Валерий Мелик - Корнет из нашего времени. Часть первая (СИ)

Перевернув нападавшего на спину. Парень, по виду, чуть старше меня, лет двадцать пять, лицо, как говорится, не отмеченное печатью интеллекта. Пострижен аккуратно, на пробор, во рту не хватает переднего зуба. Видно это тот шепелявый, что интересовался мной намедни. Значит и второй должен быть где то рядом, но пока что то не видно.

Чуть усилил нажим на его руку, которую продолжал держать на болевом и споро обшарил на предмет наличия еще какого оружия.

— Пусти, гнида, руку сломаешь! — вымолвил напавший.

— Ага, щас, может еще и фрак почистить? — с этими словами я чуть усилил нажим.

— Пус-с-сти, сука! Штифты попишу! — продолжал тот возмущаться.

Я в это время достал из его кармана кастет, а из голенища нож — засопожник.

Ко мне подскочил верный Федор.

— Ваше сиятельство, Вы как, не поранил Вас этот злыдень? Вот я его щас поучу, как на людей кидаться.

— Спокойно, Федя, все в порядке, посмотри вокруг, может есть тут еще кто, только осторожно, не геройствуй, далеко не отходи…

— Да вроде нет никого, Ваше сиятельство, один вроде злодей, тут это, полицию кликать надо, — оглядываясь, ответил тот.

— Погоди, думаю мне он больше скажет, чем дяденькам полицейским, — Ведь так, убогий?

— Шо это убогий? Отпусти, гнида, тебе все равно не жить, серьезным людям ты дорогу перешел.

— Да ну, это кто же такие серьезные будут?

— А вот и узнаешь, когда перо в бок получишь!

— Так, ша, сявка, будешь вякать, когда я скажу, не то и вправду убогим сделаю, — вспомнил я свое детдомовское детство, переходя на «правильный язык». Ткнул злодея кулаком в живот, отчего у того сперло дыхание, и он выпучил глаза, — Федор, смотри по сторонам, чтоб нам никто не мешал, пока я его поспрашиваю.

Я чуть приподнял несостоявшего убийцу, придав ему сидячее положение и прислонил к высокому сугробу. Нахлобучил ему упавшую шапку, даже стряхнул ее. А то еще заболеет!

— Ну что, убогий, займемся теперь тобой. Обзовись, кто по жизни, мил человек, а то по виду — сявка, но может и шнырь, вон, с пером ходишь, но не больше.

— Да ты че гонишь, фраер, понты кидаешь?

— А я горбатого и не леплю, чужого мне не надо, по жизни сам иду, но не в том базар, ты за себя поведай добрым людям, — сказал я чуть громче обычного, что бы услышал поддельник горемыки. Я был уверен, что этот убогий не один, здесь он, второй, притаился и наблюдает. Послал молодого на передовую, а сам смотрит, что будет дальше.

— Ха, щас прям и запою. Ты меня, офицерик, на понт не бери, и не таких уделывали.

Глупец, видно не знает, что такое экспресс — допрос в полевых условиях. Тут еще и зрителю мою серьезность показать надо.

— Эх, сколько я зарезал, сколько перерезал, — пропел я куплет «веселенькой» песенки, знакомой по фильму «Джентльмены удачи» — сколько душ невиных загубил… , - ну чтож, болезный, начнем что ли, помолясь!

Схватив молодого за ухо, его же засопожником резким движением отсек мочку. Процедура не смертельная, но очень болезненная, а тут еще кровь течет, а над тобой упырь ножичком у лица вертит и песенки «веселенькие» поет. Здесь марку держать не каждый сможет. Бандит героем явно не был.

— Сука! А-а-а-а!!! — сначала воскликнул он, но потом, почувствовав на щеке кровь, которая все сильнее текла из раны, судорожно сглотнул и как удав уставился на ножечек, которым я играл в непосредственной близости от его глаз.

— Ну что, болезный, я ж говорил, убогим сделаю. Глазки то как, не жмут, тебе какой не жалко, правый или левый? — спросил я вкрадчивым голосом и приблизил нож к его глазу.

