Влад Поляков - Османский узел [SelfPub]

Разумеется, отец даже не собирался оставлять её одну, без своей поддержки, присутствуя то незримо, то напрямую давая советы в сложных ситуациях. Да и знакомые ей вот уже не первый год приближённые брата всегда были рядом, своей мрачной репутацией охраняя Лукрецию даже от косых взглядов, не то что дурных слов. И всё равно, только теперь юная Борджиа начала по настоящему понимать, что такое управление государством и бремя власти. Поняв же, преисполнилась ещё большим желанием постоянно его ощущать. Правда… не так сильно и сразу. Очень уж время выпало сложное, слишком замысловатые узлы уже образовавшихся и только-только возникающих политических интриг приходилось разбирать на составные части. Генуя, Венеция, Сиенская республика, притаившийся в Ливорно Савонарола… Более далёкая, но от того не менее опасная Франция, выжидающие изменения обстановки Англия и Священная Римская империя. Заискивающая Бретань, Феррара с Моденой. Осторожные попытки начать разговор со стороны Мантуи. Это не говоря о других, сейчас куда менее важных и более отдалённых странах.

Неудивительно, что при всех навалившихся на неё делах, Лукреция была рада хоть немного отдохнуть, выбираясь про гуляться даже не по римским улицам – там приходилось мириться с немалым количеством охраны, необходимость которой не получалось отрицать – а просто по двору-саду в пределах дворца. Солнце, шелест листвы, спокойствие и недолгое ощущение того, что государственные проблемы остались где-то там, ближе к заваленному бумагами кабинету.

Здесь же было ощущение свободы и… не столь часто встречаемая Лукрецией в последние дни Хуана, жена Чезаре. На сей раз она сидела в небольшой беседке, казалось, глубоко погрузившаяся в своё вышивание. Рядом с ней были лишь две прибывшие в числе свиты из Испании женщины. Немного, учитывая то, что раньше испанку сопровождало куда большее число даже в пределах дворцов, не говоря уж о ситуации, когда она оказывалась вне оных. Влияние Чезаре, недолюбливавшего излишнюю пышность и сложность. Сама то Лукреция уже давненько ловила себя на мысли. что сильно изменилась в сравнении с собой же, но даже год назад, не говоря уж о больших сроках. И изменения продолжались, пусть и не с такой скоростью, становясь менее заметными внешне, но уходящими совсем уж в глубину её души. А значит и Хуане от этого не уйти. Только вот изменения будут другими, это сестра короля Италии понимала изначально. Разные люди и меняются по разному.

- Здравствуй, Хуана, - вымолвила Лукреция, подойдя к беседке, а попутно одним лишь жестом словно бы вымела оттуда обеих дам свиты королевы. – При такой хорошей погоде я не удивлена, что и ты решила побыть вне дворца. И снова с вышивкой…

- Лукреция, - мило, этак по домашнему улыбнулась испанка. – Я рада тебя видеть. Жаль, что ты всегда в делах. Прямо как моя мать, которая тоже всегда занималась тем, что не было полностью женским делом. Государство, войны, казна, церковь… Я думала, что это что-то особенное, а прибыла сюда, в Рим, и оказалось, здесь то же самое. Ты, герцогиня Миланская, советница моего мужа Бьянка… Вы все напоминаете мне о том, что было привычно дома.

- Это ведь хорошо? – уточнила Лукреция, устраиваясь неподалёку от отложившей вышивку Хуаны.

- Наверное. Только я всё ещё сильно скучаю по отцу с матерью, сестрам, брату.

- Война. Зато как только она закончится, ты сможешь их навестить. Брат всегда держит данные им обещания.

Я знаю. Держит.

Опять улыбка, на сей раз какая-то мечтательная. Лукреция не знала, что там Чезаре пообещал своей супруге и в каком количестве, но понимала, что сказанное будет воплощено в жизнь, причём в озвученные сроки. Если же что задержится или не сложится, то исключительно по очень веским, не зависящим от воли человека причинам.

Вообще же Лукреция нормально приняли жену своего брата, чего немало помог её характер. Хуана подстраивалась под окружение, желая лишь одного – чувствовать себя любимой, защищённой, а в ответ готова была на многое. В чём-то идеальная супруга, и дочь понтифика не сомневалась, что её брат это понимает и использует. В хорошем смысле этого слова, пусть даже брак и был организован не по любви, а для соединения родов Борджиа и Трастамара.

- Сложно мне, - неожиданно для себя призналась Лукреция собеседнице. – Раньше. когда брат и отец меня учили, шаг за шагом подпуская к делам государства, было легче. Они делали всё так, чтобы я хотела больше поручений, больше дел, прикоснуться к новым тайнам. А сейчас обрушилось всё то, чем занимался брат. Резко, сразу… Отец помогает, но только так, чтобы я совсем не надорвалась. Говорит, что это тоже необходимый опыт, а я уже достаточно взрослая и обученная. И если хочу получить корону, как и мой брат – не Железную, другую, - поправилась Лукреция, знающая цену подобным тонкостям в разговоре вроде даже и с ближним кругом. – Подобное станет пусть и не постоянным, но случающимся.

- А зачем ты хочешь корону? Не через мужа, а собственную. Можно ведь жить спокойно, быть счастливой в браке, стать опорой мужу и воспитывать детей. Мы женщины, а не амазонки из древности. И я знаю, что Чезаре никогда не допустит, чтобы твоим мужем стал тот, кто тебе противен или безразличен. Он говорил про тот случай, про Сфорца.

- Мой брат, он такой, - взбодрилась Лукреция. – Нам обеим с ним повезло.

- Повезло, - отозвалась испанка, глядя на колышущиеся от лёгкого ветерка ветви деревьев. Только сейчас его нет, а мне остаётся лишь ждать, скучая за вышиванием, книгами и прогулками по Риму.

Видя, что Хуана говорит совершенно искренне, Лукреция на какое-то время призадумалась. Понимала, что скука, хоть дело и естественное, но в случае аж с самой итальянской королевой дело, как говорил Чезаре, «непродуктивное». Раз так. то стоило придумать, чем бы таким полезным и в то же время способным заинтересовать можно занять урождённую Трастамара? И кое-какие мысли уже появлялись.

- Хочешь я найду тебе занятие? И сама отвлечёшься, и Чезаре поможешь.

- Кончено хочу, - в глазах испанки, до этого подёрнутых пеленой тоски, появилась искра настоящего интереса. – Только я мало понимаю в делах государственных. Видела. Чем муж занимается, там всё очень сложно… как у матери. Я могу постараться, только боюсь не помочь, а навредить.

- Не навредишь! Чезаре у нас могучий король-воитель, интриган и гроза врагов Италии и Святого Престола. Не удивлюсь, если османы скоро начнут пугать им, словно каким-нибудь Роландом Неистовым! А ты словно воплощение добра и милосердия, способная одним взглядом напомнить о любви, добре и прочем.

- Я всего лишь…

- Такая, какая есть, и это хорошо, - припечатала Лукреция жену своего брата единственной фразой. – Тебе лишь нужно быть собой, а как обернуть это на пользу Чезаре, Италии и всем нам – это уж предоставь мне. Я заметила, что ты очень хорошо умеешь разговаривать с людьми, располагать их к себе. Мы, Борджиа, имеем не только врагов, но и друзей, и тех, которые ещё не решились стать нашими друзьями. В этом им требуется помочь, не только обещаниями, но и добрым словом. Тем самым, которое тебе будет даваться куда легче. Правдивые, искренние слова от самой королевы Италии. Понимаешь?