Сергей Савелов - Я в моей голове

— Ля-ля-ля-ля, трам-пам…, - отстукивая ритм ладонью по столу. Некоторое время учительница сосредоточенно вслушивается в мотив, потом сначала неуверенно начинает нажимать клавиши, постепенно ускоряясь. Толик, тоже пытается что-то подобрать. Через минут 15 после неоднократного моего мычания, нескольких моих советов и обсуждения втроем, она уже самостоятельно сыграла мелодию, близкую к оригиналу. Сразу видно профессионала. Толик тоже вроде стал играть поуверенней и в нужной тональности, но на всякий случай захотел ноты. Евгения Сергеевна стала заполнять нотную тетрадь, иногда проигрывая некоторые отрезки мелодии на пианино. Изредка что-то стирала и записывала заново.

— Как тебе, нравится? — спросил его. Он неуверенно кивнул.

Наконец учительница протянула Толику тетрадь с нотами. Поглядывая в тетрадь, он заиграл мелодию, сначала медленно, потом все уверенней. Еще и еще раз. Вслушавшись, понял, что не хватает опять этих «отсечек» или акцентов. Попытался объяснить музыкантам — чего я хочу. (Ну, не музыкант я!) Учительница вроде поняла мое косноязычие. Стала какими-то музыкальными терминами объяснить Толику мою цель, затем проиграла на пианино эту мелодию. Толик снова стал мучать свой инструмент. К концу урока я решил — все, лучше уже не сыграть. Но мелодия звучала близко от той, что я слышал в интернете.

— Что же у вас за танец такой, о котором вся школа гудит? — поинтересовалась она. Я пожал плечами.

— Сегодня и завтра у девчонок репетиции, можете сходить посмотреть. Завтра я сам собираюсь подойти. Заодно Толику поможете, — предлагаю. Она, подумав, помотала головой.

— А вы на генеральную репетицию не пойдете? — вдруг спросила она.

— Я и не знал, что будет генеральная, — растерялся я.

— Завтра, начало в четыре дня, — уточнила она, — Там и звук по-другому звучать будет, — продолжила.

— А без нее никак? — я что-то сомневаюсь, что девчонки захотят показывать танец до премьеры. Да и костюмы надо обкатать.

— Можно конечно. Не все будут на генеральной репетиции. Не тот уровень, — усмехнулась.

— Толик, сообщи девчонкам о предложении Евгении Сергеевны. Пусть сами решают и мне сообщат, — озадачил гармониста.

Учительница, забрав свою тетрадь у опешившего Толика, решительно вырвала лист с нотами и вернула ему. Потом уставилась на меня:

— Сережа, откуда это у тебя? Раньше я в тебе таких талантов не замечала.

— Шифровался, — отшутился я. (Не надо мне лишних подозрений, тем более в гениальности).

— Евгения Сергеевна, я вот что еще у Вас хотел попросить. Вы можете оценить мой музыкальный слух и мой вокал? — решился я.

— Со слухом, я тебе сразу скажу — более, чем хорошо. А вокальные данные…? Спой чего нибудь, — предложила она.

Я повернулся к Толику, убирающему свой аккордеон. Увидев его умоляющие глаза, вздохнул и не стал выпроваживать его из класса. Задумался:

— Что спеть? Н ромашки же? — вспомнил понравившуюся когда-то песню юности и начал:

Стою, смотрю на задумавшуюся учительницу. В ходе песни она опять повернулась к пианино и стала подбирать мелодию.

По окончании спросила:

— А эта песня откуда? Я ее не слышала.

За это я не опасался. Услышу ее нынешним летом. Поэтому смело заявляю:

— В пионерлагере слышал.

— Странно. Хорошая песня, если бы я ее слышала, запомнила. Еще раз спой, пожалуйста, я мотив подберу.

— А с голосом как у меня? — меня интересовало другое.

— Хорошо у тебя с голосом. Я еще не определила твой диапазон, но петь ты можешь, даже на сцене. Конечно не оперной. Ну что, споешь? — ее другое интересует.

Я повторил на бис. Она уже довольно правильно подыгрывала мне мотив. Потом схватила нотную тетрадь и стала записывать ноты, опять проигрывая мелодию на пианино. Закончив спросила:

— Слова напишешь?

— У меня почерк неразборчивый, — отговорился. Заметил непонятный внимательный взгляд Толика на меня. Учительница прямо в нотной тетради записала слова песни. Потом шевеля губами и покачивая в такт головой, видимо про себя, пропела песню.

Закончив, она опять на меня посмотрела:

— Ты сам не желаешь выступить на концерте?

— В качестве кого? Вообще-то, я не планировал пока на сцену, — многозначительно ответил.

Она не сразу, но выцепила слово «пока».

— Певца конечно. А почему пока? — заинтересовалась.

— Гитару приличную ищу. Вот буду уверенно играть, тогда можно будет подумать, — закинул пробный шар.

— У меня есть гитара. Я могу Вам подарить ее. Я все равно на ней не играю, — вдруг влез в разговор Толик. (Вот тебе и мужичок!) Да еще на Вы меня назвал. Дела! Я на него посмотрел по-новому:

— Спасибо. Дарить ничего не надо. Если гитара приличная — куплю, если твои родители не будут против и назовут цену, — обломал я его благородный порыв. (Чего это его подвигло?) Я чего-то не понимаю?

— Не надо ничего дарить. Я могу помочь тебе с гитарой. «Ленинградка» тебя устроит? — вмешалась Евгения Сергеевна. (Не фига себе!) Не было гроша, а тут алтын!

— Конечно. Если цена приемлемая, — тут же отзываюсь я. (Еще бы). Ленинградки — лучшие гитары в Союзе.

— Приемлемая, — утверждает она.

Я начинаю подозревать эпидемию небывалой щедрости.

— А это Ваша гитара? — подозрительно спрашиваю.

— Это не важно. Договоримся, — ответила, чуть смутившись.

Я взглянул на нее по-новому. А она еще совсем молодая. Лет 30, наверное. Стройная и симпатичная. Гитара друга, скорее всего. (Что-то раньше я этого не замечал). Наверное, срабатывал стереотип ученик — учительница.

— Договоримся, — отзеркалил ей и виновато улыбнулся Толику.

— Тогда у меня будет условие. Ты выступишь на школьном концерте к 8-му марта. Можешь с этой своей песней, — озадачила.

Я, конечно, могу кровь сдать за «Ленинградку». Но выступать!? Поторгуемся:

— Тогда и у меня условие. Мне нужен хороший репетитор по гитаре. Платно, — добавляю.

Теперь она задумалась.

— Сейчас, так сразу, ничего не могу сказать. Надо переговорить кое с кем, — отвечает, погрузившись в раздумья.

— Спасибо за помощь. Мы пойдем? Перемена уже, — киваю Толику на выход. Учительница задумчиво кивает, не вставая со стула.

В коридоре около двери класса столпились малолетки. Наверное, пришли на урок и не решились нас прервать. (Уши грели?) Окинул взглядом молодые лица. Не похоже. Галдят слишком. В коридоре остановил Толика:

— Все, что слышал — никому! Забыть!

— А для танца? — испуганно, чуть ли не прошептал.

— А для танца надо. Как же будете репетировать? — удивляюсь и продолжаю: — Завтра и на концерте ты должен играть, как аккордеонист-виртуоз.