Александр Шило - Золотая Цапля [СИ:Земля лишних. Мир Андрея Круза]

Вернувшись на аэродром, затолкал в контейнер бытовую технику и отправился домой.

Приехав, позвонил квартирной хозяйке и сообщил, что съезжаю по срочным обстоятельствам, и занялся сборами. Меня опять удивило, что, даже прожив на одном месте почти шесть лет, я снова имел лишь три большие сумки с вещами и лёгкий алюминиевый сейф с оружием.

Всерьёз охотиться я начал в Африке, и мой нынешний комплект нарезного оружия состоял из почти нового американского «слонобоя» фирмы «Монтана»## пятьсот пятого калибра под патрон Гиббса и норвежской винтовки Краг-Йоргенсена## калибра шесть и пять.

«Монтану» я купил в Замбии весной двухтысячного у венгра, приехавшего поохотиться и влипшего в проблемы. Пока он валил слонов и буйволов, дома на него подали в суд и арестовали счета, а налички в этот момент при нём практически не оказалось. В итоге «монтана» досталась мне за две тыщи «убитых енотов».

В школе я весьма наплевательски относился к биологии и, только приехав в Бразилию, с изумлением узнал, что Южная Америка — это континент мелочи, самое крупное дикое животное, тапир, весит около двухсот килограммов, и для «монтаны» здесь просто нет целей. Пришлось покупать ствол полегче, и я остановил свой выбор на норвежской винтовке.

Пистолетов у меня было тоже два — привезённый из Африки «макарка»## и кольт «Дженерал оффисир»##, слегка укороченная версия кольта «девятнадцать одиннадцать», выпускавшаяся в США для вооружения генералов и адмиралов, подаренный мне одной из моих любовниц. Судя по надписи на накладке рукояти, мой экземпляр раньше принадлежал бригадному генералу Дж. Стивенсу.

Из гладкого оружия, у меня была только «Итака 37 магнум»## двенадцатого калибра, шестьдесят восьмого года выпуска, с комплектом из трёх стволов: двадцатидвухдюймового со сверловкой «цилиндр с напором» — для картечи и пули, двадцатишестидюймового «чок три четверти» — для большинства охот, и тридцатидвухдюймового «суперчока» — для стрельбы по гусям.

Дождавшись квартирной хозяйки, я отдал ей ключи, поблагодарил за терпимое отношение к моим холостяцким похождениям и регулярным визитам дам, махнул рукой на месячный залог и остаток квартплаты за апрель и отправился ночевать в ту же гостинку.

21 апреля 2008 года, 11 часов 47 минут. Бразилия, Сан-Паулу, аэропорт Кампу-Ди-Марти. Алехандро Бланко

Колонна из трёх тралов и крана выехала с территории аэропорта. Стоявший рядом со мной Эухенио повернулся:

— Ну что, поехали?

— Поехали, — внезапно я навернул себя по органу, предназначенному для ношения бейсболок. — Вот болван!

— Что случилось?! — Эухенио встревожено посмотрел на меня.

— Да ничего страшного. Просто вчера забыл купить телевизор. Привык, что он в квартире есть, а что он хозяйкин, как-то забыл. Успеем купить по дороге?

— Успеем. Вам будут нужны на него деньги?

— Нет. Я на всякий случай оставил себе пять тысяч реалов наличными.

— Ну и отлично. По дороге как раз будет торговый центр.

Мы расселись по машинам и поехали вдогонку колонне с самолётами. Торговый центр действительно оказался по дороге, и покупка заняла не больше пяти минут. Правда, я сначала нацелился на «плазму», но зашедший вместе со мной Эухенио подсказал, что её главным недостатком является небольшой срок службы, и в итоге я просто ткнул в тридцатидвухдюймовый жидкокристаллический «Самсунг» — заверните плиз-з.

Закинув покупку на заднее сиденье пикапа, я погнал за машиной Эухенио, и примерно через полчаса мы въехали во двор небольшой грузовой железнодорожной станции. Тралы уже были там, и первую раму с фюзеляжем и консолями «Цапли» как раз переставляли портальным краном на платформу. Платформы, как я и предполагал, были «на последнем издыхании» и ни на что, кроме как в металлолом, уже явно не годились.

Мы дождались, когда переставят вторую раму и контейнер, а потом Эухенио обратился ко мне:

— Машину рекомендую тоже поставить на платформу, а на месте вы сядете в неё и перейдёте в ней.

Я кивнул головой, соглашаясь. Эухенио бросил пару фраз в «уоки-токи», и мой джип через несколько минут очутился на платформе, пришвартованный за колёса четырьмя матерчатыми лентами. К платформам прицепился небольшой маневровый тепловоз и потащил их к выходу.

— Алехандро, давайте закончим с нашими финансовыми делами и поедем к месту отправки, — Эухенио выудил из своей машины дипломат и достал из него маленький пластиковый контейнер. — О… А вот и Энрико!

Я повернулся к автомобильным воротам станции. В них как раз въезжал его автомобиль. Остановив его возле нас, Энрико выскочил и протянул мне руку.

— Здравствуй, Алехандро. Хорошо, что я успел, — Энрико повернулся к родственнику. — Привет, Эухенио. Спасибо, что дождались.

Снова повернувшись ко мне, он продолжил:

— Алехандро, я знаю, что мы больше не увидимся, и я хочу сделать тебе на прощание подарок, который тебе точно пригодится.

Энрико нырнул в свою машину, вытащил оттуда продолговатый кофр и водрузил его на капот.

— Смотри, — он откинул крышку, и я увидел короткую винтовку с гнездом для магазина в прикладе (если я не ошибаюсь, такая компоновка называется «булл-пап»), похожую на «фамас», которую я как-то видел в Африке у французских десантников.

— Это «лапа ноль три». Делали для нашей армии, но воякам она чем-то не понравилась, и опытная партия ушла в полицию. Патрон — «двести двадцать три НАТО», магазины от «эм шестнадцать». Ну и, — тут он вытащил обувную коробку, обмотанную скотчем, — тут тысяча патронов.

— Энрико, а у тебя не будет из-за неё проблем?

Энрико наградил меня чувствительным тумаком в печень:

— Вот ведь человек… Да не переживай ты! Её завтра же спишут, как утраченную во время учений. Один раздолбай утопит её в болоте, так что за меня можешь не переживать.

У Эухенио заиграл мобильник, тот поднёс его к уху, несколько секунд слушал, а потом, нажав отбой, обратился к нам:

— Так, пора. Алехандро, — он протянул мне контейнер, — тут пятьдесят два крюгерранда, тысяча шестьсот семнадцать грамм. И вот, — он вынул из бумажника и протянул мне карточку, размером с кредитную, — ваш главный документ там.

Я, не глядя, сунул карточку в карман, открыл контейнер и увидел там знакомые мне ещё по Африке юаровские монеты. Быстро пересчитав их, я закрыл контейнер и положил его в кофр с винтовкой, а Эухенио продолжил:

— Ну, прощайтесь. Нам пора. А тебе, — он повернулся к Энрико, — не стоит появляться там.

Энрико облапил меня и стиснул так, что затрещали рёбра.

— Алехандро, я буду молиться за тебя! И Эсмеральда тоже! — его глаза подозрительно заблестели. Мы ещё раз крепко обнялись, и я сел в машину к Эухенио.

Ехать было недалеко. Примерно через два километра мы въехали в большие и на этот раз сразу закрывшиеся за нами ворота. За воротами был двор намного меньше того, где мы грузились, с несколькими рельсовыми путями, на одном из которых стояли мои платформы. Как раз этот путь уходил вглубь большого ангара.