— Не н-н-надо, — прошептал он, отстраняясь от острия, как то обмяк, закатил глаза и отрубился.

Ну вот, впечатлительный нынче народ пошел. Надо приводить в чувство. Но, как говорится, не судьба!

— Ты почем малого обижаешь? — вдруг послышалось из темноты.

О, объявился, засадный полк. Тебя вот мы и ждали.

— Кто ты, мил человек, а ну покажись добрым людям, — вроде бы беспечно молвил я, на самом деле весь подобравшись и нащупывая револьвер.

Но урка, как видно, был опытным, на свет выходить не спешил, хотя на миг и показал себя. Его размытый силуэт я успел заметить на фоне остатков забора. Дело начинало приобретать серьезный вид, в руках дядечка держал предмет, явно предназначенный для стрельбы, а отвечать ему я не мог, больше показывать себя он не стрмился, а стрелять неведомо куда…

— Откуда ты такой только взялся, прыткий. Не в свое дело залез ты с дуру, а ведь мог бы жить да жить, — молвил он риторически.

Так, сейчас максимум внимания, как говорится, смертельный номер, особо нервных прошу не смотреть. Тут главное, не упустить момент, ошибка в доли секунды стоит жизни. Стрелять на голос — не вариант, противник — сразу видно, человек опытный, точнее слышно, не стоит на месте, передвигается. Будем действовать по другому.

Почуствовав, когда злодей готов был выстрелить, буквально за доли мгновения до этого, дернул его поддельника на себя. Бедолага, поучив предназначенную мне пулю куда то себе в грудь, вскрикнул. Я замер без движения. Даже если бандит решит стрелять еще, то меня с этой стороны скрывает его друг, к тому же он не знает, что попал в своего, а я пока невредим. Долго возиться не будет, выстрел прозвучал громко, полиция здесь еще не так оборзела, уверен, через пару минут набегут, и он это знает.

Злодей осторожно двинулся в мою сторону. Его раненый товарищ тяжело дышал, будучи в отключке. Я уже готов был выстрелить в ответ, но тут включился «неучтенный фактор». Федор, очевидно думая, что я ранен, а может даже и убит, с криком «А, с-сука!», мужественно ринулся на неприятеля, и повали и его. Зная, что долго это продолжаться не может и Федор сейчас отгребет по полной, я выбрался из под молодого и поспешил на помощь верному денщику. И тут прозвучал выстрел. Федор дернулся, на мгновение замер, как то обмяк и сполз с бандита.

Блин! Заигрался я, неужели убил, гад. Меня аж затрясло. «А, с-сука!» — теперь уже я кинулся к бандиту, буквально рухнул него, сгруппировавшись, с усилием прокатился по нему, пиная и вминаясь в него всем собой, своими локтями, подбородком, лбом, лопатками, коленями… Одет он был по легкому, видно готовился к драке, в поддевку из грубого сукна и стеганую телогрейку — безрукавку. Это, конечно, смягчало мою молотильню, но все равно, думаю, досталось злодею не хило. Обычно после такого утюжения клиент чувствовал себя как провернутым сквозь мясорубку. Эх, мне бы еще килограммов 15 весу — тогда бандит бы точно всю оставшуюся жизнь, на лекарства работал бы. Но думаю, ему и этого хватило.

Добавив для верности два резких удара в рыло и в ухо, приведя тем самым его в нужную кондицию, крепко связал руки его же ремешком. После этого склонился к Федору.

Уф-ф! Слава тебе, господи, дышит! Просмотрел его на предмет ранения. Пуля прошла вдоль руки, от локтя до плеча, распоров шинель и мундир и задев бицепс. Вроде не смертельно, сознание потерял, видимо от болевого шока, но хорошего тоже мало, вон, сколько крови натекло. Вспоров ему ножом рукав шинели и мундир, полосой от нательной рубахи наскоро перевязал рану. Убедившись, что Федор жив и пару минут может подождать, вернулся к бандиту. Тот как раз стал приходить в себя, заворочался, стал бурчать какие то ругательства.