Игорь Пронин - Ведун. Слово воина: Слово воина. Паутина зла. Заклятие предков [litres с оптимизированной обложкой]

– А поможет? – Женщина расплылась в довольной усмешке.

– Еще как. А для пущей надежности возьми одну из ношеных мужниных рубах, выверни наизнанку, повесь возле постели и три ночи подряд, как мимо проходить станешь, ей наговаривай: «Твой дом, твой порог, твоя постель, твоя жена». По прошествии трех дней рубашку сними, а затем мужу подсунь, чтобы надел. Трех дней не пройдет – назад прибежит.

– Ой, спасибо тебе, мил человек! – Молодка поставила Олегу под ноги свою корзинку и рванула вниз по склону.

Другой женщине Ворон уже всучил какие-то снадобья, распрощался с ней и теперь склонил голову набок, рассматривая своего ученика.

– Ну, здравствуй, Ливон Ратмирович, – еще раз кивнул Олег.

– И ты здоров будь, бродяга. Ну, сказывай. Где бывал, чего видывал?

– Много где побывал, много чего повидал. Узнал, например, чем век железный от века серебряного отличается.

– Далековато тебя, видать, занесло. – Ворон сделал вид, что не понял намека, повел носом. – Ну, давай, угощай.

– Чем? – не понял ведун.

– А что у тебя в корзинке-то?

Олег наклонился над оставленным подношением, достал крынку, сдернул тряпицу. Из темного горлышка пахнуло хмельным медом.

– Да ты просто провидец, Ратмирович, – протянул угощение учителю Олег.

– Просто нюх хороший, – усмехнулся в бороду Ворон.

– А хорошо тут у тебя, спокойно, – огляделся Середин. – И не поверишь, что совсем неподалеку нежить бродит, монголы всякие, керносы.

– Знакомые слова… – неохотно признал старый учитель. – Давно их никто здесь не изрекал. Дай угадаю… Это место называется Дюн-Хор. Так как же тебя унесло в такую холодную даль?

– Езжу, куда глаза глядят, вот и углядели… – Олег присел напротив Ворона. – Неужели ты не слышал про всю нежить, что появилась в здешних местах? Не мог не слышать! И ведь наверняка подозреваешь, что за колдун нежить из земли поднимает, в храмы древние залезает, жизнь людям портит.

– Постой… – Взгляд Ворона из вялого и ленивого стал острым и пронзительным: – Какие древние храмы, где?

– В Гороховце камень нашли, заговоренный, – небрежно похвастался ведун, снова склонившись над корзинкой. Там, помимо меда, нашлась еще половинка курицы и несколько яиц. – На нем был знак врат. Никто проникнуть внутрь не мог, – не удержался перед учителем от похвальбы Олег. – Только я и еще какой-то колдун, до меня.

– Что ты увидел внутри? – Голос Ворона одеревенел. – Ну же, бродяга, говори!

– Ничего, – пожал плечами ведун. – Пустой зал.

– А книга? А хранитель храма?

– Не было там никого.

– Подожди… – подобрался ближе старик. – Там в центре стоял алтарь. На нем – две полки. На верхней лежит книга с серебряными страницами. На нижней сидит хранитель храма.

– Да не было там никого, Ратмирович! Я что, слепой?

– О шаха корес… – Ворон сел прямо на снег, схватившись за голову.

– Ты чего, Ратмирович? – забеспокоился Олег. – Да может, и не было там никого? Лепкос, вон, говорил, многие жрецы ушли на юг.

– Ну, подумай своей глупой головой, бродяга, – опустил руки старик. – Ну, кто станет заговаривать пустой храм? Зачем он нужен. Заговаривали только те, в которых оставались серебряная книга и ее хранитель. И они были там! Ты спрашивал про монголов и керносов? Нежить вылезает как раз из нее, из книги! Именно в ней были записаны заклинания на оберег. Кто-то из дикарей забрался в храм, украл книгу и разбудил хранителя.

– Как это «разбудил»? – не поверил Середин. – Храму, как я понимаю, много тысяч лет. В нем уж если и засыпали, то навсегда.

– Ты просто многого не знаешь, бродяга. Иногда жрец способен оторвать душу от своего тела и вознести ее в иные миры. Тело его при этом не будет ни есть, ни пить, ни дышать. Оно перестанет быть живым. Но оно и не станет мертвым. Его не трогает тлен, оно не издает запаха.

