоя лошадей. Здесь постоянно стояли наготове лихачи со своими «лимузинами» на копытной тяге в ожидании пассажиров — офицеров из расквартированных на Кадетской улице гвардейских полков и артиллерийской школы.

Так что когда я вышел из дома, у подъезда меня уже ждал «тюнинговый» экземпляр — коляска — фаэтон с откидным верхом красной кожи, с натертыми до зеркального блеска лакированными боками, весь, даже сидения, украшенный галунами, фестоном. Рядом стоял водитель кобылы, или как их называли «лихач» с окладистой бородой, в традиционном волане до пят с лисьей опушкой, на голове — заметный цилиндр черного цвета, и степенно обтирал тряпочкой поручни и сиденье от капель мелкого дождя. Петька же, получивший за труды гривенный, чрезвычайно вдохновленный, побежал делиться этой новостью с неразлучным Колькой.

— Куда прикажите, ваш… сиясво? Обернулся ко мне и поклонившись учтиво, спросил кучер, когда я устроился в коляске.

— На вокзал, и поживее, на поезд надо успеть.

— Не извольте беспокоиться, ваш… сиясво, — прогудел он себе в бороду, — мигом домчим! — уверенным жестом щелкнув вожжами по крупу «двигателя» в одну лошадиную силу.

Мы и в правду, довольно резво помчались по широкой Кадетской, плавно входя в поворот на Волконскую и дальше по Софийскому бульвару, чтобы уже не сворачивая, почти по прямой, выехать на Привокзальную площадь.

Буквально на пол часа заглянув домой на Васильевском и, отдав последние распоряжения, я помчался на Николаевский вокзал, чтобы успеть к приходу пятичасового поезда из Москвы.

И вот, в четыре с небольшим, я, через Дворцовый мост, Невским проспектом, на «лихаче», такое впечатление, что родном брате — близнеце утреннего из Царского Села, выезжаю на Знаменскую площадь, чтобы обогнув ее по кругу, вдоль ограды величественной Знаменской церкви [18] В 1955 году на этом месте будет возведен павильон станции метро «Площадь Восстания». , мимо монументального будочника в серой суконной шинели, зорким взглядом из черно-белой деревянной будки осматривающим подотчетные ему владения [19] Центр площади, на этом месте в 1909 г. будет возведен памятник Александру III, а в 1985 г. обелиск «Городу-Герою Ленинграду». , подъезжаю к центральному входу Николаевского вокзала Санкт-Петербурга. Передо мной двухэтажное здание в два крыла, в стиле ратуши западноевропейских городов. В центре сооружения высится удачная по своим пропорциям двухъярусная квадратная башня с часами, как бы обозначающая местоположение главного входа.

Расплатившись с «таксистом на конной тяге», я через вестибюль с административными помещениями, прохожу в главный зал с бюстом Николая I у парадной стены и двумя металлическими досками по обеим сторонам от него, с текстом высочайшего указа о начале строительства Николаевской дороги на одной, и с датами основных вех строительства на другой.

Да, времена меняются, а вследствие этого заменяются и установленные на этом месте бюсты и тексты, выбитые на досках [20] В 1968 году здесь был установлен бюст вождю мирового пролетариата В.И.Ленину, а в 1993 году императору Петру I. . Широкие окна арочного типа под потолком по всей длине довольно большого зала дают достаточно света. Много встречающих. Пройдя через весь зал, выхожу на его продолжение, перрон-дебаркадер, металлическое покрытие которого является одним из ярких свидетельств успехов строительной техники и дизайна. Обнаженные железные фермы покрытия, изящно в кажущей простоте оформленные боковые стены, прорезанные широкими панорамными окнами, создают совершенно уникальный облик интерьера общественного здания транспортного типа, отличающийся строгостью и простотой. По сторонам дебаркадера протянулись кладовые, административные помещения, различные пирожковые и закусочные.

Несколько минут ожидания, и вот, в клубах пара, к перрону, издав оглушительный гудок, от которого зазвенело в ушах, втягивается разноцветная змея пассажирского поезда, во главе со знаменитой «овечкой» [21] Паровоз «О» (Основной) — основной в парке российских железных дорог. Только с 1890 по 1915 год на Российских паровозостроительных заводах было изготовлено более 9 тыс. локомотивов этой серии. Работал на всех государственных и большинстве частных железных дорог Российской империи, а также и на всех железных дорогах Советского Союза вплоть до 70–80 годах ХХ века. . Затихающей волной сходит на нет дробь перестука колес. Перекличка лязга сцепок состава и мощный вздох паром уставшего труженика — паровоза является своего рода толчком для толпы встречающих, заглядывающих в окна вагонов в попытках разглядеть знакомые лица, для немалой армии носильщиков, стремившихся выдвинуться со своими тележками на оперативные просторы стратегически важных для заработка точек, дорожных служащих, готовых наброситься на прибывший состав с целью осмотреть, оценить, обслужить. Все пришло в движение, началась обычная вокзальная суета, местами радостная, местами деловая, а в общем — будничная. И вот, кульминация всего этого действа. Открывается дверь центрального вагона состава, обшитого дубовыми дощечками и покрытого светлым лаком дорожного дома на колесах, с бронзовой надписью «1 классъ». Первым на перрон степенно спускается солидный проводник с неизменными огромными усами, в форменной шинели и фуражке. С деловой основательностью протирает тряпицей поручни, и только после этого приглашает пассажиров к выходу.