Николай Васильев - Еще один баловень судьбы

«Ситуация классическая и многократно описанная в романах на деревенскую тему, — стал формулировать Антон. — Деловой муж, скучающая временами жена и вожделеющий ее батрак. Она ему, пожалуй, успела отдаться и успела об этом пожалеть. Или я тут некстати оказался, став антиподом Симону. Получается почти калька с предыдущей ситуации в исполнении Риты, Петра и меня. К черту, надо отправляться в Авалон…»

Утром он, слегка смущаясь, стал расспрашивать Мари, как пройти в город и где найти там ее мужа. Мари сначала стала его отговаривать («Вас могут там просто забрать в солдаты…»), но потом смирилась с упрямым американцем и написала мужу записку: «Гастон. Памаги мсье Фонтанэ чем сможеш. Он приехал из Америки помочь нашей революции и отстал от дележанса. Мари». Передавая записку, она смутилась:

— Я училась в школе всего год и не очень-то грамотна. Хотя большинство моих подруг вообще писать не умеют… Но Катрин, Гастона и Сесиль я хочу все же отдать в школу, в Гийоне: республиканцы много школ уже открыли в нашей местности, спасибо им за это. А до Авалона от нас меньше 3 лье: сначала пойдете по этой дорожке на полдень и придете через поллье в городок Гийон. Через него проходит шоссе из Лиона на Париж — вот и пойдете по нему на закат и часа через три-четыре Вы будете в Авалоне.

— Благодарю Вас, мадам Дидье: Вы мой ангел-хранитель! Пусть Ваша семья не знает отныне ни горя, ни серьезных забот. А я при случае пришлю Вам подарок.

— Подарок можете не присылать, а вот письмо от Вас я буду ждать, иначе сердце будет не на месте: сумели Вы устроиться во Франции или нет? И вот возьмите с собой в дорогу узелок с едой: по себе знаю, как в дороге есть хочется…

— Вы очень меня балуете, мадам. Ваш образ навсегда останется в моем сердце!

— Идите, Антуан и пусть дева Мария хранит Вас в пути!

— До свиданья, в том числе и с вами, Рози, Катрин, Гастон и Сесиль!

Антон довольно низко поклонился радушному фермерскому семейству и пошел, положив на плечо шест с висящим на нем узелком, по полузнакомой дороге в Гийон.

Городок Гийон, в который Антон ездил в 21 веке за покупками или для развлечений почти ежедневно, показался ему на первый взгляд все тем же: в излучине речки — сборище двухэтажных каменных домов под красноватыми черепичными крышами вдоль двух диагонально пересекающихся улиц. Однако вместо асфальта были булыжные мостовые, вместо сверкающих авто — редкие телеги и никаких тебе развлекательных заведений. Совсем мало было и людей на улицах: день то будничный.

Стоило Антону пересечь мост через излучину реки, и он вышел на тракт Лион-Париж, который ему сразу не понравился: над его грунтовым покрытием под жаркими лучами сентябрьского солнца прочно висела пыль, периодически подновляемая колесами телег, карет и редких дилижансов. Он порыскал глазами туда-сюда и не зря: сметливые французы проложили метрах в 20 от тракта параллельные ему тропинки — по наветренной из них Антон и пошел к Авалону. Дорогой он поглядывал на копошащихся то тут, то там земледельцев или на проносящиеся по тракту экипажи, а то задирал голову в небо, пытаясь увидеть звонкоголосых жаворонков или других голосистых птах. Меж тем считал и расположенные обочь тракта поселки (бурги по-французски): вот миновал Мезон-Дье, сзади остался Шарбоньер, прошел сквозь совсем крохотный Тюйери и, наконец, увидел вдали значительное скопище домов и башни Авалона, в том числе его центральную 50-метровую башню, где должны быть часы. «Время-то, пожалуй, обеденное, — прикинул Антон. — Да и аппетит я нагулял уже изрядный. А на подходе к городу (по экскурсии помню) ручеек Миним по оврагу как на заказ бежит… Решено, пообедаю тем, что мне Мари насобирала, и вступлю в город сытый, почищенный от пыли и умытый».

В узелке оказались большая лепешка, пара вареных яиц, изрядный кусок сыра и пара луковиц — более чем достаточно для обеда с водой из ручья. В итоге Антон оставил половину припасов на ужин: вдруг сегодня ему больше никто ничего не предложит? И продолжил было идти по тропе вдоль ручья (под крутым правым склоном, заросшим кустарником и увенчанным на высоте метров в 20 крепостной стеной), но вскоре наткнулся на поперечную тропинку, ведущую вверх по склону. «Раз есть такая тропинка, у нее должен быть выход к стене, а далее в город» — сообразил парень и свернул на нее. Подъем оказался весьма крут, но тропинка сделала несколько витков на склоне и соединилась с укатанной дорожкой шириной в пару метров, окаймляющей подножье стены. Тут же Антон увидел в стене полуоткрытую арочную железную калитку, юркнул в нее и оказался в щелеватом глухом переулке, выведшем его через десяток метров на узкую, но вполне обычную для Авалона улицу: с двухэтажными каменными домиками, стоящими почти впритык друг к другу, с решетчатыми ставнями на окнах и однотипными деревянными дверями без крылечек.

Вдруг дверь дома, стоявшего напротив упомянутого переулка, стремительно отворилась, и наперерез Антону выскочил некий усач с ружьем (fusil) в руках и грозно вскричал:

— Не двигаться! (Ne pas se deplacer!) Брось свою палку! Брось, говорю, иначе выстрелю!

Антон чуть помедлил (он вполне мог резко сместиться в сторону и вышибить шестом хоть дух из неказистого француза, хоть ружье из его рук), но опамятовался и уронил на булыжники и шест и узелок.

— Во-от! А теперь говори: ты кто такой? И не ври: мне не надо много времени, чтобы распознать аристократа под любой личиной! Думал, оденешься победнее да посмешнее, возьмешь дурацкую палку и сможешь ходить по Авалону как у себя в Монбарском лесу? Да-а, не зря я устроил себе здесь засаду: думаю, по этой тропке от ручья Миним обязательно притащится какой-нибудь роялист. И вот он ты! И какой наглый, средь белого дня в город заявился! Ночи подождать не захотел? Только я и ночью тебя бы тут скрутил, не сомневайся: мне все равно, когда дежурить, меня сон не берет. Ну, что ты молчишь? Или в штанишки от страха наделал?

— Я иду к Гастону Дидье, члену муниципальной гвардии Авалона. Вы знаете такого?

— К Дидье? Гастона я знаю и даже хорошо, но что у него может быть общего с таким как ты?

— Я иду с его фермы с запиской от его жены, Мари.

— С запиской? А ну, давай ее сюда!

— Вот записка, — показал Антуан, но в руки усачу не отдал. — Извините, гражданин, это конфиденциальное послание, не предназначенное для чужих глаз. Лучше препроводите меня к Дидье.

— Все-таки ты явный аристократ. Конфиденциальное послание… Еще год назад не миновать бы тебе гильотины. А нынче ходят себе свободно и записки от фермерши к фермеру носят. И препроводить тебя никуда не могу: вдруг за время отлучки через эту щель еще роялист в город проникнет?