Валерий Мелик - Корнет из нашего времени. Часть первая (СИ)

— Спокойно. Без паники. Непосредственная опасность мне не грозит, можно спокойно и без криков: «Помогите!», разложить ситуацию на составные части и проанализировать все, что со мной произошло.

Что это, колдовство? Магия? Неизвестно. Поэтому отставляю этот вопрос в сторону и буду воспринимть происходящее как данность. Как там у Высоцкого, «… Я дышу, а значит я живу…». Размышляю дальше. У меня имеется новое тело, не такое развитое, как было, но оно послушно мне, а мышцы и специфические навыки — дело наживное. Желания, мысли, чувства, и воспоминания молодого князя стали моими, точно так же, как все, что знал Александр Белогорьев 21 века, знает он. Нет явного разделения на «он» и «я», Мы стали одним целом. Хорошо это или плохо? Пока непонятно.

Мелькает мысль. Как вернуться обратно? И тут же, следом, другая. А зачем возвращаться?

В принципе, с тем миром меня ничего не связывает. Семьей я не обзавелся. Были, конечно, и любовь, и любимые, но как то не сложилось. Друзья — сослуживцы — да, есть, но так, чтобы не разлей вода — таких нет. Соберутся, конечно, на поминки, выпьют за помин души, помянут. И все.

Родина — а что Родина, свой долг я ей отдал, даже с лихвой.

Так что придется «расслабиться и получать удовольствие», а если серьезно, надо принять все как данность и постараться прожить новую жизнь достойно. «Делай, как должно и будь, что будет».

Пошел уже третий день, как я оказался в этом теле. За это время мне надоело валяться в койке, заниматься самоанализом и смотреть в окно на заснеженные деревья в Екатерининском парке. Вставать мне все еще не разрешали. Поэтому стал вспоминать свою спортивную молодость. Инструктор по рукопашке увлекался аутотренингом, как то рассказал об идеомоторных упражнениях. Я тогда увлекся этим, применял в своих тренировках. Вот и сейчас усилием мысли стал вызывать сокращение мышц сначала рук, перешел на мышцы ног, пресса. Постепенно подобной тренировке подвергались все мышцы моего тела. Когда мы четко и сосредоточенно совершаем мысленные движения, они оказываются даже более эффективными, чем реальные: концентрируясь на определенных мышцах, мы не теряем при этом лишнюю энергию. Усталость, как правило, незначительна, а кровообращение мозга и питание его кислородом значительно улучшаются.

Кроме этого попросил старого отставного солдата Григория Михайловича, списанного по ранению и болезней со строевой службы и оставленного при госпитале то ли санитаром, то ли сиделкой при тяжелых больных, выточить деревянный колышек длиной 7-10 см, с помощью которого несколько раз в день делаю себе «точечный массаж». Обрабатывал я, конечно, не все 365 жизненных точек, которые, согласно древнекитайскому учению, связанны с внутренними органами. Но и то, до чего мог дотянуться, заметно укрепляло мой организм и улучшало самочувствие.

Кстати, на эти мои манипуляции обратил внимание главный врач госпиталя Унтербергер Семен Федорович, который осматривал меня в первые минуты моего появления в этом мире. Он очень заинтересовался такими способами восстановления работоспособности мышц и даже просил дать что то вроде пары показательных сеансов для своих коллег, двух врачей госпиталя.

В это время и в обществе и при дворе царило повальное увлечение восточной культурой, особенно после того, как врач тибетской медицины Петр Бадмаев, крестник императора Александра III, стал лечить членов царской семьи и наследника престола царевича Алексея. В 1902 году он даже получил чин действительного статского советника, что давало право на потомственное дворянство и соответствовал чину генерал-майора в армии.

Распорядок дня в госпитале мало чем отличался от распорядка в госпиталях моего того времени. Утром — врачебный обход под руководством начальника госпиталя, потом процедуры. Как обычно, завтрак, обед, ужин, прием лекарств, анализы. Все, как и тогда, в будущем — прошлом. В самый первый раз, на следующий день после моего «попаданства», этот обход был довольно представительным. Кроме местных врачей присутствовал какой то генерал, я так понял, из военно-санитарного управления [7] Главное военно-санитарное управление — в составе Генерального штаба Российской императорской армии, ведавшее всеми медицинскими вопросами в армии. . Он интересовался моим самочувствием, задал несколько вопросов Семену Федоровичу, что-то пощупал на моей голове, оттянув веко, осмотрел глаза. Напоследок попросил проделать известную, наверное, во все времена процедуру проверки координации движений, а именно закрыть глаза, вытянуть руки и дотронутся пальцем до кончика носа. Были и другие тесты, в том числе и изучение высунутого языка, куда же без этого!

— Весьма, весьма интересный случай, — бормотал он при этом, — и в конце обращаясь ко мне, — ну что же, молодой человек, как это и не странно, но ничего экстраординарного я не вижу. Выздоравливайте, а там и поговорим.

Я хоть и отметил некую странность этой фразы, но не придал особого значения. А потом и вовсе позабыл, отнеся все это к обычной процедуре оказания внимания к «привилегированным» больным. А я, по всей видимости, именно таким и являлся.

Так прошла первая неделя моего появления в этом мире. Я думал, что меня быстро выпишут из госпиталя, но не тут-то было. Руководство госпиталя и родное командование решили оставить меня еще на несколько дней под наблюдением врачей. У меня была травма головы и рисковать никто не хотел. И вообще, мог стоять вопрос об отставке с военной службы. Тут еще и родитель нагнетал обстановку, телеграфировал буквально каждый день, очень был расстроен, волновался. Он уже выехал ко мне, и до его приезда меня решили залечить, закормить и вообще готовились предъявить мою тушку родителю во всей красе.

Постепенно привыкал к новому телу, к рефлексам, к моторике движений. Что тут сказать? Конечно не комильфо. Но это ничего, наверстаем, как говорится, были бы кости, а мясо нарастет.

Только прошла слабость, стал отжиматься от пола, а по утрам выходить во внутренний дворик госпиталя и уже там делал разминочный комплекс. Да, тут все запущено. Но я не унывал, постепенно усиливая нагрузку, восстанавливал механику движений прежнего тела, ставил растяжки, перекаты, вспомнив занятия по рукопашке, проводил «бой с тенью». В госпитале это стало своего рода развлечением, наблюдать, как молодой корнет дурью мается.

За неделю пребывания в госпитале я особо ни с кем не сошелся. После осмотров и медицинских процедур иногда беседовал с управляющим госпиталя, то есть главврачем господином Унтербергером Семеном Федоровичем [8] 1848–1928 гг., доктор медицины, почётный лейб-медик, тайный советник, главный врач военного госпиталя в Царском Селе. .