Валерий Мелик - Корнет из нашего времени. Часть вторая

Меня уже стал напрягать этот разговор. Он что, совсем за идиота меня держит? И ведь не пошлешь подальше, приходится сдерживаться. Но право дело, с трудом это удается!

— Совершенно согласен с Вами, Прокопий Левонович, не следует доводить все это до крайностей. Сегодня я обедаю у Кюба [54] Cubat (фр.), ресторан 1-го класса, в Санкт-Петербурге, находился на углу Большой Морской улицы и Кирпичного переулка, любимое место отдыха золотой молодежи, гвардейских офицеров , штабс-капитан может меня там найти.

Старый князь помолчал, глядя мне в глаза. До него стало доходить вся тщетность попыток уговорить меня. Я выдержал этот взгляд. После этого разговор как то сам по себе угас. Так, минут пятнадцать поговорили ни о чем, допили кофе, пригубили коньяк, сухо попрощались и он поехал к себе.

Как уже говорил, обедал сегодня я «у Кюба». Один из фешенебельных ресторанов блистательного Петербурга, заведение высшего разряда с исключительной кухней и великолепным обслуживанием гостей, среди которых известные художники, артисты, высшие чиновники и промышленники. Здесь гуляла золотая молодежь империи, гвардейские офицеры, творческий бомонд. Визиты сюда считались не просто модным, но и обязательным атрибутом, показателем статусности, словом, одной из составляющих повседневной жизни аристократии столицы. Как там у поэта:

Огромный зал с малиновыми шторами на окнах, полтора десятка отдельных кабинетов.»… Те, кто пришли в ресторан поесть, едят в общем зале, а те, кто с другой целью, едят в кабинетах…» — традиции, понимаете ли. У меня здесь намечена встреча с моим поверенным, он должен был, как и договаривались, подготовить отчет о положении моих дел, в том числе и финансовых. А тут еще забот прибавилось. Я так и не дождался извинений от старшего Эристави, а это значит, что дуэль неминуема. На всякий случай надо подготовить бумаги, отдать распоряжения. Нет, отнюдь не готовлюсь к смерти, как говорится, «не дождетесь!», но формальности надо соблюсти. Так что я здесь не только для того, что бы пообедать, именно поэтому у меня заказан отдельный кабинет.

Деловая простота обстановки комнаты, куда меня пригласил метрдотель резко контрастирует с великолепием отделки общего зала. Но это была именно та простота, которая буквально кричит об изысканности и роскоши во всем: в шелковых обоях на стенах, мебели красного дерева, серебряных столовых приборах. Пол устлан шикарным ковром персидской работы, в углу — камин, отделанный белым мрамором, с экраном в виде ажурной решетки. В центре зала круглый стол, накрытый на двоих.

Дмитрий Константинович уже ждал меня в холле, поэтому зашел в комнату сразу, как я устроился в кресле. Мы поздоровались, перекинулись парой фраз, пока подошел официант, или как его здесь называют, человек, и принял заказ.

Закуска — форшмак из лангуста, салат из овощей. Сам обед — консоме из борща с обжаренной утиной печенью и «жемчужинами» из овощей, потом седло ягненка с соусом по норманнски с артишоками, на десерт — шарлотка «пампадур» и мороженое. Господин Сухачев ограничился заказом филе трески а ля бордалес и фруктами в качестве десерта.

Пока ждали заказ, он передал мне бумаги и понимая, что не изучив их у меня не может быть каких либо вопросов, дал краткие пояснения по наиболее срочным делам. Договорились, что мне для ознакомления с ними потребуется как минимум, несколько дней, но доверенности на дальнейшее ведение дел готов подписать хоть сейчас. В ходе разговора мельком обмолвился о необходимости завещания. Из жизни XXI века я знал, что существуют наследники первой очереди, второй, и т. д., но смутно представлял, что это такое. А как обстоят дела с этим здесь — вообще не имел понятия, корнет этим особо не интересовался, это не входило в круг его интересов. Дмитрий Константинович кратко пояснил мне все нюансы этих вопросов.

Я знал, что близких родственников со стороны отца у меня нет. И отец, и дед были единственными детьми в семье, и так получилось, что я фактически остался последним Белогорьевым. Имеются, конечно, дальние родственники, на похоронах присутствовали, выражали соболезнования, но они не были мне близки настолько, чтобы я считал их по-настоящему родными. Родичи со стороны матери — тут особая история. Они считали отца виновником смерти моей матери, их Аннушки, и так и не смогли простить ему этого. Несколько сглаживало их отношения с отцом то, что во-первых, глава семьи, князь Андрониковский сам хорошо относился к нему, а во-вторых, до четырех лет я воспитывался у них в доме. Но после смерти старого князя все переменилось. Отец забрал меня, вопреки настоятельным просьбам и даже требованиям не делать этого. Дошло чуть ли не до скандала, вынужден бы вмешаться сам главноначальствующий Кавказской администрацией [56] В 1881 г. Кавказское наместничество было упразднено, образована Кавказская администрация во главе с главноначальствующим. князь Дондуков-Корсаков. Постепенно отец прекратил все связи с моей кавказской родней и я их почти не знал, так, отрывочные детские воспоминания.

Так что вопрос с определением моих наследников грозит затянуться на неопределенное время и над этим предстоит поломать голову. А пока я указал своему поверенному буквально в ближайшие же дни подробно разъяснить мне эту очередность и порядок решения этого вопроса в случае отсутствия официального документа о наследовании.

В это время принесли заказ и мы, обговорив ключевые моменты и условившись встретиться через два дня для подписания доверенностей и решения вопросов, возникших при изучении отчетов, оставили деловые разговоры и принялись за еду.

После обеда я решил отправиться в Царское, надо было решить ряд вопросов в полку. Во-первых, для предстоящей дуэли мне необходим секундант, а где, как не здесь мне его искать. Кроме этого, Федор передал мне, что полковник Раух очень хотел бы меня видеть, причем частным образом, так сказать не по службе. Ну, тут не надо быть провидцем, чтобы догадаться о причинах этого вызова. По всей видимости «компетентные органы», как сказали бы в том времени, проявили к моей персоне интерес, вот он и хочет поговорить об этом, так сказать, не официально.

Заехал домой, в квартире как раз находилась Елизавета, тепло поздоровался с ней. Тут же прибежал ее сынишка и получив гривенник «на орехи» остался довольным, как слон.

Елизавета рассказала про ужасы, что приключились здесь неподалеку. И что сама она теперь по вечерам на улицу не выходит, и Петьку от себя не отпускает. И мне советует поостеречься, а то, мол, разбойники и душегубы, вон, как распоясались, аж и по улице пройтись приличному человеку страшно! Это она про события той ночи. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, что я и был тем «разбойником и душегубом». В ходе разговора понял, что околоточный наш, господин Кудинов, заходит иногда. Вижу, что «отношения» у них закручиваются по серьезному, через слово, «… Александр Владимирович сказал..», «… Александр Владимирович принес…» и т. д. Как я понял, интересовался он осторожно и обо мне. Чем занимался, мол, в тот день и вечер, утром что делал. Это все женщина выболтала мне мимоходом, в ходе отчета о делах насущных. Я не стал показывать свой интерес к этим расспросам, хотя и насторожился и сделал заметочку. «Сердешные чувства», это конечно хорошо, но если господин Кудинов планирует сделать из моей прислуги «агента влияния», то может быть стоит поменять эту прислугу? Жалко, конечно женщину, она видно не понимает, что ее пытаются использовать, но как говорится, я то при чем? Ладно, поглядим пока, там видно будет.