Дмитрий Зурков - Вперед на запад [litres с оптимизированной обложкой]

С такими радостными вестями и громадным запасом энтузиазма мы и вернулись обратно, но подполковник Бойко тут же исполнил арию птицы обломинго, передав мне приказ генерала Келлера, запрещавший личное участие в выходах. И никакие аргументы в стиле «Я должен пробежаться по местности, где буду вести боевые действия!» во внимание не принимались. Всё, что мне оставалось – вместе с Валерием Антоновичем ставить задачу уходящим группам, наносить на карту результаты разведки пришедших пятерок, маяться нервным бездельем и плакаться в жилетку Анатолю, чей эскадрон временно исполнял функции оцепления, отрабатывая тактику «Всех впускать, никого не выпускать». Через сутки господин подполковник сжалился и поставил задачу помочь саперам с расходниками. В результате чего все близлежащие деревни лишились «ненужных» верёвок, а железнодорожные мастерские в Слуцке, до которых было около сотни верст, – почти всех запасов проволоки, скоб и гвоздей. Причем, следуя в оные, готовился к всевозможным препонам и отказам, но всё получилось на удивление легко. Невысокий колобок в путейской форменной тужурке, к которому меня провели, назвался инженером Гроновским и, услышав в ответ мою фамилию, тут же поинтересовался, знаю ли я некоего господина Филатова, служащего в Гомельском депо. Пришлось признаться, что имею счастье быть женатым на его дочери. Начальник мастерских, расплывшись в улыбке, сообщил, что когда-то Александр Михайлович выручил его в трудную минуту, посему он будет всецело рад помочь его зятю, отдавая тем самым должок. Узнав, что мне требуется и в каких количествах, слегка потускнел, но всё же обратно мы ехали, увозя оттуда почти все запасы метизов и оставив в качестве благодарности маленький «штабной» маузер 1914…

Сразу по возвращении Валерий Антонович «обрадовал» меня нехорошей новостью. Одна из пятёрок, возвращаясь из разведвыхода, услышала невдалеке посторонние звуки. Мужики тут же притворились кочками и, когда мимо них проходил какой-то солдат, устроили ему испуганно-предынфарктное состояние, затем полубесчувственную тушку связали и, как барана на привязи, привели обратно. Учитывая, что в руках гадёныша была ветка с привязанной неношеной ещё портянкой, особых вопросов ни у кого не возникло. Как оказалось, один из сапёров решил переметнуться к гансам и выторговать себе безбедное существование в обмен на увлекательный рассказ о наших приготовлениях и листик бумаги с обозначенной тропой через болото, причём на обороте русскими буквами по-немецки было написано «Дойче зольдатен нихт шиссен их хабе вихтиг гехайм информационен» [1] Германские солдаты, не стреляйте! У меня важная секретная информация. .

Беседу с ним отложил на потом, но ближе к ночи возникли непредвиденные обстоятельства, в результате чего под арестом оказалось уже четыре человека. Друзья будущего покойничка решили помочь ему освободиться и после отбоя заявились к палатке, где перебежчик коротал время «в обнимку с Манькой», – такой способ обездвиживания придумали сами диверсы. Невезунчик связанными руками и ногами обнимал пятидюймовое брёвнышко. И шевелиться он после этого был способен, только изредка переваливаясь с одного бока на другой, да и то с трудом. Приняв в очень неярких отсветах малюсенького костерка караулившего добычу Егорку за шуплое и мелкое недоразумение в форме, борцы за справедливость потребовали под угрозой подзатыльника и чего-то там еще дать им возможность воссоединиться с товарищем. Через полминуты прибежавший на тревожный свист разводящий со свитой с охотой пошли им навстречу, связав ещё не пришедших в себя от лёгкого похлопывания по жизненно важным местам робингудов и запихнув в ту же палатку, где томился их друг. Предупредив, что при нарушении тишины в ночное время, мордочки виновников до утра будут завернуты в портянки давно не первой свежести.

Пришлось с самого утра идти и разбираться, что за ерунда такая у нас начала твориться по ночам. Искателей приключений уже вытащили на свежий воздух, но из-за стреноженных конечностей работоспособными у них были только рты. Впрочем, пользоваться даром речи они не спешили и просто угрюмо смотрели на нас с подполковником Бойко снизу вверх.

– Ну, и где тут у нас любитель одиночных прогулок по болоту? – вопрос чисто риторический, потому что после него задержанные тут же непроизвольно глядят на как следует заляпанного смолистой «Манькой» типчика очень неприметной наружности. Мимо такого пройдешь и не заметишь, а потом и не вспомнишь, что когда-то видел. Темноволосый, черты лица какие-то простецкие, незапоминающиеся, но выдают глаза.

– Вот этот, командир. – Конвоир, стоящий сзади, небрежно пинает его в спину. Тот дёргается, но по-прежнему не произносит ни слова, лишь буравит люто ненавидящим взглядом то меня, то Валерия Антоновича. Ну, конечно, тебе нас любить не за что, через нас к тебе в скором времени пожалует в гости Костлявая Старуха. А вот если бы ты всё-таки пробрался и сдал тропу немцам, что бы тогда с нами было? Дождались бы гансы, когда мы выползем из болота, и покрошили бы всех из пулемётов?..

– Чего молчишь, умник? Допрашивать тебя я не собираюсь, тут всё понятно. Шёл добровольно сдаваться в плен с белым флагом в руках. Поэтому насчет приговора, я думаю, догадываешься. Мне только интересно, что же подвигло тебя на такой «подвиг». И почему эти полудурки кинулись тебя вызволять.

– Это чегой-то мы – полудурки? – еле слышно, но всё же различимо шепчет один из соучастников.

– А тогой-то, дружок, что на дураков вы не тянете, еще хуже с головками дела обстоят. Видели, что этот под охраной часового сидит? Чего полезли? Теперь огребёте по полной… Ну, что молчишь, путешественник? Язык проглотил?

– Не буду я с вами ни о чем разговаривать! – Дезертир начинает впадать в истерику, противореча самому себе. – Какая вам разница?! Что для вас солдатская жизня?! Золотопогонники!.. Сколько солдат отправили на смерть, чтобы красоваться с этими висюльками?! – Он с ненавистью кивает на мои кресты. – Чьей кровью они политы?!

– Ну, во-первых, всех своих погибших бойцов я помню и могу назвать поименно, и судить меня могут только они, а не какие-то ср…ные тыловые землекопы. А во-вторых, ордена эти моей кровью политы. Неужели не знаешь, что Георгия именно за личное мужество дают?.. А ты, голуба, не так прост, как на первый взгляд кажешься, речь для простого солдата уж больно правильная. Из каких будешь, а?

– Из мещан…

– Да мне твое происхождение пофигу! Какую партию представляешь?.. Да не мнись ты, как девица перед сеновалом, поздно уже, сдал сам себя. Фразочки и интонации уж больно интересные… Ну так как, сам скажешь, или помочь? Как мы умеем помогать, ты знаешь?..