Андрей Земляной - Сын Сталина: Рокировка. Сын Сталина. Джокер Сталина [сборник litres с оптимизированной обложкой]

– Понятно, товарищ Шеху. Что скажет лейтенант Горохов?

– Прорываться надо, – лейтенант сплюнул на паркет. – Попробовать прорваться навстречу итальянской Красной Армии. Дворец удержать мы, скорее всего, не сможем: пушками завтра они нас все-таки достанут.

– Понятно. Лейтенант Смирнов?

– Согласен. Сутки мы еще продержимся, но патронов у нас будет меньше, а трехсотых – больше. Прорываемся сейчас.

– Товарищ Кельменди?

– Хорошо бы, конечно, удержать дворец. Мы могли бы заявить о себе, получить больше автономии у Муссолини: он все-таки несколько излишне властен и переоценивает достоинства авторитарного метода управления. Хотя, конечно, в некоторых случаях это совершенно необходимо, но в данном, конкретном случае…

– Так что вы предлагаете? – прервал его Александр. – Конкретно?

– Знаете, товарищ Сталин, я полагаю, что следует попробовать продержаться еще сутки. Во-первых, итальянцы все-таки движутся к нам, да и снарядов у албанской армии не так много…

– Принято, – произнес Белов. – Я тоже против прорыва: мы плохо знаем местность, а в чистом поле наши потери от стрелкового оружия будут значительно выше. Но если итальянские войска не подойдут и завтра, то – прорыв. – Он потер переносицу, помолчал… – Товарищи, прошу довести до сведения ваших подчиненных принятые решения. Все свободны.

Когда командиры разошлись, Сашка отправился к радистам.

– Ну, что? – спросил он, входя в подвал, из которого тянулся провод антенны. – Что говорят из Рима?

– Очень просят продержаться и клянутся, что отважные берсальеры и красные рубашки вот-вот войдут в Тирану… – Радист закурил и продолжал: – Только врут они, по-моему, товарищ корпусной комиссар. Если бы у них хоть что-то получалось, нам бы точные сроки сообщили. А так… – Он с чувством харкнул на пол и неожиданно закончил: – Им бы наших командиров – порядок бы навели. Ну, нельзя воевать так, словно на танцы пришел и с парнями из соседнего колхоза схватился…

…За счет фронтового опыта краснорубашечники отбросили берсальеров, и те запросили подкреплений. Всем очень повезло, что Террачини, плохо представляя себе возможности «танковых» батальонов, вооруженных танкетками «Фиат-Ансальдо», отправил одну роту танкеток на поддержку берсальеров, а вторую почти сразу же – на поддержку краснорубашечников. Экипажи обнаружили, что сражаются точно с такими же машинами, и прекратили ночную резню. Результатом боя стали две поврежденные танкетки и полсотни убитых и раненых. И тогда Террачини, уже понимая, что никаким образом не успевает к утру в Тирану, обратился к Муссолини и попросил послать на помощь десанту авиацию…

– …Твою мать! – За шиворот Сашке посыпались штукатурка и кирпичное крошево. – Да твою же мать!!!

«Капрони» зашли на второй круг, и на Тирану снова посыпались бомбы. Александр поднес к губам фляжку и прополоскал рот, который забила тонкая алебастровая пыль. После чего снова посмотрел вверх. Дворец уже лишился крыши, которая не пережила попадания пяти стакилограммовых бомб, поэтому было прекрасно видно то, что творилось в небе.

Неторопливые итальянские бипланы кружили над городом, разгружая свой смертоносный груз на головы королевских войск и жандармов. Как надеялись итальянские летчики и бомбардиры. В реальности бомбы летели как бог на душу положит. Доставалось всем: и правительственным войскам, изготовившимся к новому штурму, и защитникам дворца, и мирным жителям.

– Слава богу! – выдохнул Сашка, увидев, что итальянцы наконец разворачиваются домой. И тут же взвыл: – Да чтоб вы передохли, макароны тупые!

С запада надвигалась новая волна бомбардировщиков, во главе которой солидно и неторопливо шел громадный биплан.

– Ерш твою за ногу! Еще и этого девяностого послали! Да чтоб вас всех!..

Конец пожелания перекрыл тяжелый грохот. Сверхтяжелый бомбардировщик «Капрони» Са.90 – чудовищное порождение безумного гения, вывалил все свои восемь тонн бомб на несчастную Тирану. А за ним отбомбились и все остальные самолеты. И не успела еще осесть пыль, как вниз ринулись фиатовские истребители, расстреливая из пулеметов все, что только могли разглядеть…

Когда к вечеру второго дня итальянским войскам наконец удалось преодолеть шестьдесят километров от Дурреса до Тираны, их встретили руины, напоминавшие последний день Помпеи. Террачини радостно обнял Сашку, отправил в госпиталь раненного в ногу Кельменди, посокрушался о погибших четырех штурмбатовцах и пятидесяти шести албанских добровольцах, после чего попросил передать товарищам Сталину, Димитрову и Муссолини, что приказ Коминтерна выполнен. Александр пообещал, но отойдя в сторонку, тряхнул гудящей головой и проорал в небо, потрясая рассаженным кулаком:

– Да чтоб я!.. Да еще раз!.. С итальяшками, которых не сам готовил!.. Да пидором буду!!!

Новый, 1936-й, год страна праздновала с ёлкой, которая стала символом всего праздника. Новогодние представления проходили по всей стране. В театрах, дворцах культуры и даже цирках, но главная ёлка была, как и положено в Москве, в колонном зале Дома Союзов.

В этом году за право написать сценарий для праздника и музыку к нему разыгралась настоящая битва, которая была выиграна Исааком Осиповичем Дунаевским и Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко, создавшими настоящую музыкальную сказку с Бабой Ягой, лешими, домовыми и, конечно, Снегурочкой и Дедом Морозом.

На первое представление пришли почти все руководители страны с детьми и внуками и так же, как дети, заворожённо смотрели на развитие сюжета, который разворачивался на всей немалой площади зала.

Сталин тоже пришёл вместе с Артёмом, Василием, Светланой и Александром, но, оставив детей, отошёл в сторону, где уже собрался кружок из таких же, как он, отцов – Микояна, Ворошилова, Берии и многих других.

Праздник шёл своим чередом, и когда в итоге добро победило, ёлка озарилась яркими электрическими огнями, осветив всю залу.

Надежду Константиновну Крупскую Александр заметил совершенно случайно, когда по привычке осматривал зал. Как раз в этот момент зажгли люстру, и словно вспышкой высветилось лицо Надежды Константиновны, стоявшей в группе малышей в одинаковой серой одежде.

Даже не раздумывая, Александр прошёл по периметру зала и, встав рядом с Крупской, слегка поклонился.

– Здравствуйте, Надежда Константиновна. Поздравляю вас с Новым годом!

– А… Саша, – чуть подслеповато прищурившись, Надежда Константиновна посмотрела на него. – Как всё-таки хорошо, что мы снова начали проводить новогодние ёлки! А я вот тут привезла детей из Михайловского дома. – Она чуть пригнулась, раскрыла руки, словно прятала детей под крылья. – Мне говорили, что ты звонил…