Сергей Савелов - Шанс. Выполнение замысла. Книга 3.

- Успокойся! Никто не собирается копаться в твоих мозгах, - раздраженно заявил Романов. - А если ты ошибаешься?

- Не исключаю, - признаюсь, - зная о крупных событиях ближайшего будущего, анализирую и высказываю порой свое мнение, которое может не совпадать с Вашим. Я ведь уже говорил, что не знаю, по каким причинам были приняты те или иные решения в прошлом, настоящем и будущем. В своих записках указал на моменты, которые явно были ошибочны и вредны для страны. Согласитесь, что в СССР давно назрели перемены во всем. В политике, идеологии, экономике и прочем. В будущем сегодняшнюю ситуацию в стране назовут застоем.

- Но-но! Не заговаривайся! - встрепенулся Григорий Васильевич. - Еще никогда наш народ не жил так благополучно. А с каждым годом живем все лучше.

Не думая о последствиях, возмущаюсь и решительно заявляю:

- Только когда разные демагоги, в том числе партийные, предложили людям отказаться от социалистических принципов в обмен на двести сортов колбасы в магазинах, возможность приобретать свободно, как в западных странах любую вещь и аппаратуру, то большинство согласились. Сейчас, имея деньги, нет возможности купить свободно то, чего хочешь. Все приходится доставать. Когда простые люди столкнутся с действительностью, будет поздно. Действительно, можно будет купить все, чего захочешь. Поехать в любую точку мира. Только большинству населения будет покупать и ездить не на что. Денег будет хватать только на то, чтобы выжить. Причем таких возможностей, какие все имели при социализме - бесплатное получение жилья, медицина, учеба в ВУЗе, пенсионное обеспечение и прочие, уже не будет. Особенно трудно будет жить в девяностые годы. Потом жизнь наладится. Однако все равно многие будут сожалеть по утраченным возможностям и принципам жизни при социализме.

- Ладно. Успокойся. Разошелся, - остановил меня Романов. - Что ты предлагаешь?

- В идеале - стать Вам Генеральным секретарем ЦК КПСС и начать постепенную, грамотную и продуманную реформу всех областей нашей жизни. В экономике, политике и идеологии, - провокационно заявляю, внимательно глядя в его глаза.

Никаких эмоций не замечаю и продолжаю:

- Вероятно, это в ближайшем времени не возможно. Тогда попытаться не допустить событий, из-за которых рухнет наша экономика - Афганской войны, аварии на Чернобыльской АЭС и прочим. Кстати вам тоже будут предлагать провести ряд экспериментов на Ленинградской АЭС, аналогичные тем из-за которых взорвался реактор в Чернобыле. Знаю, что причиной аварии послужили конструктивные ошибки в защите реакторов этого типа.

Необходимо снижать расходы на оборону и на помощь другим странам. Выровнять условия жизни во всех республиках. У нас и так непомерно раздут военный бюджет.

Вижу, что собеседники отвлеклись и смотрят в сторону озера. Трофимыч показывает, что с чисткой рыбы они с охранником закончили. Романов поднимается и облегченно потягивается. Все-таки неудобно сидеть на низком бревне. Встаем и мы с Петром Петровичем.

- Игорь, зови своего напарника. Нечего ему по кустам прятаться. Пусть с вами уху варит, а мы немного прогуляемся, - распоряжается Григорий Васильевич.

«Не вызовет ли удивление у присутствующих, что два взрослых мужика внимательно слушают подростка? - возникает опасение. После появления второго охранника мы отправились по дороге, по которой приехали к озеру.

- Ты упоминал предателей в КГБ, ГРУ, МИДе. Есть доказательства их предательства? - интересуется Ксенофонтов.

Задумываюсь, вспоминая:

- По Полякову из ГРУ помню из прочитанного, что шпионские принадлежности он хранит в несессере и ручке спиннинга. У Огородника пленка храниться в батарейке фонарика и вроде в гараже, в тайниках, замаскированных под булыжники. При нем пишущая ручка с вмонтированной капсулой с ядом. Про Калугина ничего не знаю. Но его подозревали в предательстве Алидин или Олидин - начальник КГБ по Москве. И некто Дроздов - кто такой не знаю. Про остальных тоже ничего не могу точно сказать.

- Какие-то у тебя знания не полные, - заметил Романов.

- С вами я предельно откровенен, - заверяю, - если чего вспомню дополнительно, то обязательно сообщу.

- А кем ты был в будущем … тьфу, будешь в будущем? - не унимается.

- Офицером. Окончу Ленинградское Общевойсковое училище. Буду служить в войсковой разведке. (Ксенофонтов хмыкнул). Потом, после увольнения по сокращению штатов, продолжу службу в отделе милиции своего города. Попутно закончу заочно юридический факультет областного университета, по программе переподготовки офицеров запаса.

При Ельцине начнется кардинальное сокращение всех силовых ведомств. Вероятно, он опасался патриотически настроенных и недовольных его политикой офицеров. Только КГБ будет реформироваться трижды. Из МВД уберут отделы по борьбе с организованной преступностью, нынешние ОРБ. У КГБ заберут функции контроля над экономикой и финансами. Наверное, чтобы не мешали безнаказанно грабить страну.

- А сейчас куда хочешь пойти учиться? Снова в свое училище? - интересуется Петр Петрович.

- Нет. За электроникой будущее. Думаю поступать в институт, связанный с радиоэлектроникой, - информирую.

- Хватит тебе прятаться от нас. Мы тебе зла не желаем. Ты должен быть доступен в любое время. Петру Петровичу сообщишь все адреса и телефоны, по которым тебя можно быстро найти, - решительно заявляет Романов. - Тебе надо перебираться в Ленинград, чтобы был постоянно под рукой. Вдруг потребуется срочная консультация.

Помолчал, искоса наблюдая за моей реакцией. Стараюсь не показать удивления, хотя почему-то не очень удивлен. Понимаю его желание.

- Как твои родители отнесутся к этому? Согласятся? Работу по специальности им найдем легко. Жилье временно предоставим, потом и квартиру выделим. Ты пойдешь в Ленинградскую школу заканчивать десятый класс. Можно даже подумать о специализированной школе с физико-математическим уклоном, - интересуется и завлекает.

Пытаюсь представить реакцию родителей на сообщение о переезде. Вспоминаю о полученной уже квартире улучшенной планировки. О даче. Об отцовских друзьях. О мотоциклах. Понимаю, что затрудняюсь с ответом.

- Сам согласен. За родителей сказать ничего не могу, - признаюсь.

«Зато, вероятно, тетя Света обрадуется», - мелькает мысль. «А как же Гулька и Маринка? Как быть с ними?» - озадачиваюсь. Чем-то мой поступок похож на предательство или непорядочность. «Но все равно, надо с кем-то из них прекращать отношения!» - появляется здравая, рациональная мысль. «Конечно, придется поступаться личным, ради дела, но ведь не хочется!» - признаюсь себе.

Оглядываю собеседников. Оба сочувственно смотрят на меня.

- Я согласен, - повторяю решительно, - только не знаю, как мне перевестись в Ленинградскую школу. А родителей спрошу, но думаю, они откажутся.