Александр Михайловский - Герой империи. Битва за время

Если бы у меня была возможность, я бы обязательно спросил у пришельцев, почему они воюют за этих бестолковых русских, а не за тех, кто по-настоящему достоин их уважения. Но они мне явно ничего не ответят, а впереди у нас такой путь, что чем дальше по нему идешь, тем страшнее становится. Мы несем потери, но при этом ни на шаг не приближаемся к конечной победе. Напротив, мы сейчас от нее дальше, чем были в начале похода. Да и как же нам быть иначе, ведь впереди – окончательное поражение, за которым последуют ад, беспросветная внешняя тьма и непрерываемый зубовный скрежет…

21 июля 1941 года, поздний вечер. Москва, Кунцево, Ближняя дача Сталина.

Ближний круг вождя включал в себя самых старых и преданных соратников. Молотов, Ворошилов, Берия, Маленков… в Ленинграде есть еще Жданов, но он уже не на том счету. Там, на Кировском, сейчас свирепствует Мехлис, выметающий мусор из-под всех ковров; и от тех выводов, которые он уже сделал, товарищу Жданову становится нехорошо (как бы не помер от инсульта-инфаркта раньше времени, без всякой помощи пресловутых «врачей-убийц»). Мехлис, конечно, тоже соратник, но уж больно специфический. Такого лучше держать подальше от себя и поближе к разным нехорошим людям, которых требуется направлять на путь истинный. Из оставшихся соратников вождь может положиться только на помощь трудоголика Молотова и лучшего менеджера всех времен и народов (вычитал в Синей Книге) Берию. Ворошилов в последнее время откровенно сдал и годится только в качестве памятника самому себе, а Маленков, хитрющий и умнющий, при этом все же воспринимает себя не как соратника, разделяющего идеи вождя, а как высококвалифицированного исполнителя. Все же прочие не больше чем флюгера, с радостью колеблющиеся вместе с линией партии и не имеющие при этом никаких твердых идейных установок.

Поэтому совещание в узком кругу состоялось в формате: Сталин, Молотов, Берия и Малинче Евсина – на ближней даче в Кунцево; каперанг Малинин, Ватила Бе и маршал Шапошников – на «Полярном Лисе». С начала войны прошел месяц; немецкая армия продолжала наступать, однако делать это у нее получается все хуже и хуже. Теперь ее подвижные соединения уж не пронзают насквозь растрепанные и неуправляемые массы советских войск, стремительно развивая наступление вглубь территории СССР, а едва ковыляют на восток, с натугой преодолевая сопротивление передовых частей РККА. В последние дни у советского командования появилась твердая уверенность, что дальше линии Западная Двина – Днепр – УРы старой границы на Украине противник не продвинется.

В районе Житомира, несмотря на самый ожесточенный натиск, немцам так и не удалось прорвать советскую долговременную оборону, в результате чего бои на этом участке фронта перешли в фазу вялотекущего Вердена. Там, где германская пехота пытается любой ценой подавить линию советских долговременных укреплений, маршевые пополнения с обеих сторон идут в бой без малейшей паузы и сгорают в этом огне за два-три дня. Ожесточенные атаки и контратаки, артиллерийские дуэли, также по немецкой ударной группировке, штурмующей Новоград-Волынский УР, наносит удары вся авиация Юго-Западного фронта, какую только удалось собрать в кулак. Вражеские потери в полосе прорыва оказываются в разы выше, чем потери РККА, и каждый квадратный метр советской земли, на который сумел ступить немецкий солдат, оказывается щедро полит немецкой же кровью. Братские могилы ждут завоевателей на советской земле, а вовсе не поместья с рабами.

Без тотального господства люфтваффе в воздухе сухопутные силы вермахта резко сбавили в темпе наступления, что привело к тому, что преимущества упреждения в развертывании и разницы в боевом опыте стали стремительно сходит на нет. Красная Армия очень быстро проводит процесс мобилизации и также быстро учится воевать. Даже там, где в наземных операциях не участвуют ни егеря, ни штурмовая пехота с «Полярного Лиса», сопротивление немецкому вторжению нарастает с каждым днем. Помимо всего прочего, в войсках объявлен приказ Верховного Главнокомандующего «Ни шагу назад», о том, что любой советский командир, который даст приказ на отход, не имея на то команды вышестоящего начальника, должен быть немедленно отстранен от должности своими подчиненными и отдан под трибунал.

И нечего тут скулить о «невинно осужденных»!!! Зачастую командиры дивизий и корпусов, выводящие свои соединения из-под удара, давали такие конечные рубежи отступления, что только диву даешься. Так, находившийся на 22 июня в львовском выступе 4-й механизированный корпус под командованием генерала Власова, «выходя из-под удара», вознамерился совершить маневр «в глубину» аж на шестьсот километров в восточном направлении (то есть до самого Днепра). Но в процессе перемещения драпающее на восток соединение засекли сканеры «Полярного Лиса»; его остановили на полпути и уже с новым командиром развернули в обратную сторону, в результате чего оно успело принять участие в битве за Житомир, изрядно потрепав 3-й моторизованный корпус вермахта.

И только после того как генерала Власова по законам военного времени оприходовали по первой категории [53](ибо он не сумел внятно объяснить ни одного решения [54], принятого им с 22-го июня), товарищ Сталин в Синей Книге вычитал информацию о том, что это был за кадр. Вот это был шок! В любом случае после нескольких показательных отстранений с последующими трибуналами исполнительская дисциплина вернулась к приемлемым показателям, и нижестоящие начальники перестали игнорировать указания вышестоящих.

В связи с вышесказанным, задача любой ценой не пустить немецкую армию за старую границу, хотя бы в полосе действия Юго-Западного фронта, стала выглядеть для советского командования более или менее реалистично. В Белоруссии и Прибалтике было сложнее. А вы попробуйте сразу залатать фронт, когда у вас одномоментно «выпали» из боевого состава шесть [55]армий первого стратегического эшелона?

Но справились. После успешных действий зафронтовой армейской группы генерала Болдина в районе Слоним-Ивацевичи, а потом и минской армейской группы генерала Рокоссовского наступление группы армий «Центр» на главном московском направлении захромало на обе ноги. Такое развитие событий вынудило немецкое верховное командование снимать соединения и отдельные части с второстепенных направлений на севере и юге и бросать в топку сражения в Белоруссии. Это позволило стабилизировать Юго-Западный фронт по линии старой границы, а также, за счет частей второго стратегического эшелона, срочно перебрасываемых из внутренних округов, восстановить Северо-Западный фронт по рубежу реки Западная Двина и Западный фронт по рубежу реки Днепр.