Константин Буланов - Балтийские кондотьеры [litres с оптимизированной обложкой]

Старик ушел из флота по выслуге лет вслед за своим последним командиром, давним другом отца Иениша, у которого немало лет прослужил вестовым, да так и остался в услужении.

– Чудная у вас лодка, вашбродь, – поцокал языком старый моряк, осматривая небогатое убранство «Шмеля». – Ни парусов, ни весел. Паровой машины тоже не видать. Как ходить-то на ней?

– Да какое я благородие, Степан Архипыч, – отмахнулся чуть ли не давящийся ароматным деревенским хлебом Иван. – Так, голь перекатная. Из всего имущества только этот катер и остался. Да и дворян в своих предках не припоминаю. Иваном кличьте, не обижусь. А что касается машины, то имеется такая. Новейшая разработка! Потребляет жидкое топливо взамен угля и не требует пара для работы.

– Чего только ни придумают, – вновь цокнул языком старик. – Я когда службу начинал, пароход дивом дивным казался, а теперича куда ни глянь, только трубы дымят. Парусов все меньше и меньше на горизонте видно. Бывает так, придешь в порт или прогуливаешься по набережной, дабы на море одним глазком глянуть, а ни одного паруса не видать. Только гарь гроздьями висит.

– Время идет. Техника развивается, – пожал плечами Иван. – Кто знает, что будет лет через пятьдесят? Может, люди уже на летучих кораблях ходить по небу будут.

– Это как же? Как птицы? – удивился моряк.

– Не думаю, что столь элегантно, – усмехнулся Иван. – Но явно быстрее.

– Хотелось бы увидеть, – мечтательно улыбнулся старик.

– Может, и сподобимся.

– Хотелось бы, – вновь вздохнул старик и с кряхтением поднялся на ноги. – Подсоби-ка мне, Ваня, с яхты твоей сойти. Дряхлый я стал, чтобы по люкам таким ползать. Это в юности я мог по реям, аки мартышка африканская, скакать, а сейчас не каждая прогулка с легкостью дается.

Хоть «Шмель» и нельзя было назвать низкосидящим, уже к вечеру первого дня, проведенного в этой бухточке, катер все же лег на усеянное галькой дно, когда нагнанная штормом предыдущего дня вода полностью отступила от берегов, потому Иван спустил кормильца на относительно сухие камни, протянув следом опустошенную корзину.

– Ты, Ваня, завтра меня не жди. Только послезавтра вновь наведаюсь. Как раз твой проводник прибыть должен.

– Хорошо бы, – поежился Иван. – А то я тут уже все что можно в костре спалил. Ночью так вообще холод до костей пробирает.

– Ну ничего. Сейчас кистью поработаешь и согреешься, – каркающе рассмеялся моряк. – Работы, конечно, не много, но хоть какое-то разнообразие.

Кинув взгляд на сгруженные с телеги бочонки с белилами и три грубых кисти, Иван лишь кивнул. Забавная раскраска под шмеля показалась слишком весомой уликой, по которой его могли найти, и потому, прежде чем вести катер в какой-либо порт, сперва требовалось перевести внешний вид «Шмеля» в менее привлекающий взгляды. С той же целью была привезена сколоченная на скорую руку прямоугольная конструкция, призванная имитировать дымовую трубу после окраски и крепления на выступающей рубке катера. К сожалению, заказать изготовление округлого муляжа из жести за столь короткий срок не представлялось возможным. Да и обшить катер сверху доской, конечно, тоже не мешало, ибо его монолитный стеклопластиковый корпус не походил ни на что известное ныне, но для столь крупной маскировки ни сил, ни средств уже не было.

Начав с днища, чтобы дать белилам хоть какое-то время подсохнуть до спуска катера обратно в воду, Иван, заляпанный краской с ног до головы, закончил с работой лишь к полудню 12 сентября. Еще через пять часов в бухту, пыхтя высокой дымовой трубой, вполз небольшой паровой катер, на носу которого восседал Степан Архипыч.

Иван, не имея на катере кормовых люков, прозевал этот момент, и когда в борт постучали, приложился головой о фанерную панель потолка, дернувшись от неожиданности. Лишь донесшийся снаружи знакомый голос успокоил готовое выпрыгнуть из груди сердце.

– Ваня, ты внутри?

– Да, Степан Архипыч. Сейчас выйду. – Подскочив с кровати, Иван высунулся в приоткрытый люк и тут же уперся взглядом в покачивающийся у кормы «Шмеля» паровой катер. Помимо уже знакомого деда, на нем находились еще трое: бородатый рулевой, чумазый от угольной пыли кочегар и, к величайшему изумлению Ивана, статная дама. Катер не мог подойти ближе из-за опасения сесть на камни, и потому пришлось кидать на него швартовый трос, чтобы тот сдернул «Шмеля», благо из-за начавшегося прилива на камнях покоился только нос. И пусть приливы на Балтике были совсем небольшими, увеличение уровня воды в бухточке даже всего на полтора десятка сантиметров могло подсобить в этом деле.

Многочисленные потуги стащить «Шмеля» с каменной тверди увенчались успехом лишь спустя полчаса, когда прилив еще немного приподнял его над дном. Казалось бы, какие-то пять лишних сантиметров, но именно их так не хватало для успешного завершения дела.

Угрюмо запыхтев, паровой катер в сгущающихся сумерках на четырех-пяти узлах принялся буксировать «Шмеля» в сторону Ревеля, но через полтора часа пристал к обветшалому деревянному причалу у небольшой рыбацкой деревушки.

Перебравшийся с катера на пристань старик принял брошенный Иваном линь и одним забитым в мышечную память движением привязал его к деревянной тумбе. Зафиксировав «Шмеля», он бросился обратно к паровому катеру и помог сойти на причал даме, после чего, бурча себе под нос, долго отсчитывал заскорузлым пальцем засаленные мятые рубли так же бурчащему рулевому. Стоило священнодействию расчета окончиться, как катер, более не задерживаясь, дал ход и подымил дальше в сторону столицы Эстляндской губернии.

– Здравствуйте, дорогой Иван Иванович, – к мнущемуся у люка «Шмеля» Ивану подошла сошедшая с катера дама. – Меня зовут Иениш Мария Алексеевна, я супруга Виктора Христиановича, – сделав книксен, она тепло улыбнулась ему и протянула затянутую в белоснежную перчатку руку.

Слегка приложившись к руке, как это показывали в фильмах, Иван представился в ответ, несмотря на то что дама уже знала его имя и отчество:

– Иванов Иван Иванович, просто хороший человек.

– Вы себя недооцениваете, Иван Иванович, – показав доброжелательной улыбкой, что оценила шутку, Мария Алексеевна слегка покачала головой. – Для моей семьи вы не просто хороший человек, вы ангел-хранитель, что присмотрел за моим дорогим супругом в момент крайней нужды. И за сие я и наши дети будем обязаны вам по гроб жизни. Мой супруг просил оказать вам всю возможную поддержку до тех пор, пока будет идти разбирательство по факту гибели «Русалки» и пока он сам не сможет нанести вам визит. К сожалению, мои возможности не сильно велики, но будьте уверены, всем, что окажется нашей семье по силам, мы вам поможем.