– Самадхи, – перебил учителя Олег.

– Что?

– Это состояние называется самадхи. Поклонники Будды страсть как мечтают его достичь.

– Зачем? – удивился Ворон. – Ведь мир еще не рушится?

– Из любопытства.

– Пусть так, не важно, – отмахнулся старик. – Главное – в любой момент душа способна вернуться в тело, и оно проснется.

– Наверное, хранитель проснулся, забрал свою книгу и пошел погулять.

– Да нет же, бродяга! – выпрямился учитель во весь рост. – Нежить – это фокусы для дикарей, спасательная палочка против глупых диких зверей, когда не остается сил. Книга – у глупого смертного, который способен переписывать только одну фразу и тешит себя мнимым могуществом. Книгу нужно найти и вернуть в храм, пока дикарь не захотел прочитать что-то еще. Но главное – не в книге, главное – в хранителе. Его нужно найти. Найти и…

– За что ты так взъелся на этого сонного жреца, Ратмирович? – Несмотря на сложный разговор, Олег все-таки достал куриную половинку и вцепился в нее зубами. Все-таки голод не тетка, а он только что с дороги.

– Он навлечет на нас гнев богов, бродяга, – покачал головой старик. – Гнев богов. Ты знаешь, что это такое? Это времена, когда люди серебряного века завидуют людям века глиняного. Когда вся земля покрыта льдом от полюса и до полюса, и на ней нет ничего, кроме холода и ветра. Когда оазисы тепла столь малы, что их окружают стенами и обороняют насмерть от всего, что двигается, пусть даже от умирающих детей. Когда ты находишь среди холода стадо замерзших лошадей – а тогда все замерзало целыми стадами и народами, – и ты добираешься до мяса, нарезаешь тонкими ломтиками, согреваешь дыханием и ешь сырым, потому что тебе нечего зажечь, чтобы приготовить или просто согреть себе еду. Целые века только холода, голода и сырого мерзлого мяса – вот что такое гнев богов! И я не хочу пережить это снова.

– Но почему из-за одного этого хранителя на нас должен обрушиться гнев богов, Ратмирович?

– А разве в Дюн-Хоре тебе не рассказывали про семь небес Мира?

– Ну, рассказывали… И что?

– Похоже, или ты ничего не понял, или хранители уже позабыли половину своих знаний. – Ворон снова опустился на корточки. – Ладно, я расскажу тебе еще раз. Мир людей устроен так, что всегда, раз за разом, проходит семь уровней развития – семь небес. Все начинается с божественной милости и получения свободы. На втором уровне вышедшие из божественной благодати люди вручают свою волю священнослужителям и посвящают себя только вере. Они работают во имя веры, умирают во имя веры и даже убивают во имя веры. Но проходит время, жрецы устают и вырождаются, и власть спускается на следующий уровень, к воинам. Теперь священники молятся воинам, люди сражаются во имя чести и поклоняются силе. Однако воины тоже вырождаются, и власть падает дальше, на четвертый уровень, на четвертое небо. К торговцам. Теперь жрецы молятся золоту, воители защищают торговые пути и лодки, а войны идут ради шахт для работы мастерских. Это тоже не вечно, и власть падает к тем, кто трудится. Они начинают выбирать правителей, воинов и жрецов, они диктуют торговцам, что делать в мастерских, а что возить из-за морей. Но от власти начинают вырождаться даже они, и власть падает на шестое небо. К тому, кого мы считаем мусором, отребьем, выродками и негодяями. И тогда мир превращается в хаос. Золото и дома никому не нужны, потому что любой может захотеть отнять их, убив предыдущего хозяина. Воины и законы перестают защищать людей и начинают оберегать насильников и убийц. Любовь к женщинам становится грехом, а скотоложество – правилом. И брат идет на брата, а сын на отца, и матери рождают детей, чтобы съесть их в тот же час. Младенцы боятся появляться в этот мир, а сила никогда не совпадает с совестью и моралью. Гнусность и позор наступают на всех, называя себя святостью… И тогда боги лишаются терпения и скидывают мир на самое низкое, последнее небо. Оно называется – гнев богов.