Михаил Ланцов - Весь цикл «Десантник на престоле». Шесть книг

Следующим атрибутом императорской власти стал довольно изящный скипетр с рукояткой из мамонтовой кости, украшенный ажурной корзиной из дубовых листьев, внутри которой располагался огромный рубин, подаренный Александру королем Сиама в знак вечной дружбы. Листья и вообще все металлические части скипетра были, как и венец, выполнены из платины.

Третьим ключевым элементом новых регалий стал меч, представляющий собой обычный шотландский палаш. Его клинок и развитая корзина гарды были изготовлены из очень качественной стали, легированной никелем и платиной. Рукоятка обтянута черной кожей. А яблоко гарды украшал приличных размеров рубин, ограненный в виде площадки с инкрустацией — нового герба Российской Империи, утвержденном на том же Земском соборе. Кроме прочего, палаш был украшен декоративной кистью имперских цветов. Ножны же исполнены в черной коже с аккуратными платиновыми устьем, наконечником и кольцами, правда, не простыми, а декоративными, хоть и без вычурной вульгарности.

На этом ключевые, утвержденные элементы императорских регалий заканчивались. Но даже и этого хватило, чтобы кардинально изменить образ Императора с византийской застывшей куклы, буквально неземной одухотворенности, на правителя-воина, полного жизненной энергии, силы и власти. Который, как было принято шутить в двухтысячные годы: «сам ходит и сам говорит».

Само собой, никто на самотек важнейшие идеологические моменты трактовки символики широким массам не доверил, а потому заранее была подготовлена красочная брошюрка журнального формата. Правда, с количеством листов ни усердствовали, ограничившись двумя десятками страниц, заполненных фотографиями и пояснениями к ним. Зато с тиражом Московская Императорская типография развернулась, ибо этот пояснительный проспект планировалось раздавать всем желающим после парада в местах народных гуляний.

На огромных трибунах, построенных на расширенной более чем вдвое Красной площади, уже собравшиеся гости увлеченно болтали, ожидая начала представления. Да и не только на площадь была томима легкой скукой ожидания: Тверская, Измайловский парк и большое количество разнообразных скверов уже заполнились людьми, ожидающими начало праздника.

Вдруг, началось небольшое оживление — у ворот Троицкой башни кто-то взмахнул зеленым флажком и солдаты, стоящие на карауле подтянулись, а оркестр притих и сосредоточился. Вот сигнальщик сделал отмашку синим флажком, стремительно побежавшую по цепочке людей, распространяясь с поразительной скоростью. Более полутора тысяч музыкантов так напряглись от ожидания последней, третьей отмашки перед началом, что побелели пальцы, судорожно сжившие инструменты. А у некоторых даже начал пробиваться легкий озноб, гуляющий по всему телу. Дирижер величественно повернулся лицом к целой армии музыкантов, и весь оркестр застыл, будто скованный льдом. Видя такое, притихли и гости, даже самые шумные и несдержанные. Над центром Москвы повисла щемящая тишина. Лишь где-то в дали приглушенно лаяли собаки и щебетали птицы, отделяли ее от полной глубины и чистоты.

Время потекло очень медленно и томительно в наступившем гнетущем напряжении. Поэтому, когда была отдана команда о начале, сэр Бенджамин Дизраэли увидел как в замедленном сне движение рядом с Кутафьей башни и невыносимо медленно идущую волну рук, поднимающихся и опускающихся с красными флажками, которая приближалась к оркестру. Вот — дирижер, сглотнув от напряжения накопившуюся слюну, и откуда-то со всех сторон донесся еле слышный, непонятный хрип… и началось. Оркестр начал играть и сразу музыку подхватил могучий хор, находящийся неизвестно где. При этом не просто так, а сразу полившись из электродинамических громкоговорителей, которых только по центру Москвы стояло более тысячи.

Эффект получился совершенно неожиданный. Многим людям показалось, что музыка и слова песни льются буквально с небес, так как громкоговорители были размещены достаточно высоко. Из-за чего те, что крепче духом просто бледнели, а неустойчивые падали на колени и начинали молиться. Тем более что и музыка оказалась под стать ситуации — творчески переработанный вариант гимна Советского Союза под музыку Александрова, которую Император вспоминал еще в далеком 1857 году для нужд особого кадетского корпуса.

Вот отзвучал гимн Российской Империи и после кратковременной паузы раздался голос диктора, как две капли воды похожий на голос Юрия Левитана. Александр прослушал не одну сотню кандидатов, прежде чем получилось найти того человека, какого он хотел. И как уже не раз бывало, ближайшие сподвижники лишь пожимали плечами, не понимая скрытых намерений Императора, но выполняя его пожелание. Они верили в своего лидера.

Найти диктора, как обычно и бывает в таких ситуациях, помог случай. В какой-то из уездных канцелярий Владимирской губернии состоял некий молодой человек двадцати двух лет в качестве писаря. Именно его на местном базаре и повстречал один из людей, занимавшихся поиском кандидатов. Встретил и решил испытать судьбу. Уж больно хорошо парень что-то обсуждал на полрынка и в нужном тембре. Так и состоялась встреча весьма бедного чиновника четырнадцатого класса Поликарпа Перепелицы с могущественным Императором Александром III.

— Внимание! Внимание! Внимание! На Красную площадь выезжает Его Императорское Величество Александр III!

После объявления заиграл Преображенский марш, под который из ворот Троицкой башни двинулась процессия.

Впереди шла знаменная группа кирасирского дивизиона Лейб-Гвардии Кремлевского полка, в которую были сведены кавалеристы, наиболее пригодные для парадной службы. Конкурс в этот дивизион был совершенно дикий, так как фактически он оставался единственной частью в российской армии, которая не только сохраняла очень красивую форму, но и относилась к тяжелой кавалерии с ее непередаваемой эстетикой. Тут нужно пояснить, что в соответствии с приказом Его Императорского Величества с первого января 1869 года все части тяжелой кавалерии, которые имелись в русской армии, распускались. То есть, число уволенных кавалеристов оказалось весьма приличным. Эти люди и составили основной костяк добровольцев, что по конкурсу пытались вернуться на службу либо в Кавалерийский корпус, который формировался под Оренбургом, либо в Кремлевский полк. Причем в Лейб-гвардии Кремлевский полк они были готовы идти даже в пехотные батальоны из-за возможности носить и дальше красивую форму. Так что, волей не волей — полк очень быстро собрал львиную долю довольно выдающихся павлинов дворянского происхождения, чему Александр был несказанно рад, ибо убрал одну из язв с тела армии. Хотя бы частично.