Дмитрий Соловей - Вернуться или вернуть? [СИ]

Бабушкины родители в колхоз категорически отказывались вступать. Верующими были, комсомольцев на дух не переносили, особенно когда те выгребли у них все до последнего зернышка. Голод на Кубани 1932-33 годов был искусственно создан. Еду получали только те, кто работал в колхозах, и то один раз в день в обед. Бабушке каким-то образом удалось устроиться поварихой. Бегала подкармливать родителей из того скудного пайка, что имела сама. Родители уже не вставали, лежали опухшие. Кормить приходилось с рук. Больше всего бабушка горевала, что комсомольцы, шарившие по домам, унесли чугунок с кашей, который бабушка оставила в печке. Оказывается, была такая директива свыше — изымать продукты вместе с посудой.

Помню ещё одну страшную историю тех лет — когда за бабушкой погнались двое мужиков с топорами. Не знаю, насколько правда, что это были людоеды. Собак, кошек и даже крыс сожрали быстро. И ходили слухи о тех, кто питался человечиной. У меня эта история про людоедов всегда вызывала недоверие. Ну вдруг это мужики просто хотели спросить: "Не подскажете, как пройти в библиотеку?" Угу. С топорами.

Из станичников пережили голод тридцатых годов меньше половины. Даже если родители шли в колхоз, то кормили обедом только того, кто работал. Детям и старикам, сидевшим дома, еды не полагалось. В советские времена это было заменено красивой фразой о перегибах на местах.

Потому сейчас я работал и прогрессорствовал в этой реальности, чтобы в будущем подобных перегибов не было. Как и самих колхозов с коммунистами.

В Петербурге было прохладно и дождливо. Володька своей загорелой и цветущей моськой резко выделялся на фоне горожан. Николай Васильевич недовольно скривился при виде "плебейского" цвета лица у сына. Нужно будет заняться витаминами и конкретно витамином D. Вере, конечно, дел и без этого хватает, но пусть не синтезирует, а только метод доступно опишет. Давно пора просвещать народ, что пудра и зонтик от солнца не самые полезные вещи в нашем климате. Сам император игнорирует любые козырьки. Даже у моряков моду на бескозырки ввел. Ходит "лицом загорает". А профессор увидел смуглого сына и скривился.

Долго беседовать мне было некогда. Пообещал, что зайду в ближайшие дни, и поспешил к Сереге. Багаж уже доставили без меня. У Сереги был полный аврал. Шел монтаж оборудования кузнечного цеха, что-то еще делалось. Он упомянул только о проблеме с собственным магазином на территории.

— Пришлось пекарню строить, — пожаловался Серега. — Хотел как лучше, а получилось всё через одно место. Устин твоё зерно на мельницу отвозил, потом в магазине продавал муку. Как я и приказывал, цены не завышал. Так эти работяги быстро смекнули, все выгребли и перепродали. А потом самим пришлось задорого покупать хлеб за пределами завода.

— Вот поставишь пекарню, а не начнут хлебом торговать? — усомнился я в разумности идеи.

— Не… теперь хлеб только для столовой будет. Обеды сделаю бесплатными. Овощи пойдут по той цене, что и на рынке в городе. Больше ничего в магазине не станем продавать.

Так что проблем и у Сереги хватало. Я быстро пересказал новости. Обсудили нашего "киллера". В письмах я намеками сообщил Сереге о том, как один наш хороший знакомый, бросив все дела, тайком приехал в Петербург. А затем хорошее ружьё в Неве утопил.

— Что сделано, то сделано, — резюмировал Сергей. — Теперь будем плясать от того, что есть. У нас появились неплохие завязки среди медиков.

С господами Афанасьевым и Романовским я встретился через день. С Афанасьевым мы подробно обсудили черновик моей статьи. Он сильно удивился, что такое могло прийти в голову провинциальному промышленнику. Пообещал подтвердить или опровергнуть мои наблюдения по поводу никотина более тщательными исследованиями.

Романовский был менее сдержан в эмоциях. Только что по потолку не бегал от восторга. Рвался сам поехать в Екатеринодар. То готов был бросить всё и принять участие в исследовании препарата, то, напротив, требовал телеграфировать и вызвать близнецов с Верой Степановной в Петербург. Еле угомонил его, напомнив, что случилось, когда народ распробовал стрептоцид. А тут еще круче.

Сейчас никто в мире не лечит туберкулез. Приостанавливают, заглушают, но не излечивают до конца. Лучше пока придержать изобретение препарата в секрете. Насчет последнего я повторил несколько раз. Мы бы и сами молчали до последнего, но нам нужен свидетель того, что исследования велись "долго и кропотливо". Уверен, что в научных кругах слух всё равно пройдет. С господином Романовским договорились, что первую пробную партию лекарства ему пришлют для исследований. Угу. Бежим и спотыкаемся. Как только патент на руки получим, так всегда пожалуйста, а это не раньше зимы. А в Европе и Америке еще позже.

С Серегой я обсудил ближайшие события — те, что мы могли еще использовать из своих файлов. Про будущее императорской семьи уже ничего нельзя предсказать. Михаил объявлен наследником. Но это только потому, что у Георгия уже обнаружен туберкулез. Как и что случится, если средний царский сын излечится, оставалось только гадать.

Еще я узнал новость, что, оказывается, Вера Степановна оформила привилегию на изониазид не на себя, а на близнецов и меня. Кажется, первый опыт "раздачи пряников" она учла. То, что я никаким боком к этому препарату непричастен, роли не играло. Придется съездить в Крымскую. Хотя бы для вида позаглядывать в микроскоп и вникнуть в тему. А то спросит кто, а я совсем нуб.

Вера Степановна тоже так считала. Стоило мне вернуться в Екатеринодар, как она потребовала, чтобы я приехал в Крымскую. Я не сильно и возражал. Самому давно хотелось посмотреть, что там наворотили.

А настроили они много чего. От станицы Крымской осталось одно название. Теперь это был поселок городского типа. По крайней мере, я в этом времени таких станиц не видел. Дороги с бордюрами засыпаны не то обычным гравием, не то тем полезным минералом, который для производства дизельного топлива предназначен. Забыл, как он называется. В общем, не грунтовка. Грязи, соответственно, нет.

Здание "института" я и без всяких подсказок мог определить по четырем крутящимся на крыше ветряным генераторам. Не из двадцать первого века, конечно. Ветряки местные, но вполне достойные. Думаю, что электричества вполне хватает для лабораторий.

Близнецы встретили меня с радостью. Кинулись показывать что и как.

— Николай Иванович, мы же не дураки, понимаем, что все открытия принадлежат Вере Степановне, — неожиданно сообщил мне Андрей (или Егор? Нет, все же Андрей, у него рубашка была синей). — Таких уникальных женщин вообще нет! Она нам и мама, и учитель, и… как Дева Мария! — пафосно добавил Андрей.