Георгий Лопатин - Схватка за Русь

– Понимаю… простые люди в этом случае примут тебя с радостью. Но остаются еще бояре и купцы, а их святостью не купить.

– Молодец. Купцов купить просто. Если Русь станет единым царством то исчезнут все внутрикняжеские пошлины.

– О! За это они сразу объявят тебя святым! – засмеялась Агафья. – А как быть с боярами?

– Они хотят власти, да как в Новгороде? Так они ее получат. Более того, они получат Думу в которой будут придумывать законы для всего государства. Будет заседать человек двести-триста и пусть думу думают.

Агафья уже откровенно смеялась.

– Да они же там по любому пустяшному вопросу передерутся, бороды друг другу повырывают!

– Что собственно и требуется, – улыбнулся Юрий. – Пусть развлекаются в Думе, да пар в ней спускают, на реальные дела меньше времени будет.

– Но может и так случиться, что они встанут против тебя… – посерьезнела жена.

– Так и я клювом щелкать не собираюсь и допускать в Думу кого ни попадя…

«Как Николашка Кровавый. Дятел. Ну созвал ты Думу, ну так растряси кубышку швейцарскую или английскую и сделай так, чтобы в нее вошли и твои сторонники, да чтобы они составляли большинство, да и те что оппозиционеры, были прижаты к расстрельной стене компроматом и сильно не взбухали!» – подумал великий князь.

– И чем я буду именно заниматься? – уже явственно заинтересовалась Агафья.

От таких предложений грех отказываться.

– Для начала, откроешь приемный дом, где будут принимать роды, оказывать помощь пораненным, а потом и это самое главное, ты избавишь людей сначала во Владимирском княжестве, а потом по всей Руси от такой напасти как оспа.

Оспа и впрямь была страшным бедствием. В голодные годы, физически ослабленные люди были особенно подвержены заражению и вымирали целыми деревнями, в городах выкашивало до двух третей населения. Так что если удастся победить эту болезнь, то это гарантирует статус святого при жизни тому, кто это сделает.

– Как?! Я же не знаю! – ужаснулась Агафья.

– Я знаю… – улыбнулся Юрий.

– Откуда?!

– Хм-м, на этот вопрос я пока тоже тебе не могу дать ответа…

– Почему тогда сам это не сделаешь? – после короткой паузы, спросила она.

– По той причине, что мне нужна жена под стать. Ну и потом слишком хорошо тоже не хорошо. Не нужно привлекать лишнего внимания. Все должно быть в меру.

Еще Юрий надеялся, что Агафья проведя эксперименты с кровью сможет добиться подбора доноров на тот случай если потребуется переливание. А оно может понадобиться, ведь история вот-вот сделает первый крутой поворот, а значит уже далеко не факт, что ему без особых проблем удастся дожить до появления тех же монголов, как то было в оригинальной исторической последовательности, а не скопытиться раньше.

«Осталось только разобраться с церковью, ибо попы будут резко против любых экспериментов в этой области», – с грустью подумал княжич.

Константин сильно удивился, узнав о решении отца собрать Вече по поводу изменения порядка наследия в пользу Юрия.

Почему?

Потому что великий князь Всеволод Юрьевич всю свою жизнь делал все, чтобы ограничить боярство в политических правах и достиг в своем стремлении немалых успехов. И вот теперь он созывает тех, кого так долго гнобил, чтобы решить с их участием возникший политический кризис власти тем самым сняв с себя ответственность, а точнее делая знать соучастниками попрания закона.

Разве не должны они принять решение в пику своему угнетателю из чувства мести?

То, что Константин сам виноват в возникшем кризисе, его мало волновало, он увидел в происходящем шанс получить желаемое, осталось только бросить боярству кость, на которую они набросятся.

А что хочет боярство?

Более широкого участия в политической жизни в идеале тех же прав и привилегий как в соседнем Новгороде.

«Ну, положим, как в Новгороде это им будет слишком жирно, – усмехнулся князь ростовский, – так у меня никакой власти не будет, но некоторые послабления дать можно».

И агенты Константина принялись агитировать созываемых на Вече делегатов от боярства.

Там конечно будут еще священники, дворяне, купцы и простой люд. Видимо Всеволод Юрьевич осознавая, что бояре могут ему подгадить создавал им массовку в противовес, но кто будет слушать горожан и тем более крестьян? Это так, хор на подпевках.

Слово купцов стоит тоже немного. В качестве милости можно им пошлины немного скинуть.

А вот дворяне и тем поле священники это уже серьезнее.

Но священников можно придавить. Десятину ведь тоже можно по-разному собирать…

Что до дворян, то их можно попробовать купить. Как материально, определенные запасы есть, так и дополнительными привилегиями, да обещаниями более высокой доли с добычи в будущих походах, хоть на тех же новгородцев, благо они сильно ослабли в борьбе с Орденом меченосцев и их можно хорошенько пощипать.

Вече получилось жарким.

Обе партии сошлись, что называется не на жизнь, а насмерть.

Сторонники Константина напирали на то, что надо поступить по праву и отдать старшему Владимир.

Сторонники Юрия кивали на то же право и говорили, что Константин должен отдать Ростов.

Им ответствовали, что Ростов сильно погорел и Юрию будет лучше в целом Суздале, а не посреди пепелища.

Крик, гам, чудь до мордобоя не доходило.

Купцы практически сразу встали на строну Юрия. Они получали дорогой товар и обещанное Константином снижение пошли ничто по сравнению с теми потерями, если поступление товара прекратится, а намек на это был дан. Дескать с ними из принципа не будут сотрудничать. Купцов на Руси много. Не владимирские, так новгородские.

Купцы в свою очередь давили на компаньонов из бояр и дворян.

Священники разделились поровну и предавали друг друга анафеме.

Горожане получившие большие заказы на пошив одежды и производство посуды, и крестьяне не учтенные Константином изначально в своей основе были за Юрия.

Дебаты шли почти неделю. В конце концов решение было вынесено.

– Вече постановило и я великий князь владимирский Всеволод Юрьевич из рода Рюриков приговорил, посадить на стол Владимира своего второго сына Юрия вперед Константина, за нежелание последнего соблюдать право и отдавать Ростов, а так же за неисполнение сыновнего долга, отказа от повиновения, что само по себе является тяжким проступком.

Потом выступил епископ Иоанн закрепивший слова великого князя авторитетом церкви.

Константин не верил своим ушам. Где это видано, чтобы младшего ставили поперед старшего?! Но сие произошло.

Он уже пожалел, что вступил в открытую и такую резкую конфронтацию с отцом, это было ошибкой. Сейчас Константин уже не очень понимал, почему поступил так грубо, а не сыграл тоньше… словно наваждение какое-то.