Игорь Пронин - Ведун. Слово воина: Слово воина. Паутина зла. Заклятие предков [litres с оптимизированной обложкой]

– Нет! – почти хором вскрикнули Лесавич, ведун и сама боярыня.

– Неправда это, князь, у полона спроси! – продолжила дальше одна Верея. – Ворогов изрядно мы в полон захватили. У них спроси – с нами нежить шла али нет.

– Полоняне? – Такое известие князя, похоже, несколько обескуражило. Наверное, он не ожидал, что «черная кодунья» оставит живых свидетелей.

– Лесавич, – кивнула боярыня.

Воевода убежал, но быстро вернулся, волоча за ворот халата сразу двух перепуганных половцев. Кинул их перед князем на снег:

– А ну, отвечайте, откуда нежить эта взялась?

– Ночью… Ночью пришли, – наперебой затараторили полоняне. – Давить, топтать начали.

– А с ратниками когда дрались, с людьми?

– Днем сеча случилась. Засветло русов в лес загнали, в полон сдаваться звали. Но те не хотели. А ночью земляные люди пришли, всех убивали.

– Убедился, княже? – вызывающе поинтересовалась женщина. – Не дралась нежить на моей стороне. Сама пришла, когда меня уже и не было.

– Лжешь, Верея… – покачал головой князь. – Чую, опять лжешь… Ох, как бы мне хотелось накинуть на твою стройную шейку тоненький ремешок и…

Князь вполне красноречиво рванул плеть.

– Но законы людские и божеские нарушать не стану. По Правде дело вести стану, по Правде. Против Русской Правды у тебя колдовства не хватит. Вемигор, забери у нее весь полон. Мы каждого в допросной избе разговорим. Откуда шли, где столкнулись, с кем дрались. Откуда нежить пришла, куда опосля сгинула.

– Это мой полон!

– А я тебе виру выплачу, – почти к самому лицу боярыни наклонился князь, пригладил бороду. – Всю виру выплачу, по Правде. А опосля узнаю, как тут все крутилось, до последней минуточки.

– Это не я навожу нежить на твои земли, князь, – неожиданно призналась Верея, отвернув в сторону лицо. – Не я. Это боярин Руслан, из Гороховца.

– Боярин Руслан? – отступил в растерянности князь, оглянулся за поддержкой на своих спутников.

– Этот может, Гордей, – низким басом сказал один из них. – Гороховецкие ваш род издавна недолюбливают. Мобыть, правду речет боярыня.

– А тебе откуда ведомо? – с подозрением прищурился на женщину суздальский князь.

– При мне было, летом… – Верея тяжело вздохнула. – Ну, были у нас с Русланом мысли общие летом… Как бы это… Значит… Ну, жила я у него в детинце месяц без малого.

Дружинники понимающе захмыкали, стали приглаживать усы и ехидно переглядываться.

– Да, жила! – вызывающе вскинула подбородок боярыня. – Кто знает, глядишь, и сложилось бы! Да токмо заявился в Гороховец колдун заморский, из дальних-дальних земель. Там, сказывали, богов наших не чтят, огню поклоняются, что сам из земли выходит, мертвым не тризну устраивают и не земле предают, а на башнях высоких хоронят. Снега там отродясь не видали, звери живут невиданные…

– Ну, про страны, где льда о круглый год не случается, мне и купцы сказывали, – покачал головой князь. – А вот про «хоронят на башнях» ты, колдунья, лжешь!

– То не мои слова, княже! – моментально вспыхнула Верея. – То нам колдун заморский сказывал! Хочешь – у Руслана спроси. Мне неведомо, откель…

– Ты про нежить-то, боярыня, дальше сказывай, – перебил ее один из возвышавшихся за княжеской спиной всадников. – Про мертвых слушать нам интереса нет.

– А-а, – запнулась Верея. – Ну, так пришел, стало быть, колдун этот к боярину Руслану, поклонился низко и пообещал того правителем света всего белого сделать. Взамен просил визирем первым назначить и удел обширный для удовольствия и обогащения выделить. И земли даже просил. Но не наши, а заморские, южные. И сказывал еще колдун, что сила тайная спрятана в детинце княжеском. Кто ее в руки возьмет, тому равного на свете не станет. Ни по силе, ни по знанию…

– Нравится мне сказка твоя, боярыня, – кивнул суздальский князь, – молви далее.

– Мало знаю далее, – поморщилась Верея. – Интерес ко мне колдун иноземный стал выказывать, речи сладкие вести. А промеж прочего сболтнул, что силой тайною нежить из земли порождать сможет. И неведомо никому, как с ней тягаться, как воле своей подчинить. Токмо он один сие знает. Спужалась я тогда сильно, и он поведал мне тайну малую. Как самой от нежити страшной уберечься, как узнать, куда она тянется. Как одолеть можно, коли обложит…

– Ну, чего смолкла?

– Все, княже, – развела руками женщина. – Взревновал меня к колдуну Руслан, да и выгнал из города. А колдун с ним остался. Теперича я, как про чудищ колдовских проведаю, с подмогой к боярам еду. А коли в благодарность они мне на верность и службу присягают – так на то их боярская воля. Кто люб, к тому двору и съезжают. И воли княжеской над этим нет. Так в Русской Правде записано. И попрать ее бояре тебе не дадут.

– Мыслишь, из-за тебя, колдунья, бояре мне смуту станут устраивать?

– Из-за себя княже, – покачала головой Верея, – из-за себя. Сегодня меня за вольность каре предашь, завтра на иного кого гнев обрушишь.

– Храбрые речи ведешь, колдунья, – покачал головой князь, похлопывая плетью по ладони. – Но по лезвию ходишь… Оступишься – кровь твоя польется. И бояр моих на бунт поднять не сможешь. Мне у них вера, не тебе. Но суда бесправного все едино чинить не стану. Не для того волей богов и по праву сыновнему на стол Суздальский всходил. Справляй тризну, боярыня Верея, да ратников своих в седла поднимай. До Гороховца путь недальний, половцев бояться ныне не к чему. Завтра поутру туда прискачем, да у самого боярина Руслана и спросим, откель нежить на земли наши выползает.

Путь к приграничному городу Гороховцу князь выбрал речной: вниз по ровной ледяной дороге до Оки, по Оке до Клязьмы. Там, под разоренной порубежной заставой, рать встала широким лагерем, а утром двинулась дальше.

Муромские дозоры дружине не встретились. А может, и встретились, да не показались – кто же в здравом уме на рать в полторы тысячи мечей кинется? Дело порубежника – опасность вовремя заметить да всех окрест о ней упредить. Останавливать ворога – работа княжеская. Видимо, таким маневром – проходом всего войска вдоль соседских границ – суздальский князь отомстил муромскому за внезапное появление половцев в своих пределах. От соседа ведь пришли, не из дальних земель.

Гороховец показался впереди, как и обещал князь Гордей, вскоре после рассвета. Город встретил гостей оглушительным звоном набатного колокола и накрепко запертыми воротами. На стенах мелькали копья, шлемы. Лучники поглядывали поверх частокола, демонстративно держа наложенными на тетивы граненые бронебойные стрелы.

Однако суздальцы на штурм не пошли – остановились за оврагом, напротив ворот, спешились, отпустили подпруги, давая роздых коням. Но костров не разводили, вешать торбы на морды скакунов не спешили. Князь со своими ближними дружинниками умчались к небольшой, искрящейся инеем, дубовой рощице, что стояла особняком среди заснеженных полей. Что бывает в таких местах, Олег знал прекрасно: святилище.