Игорь Шенгальц - Ксенофоб

Мы отправились в обратный путь и через некоторое время вернулись в апартаменты Беллы. Я решил, что ночевать здесь не буду, все же это территория чужого посольства, но и в «Приют скитальца» больше не поеду. Ничего ценного из вещей у меня там все равно не осталось, лишь пара застиранных сорочек, да полупустая пачка папирос. Пару дней переночую в одном из отелей, а потом наведаюсь в свой старый дом. Может быть, его к тому времени уже слегка приведут в порядок. Слишком давно я не был дома.

Я сунул папку с делом в кожаный портфель, специально оставленный Беллой для этой цели. Туда же кинул чековую книжку, переговорник и список с номерами. Я точно знал, с кого начать поиски.

Валер проводил меня до мехвагена. Мне казалось, он очень хочет поехать со мной, но предлагать себя в попутчики фогель не стал. Да и не взял бы я его, слишком много внимания привлекает любой чужак. А в нашем деле главное — скрытность! К тому же Валеру предстояло одному вести все текущие дела посольства. Затребовать новых подчиненных он пока не мог, а старых одного за другим выпотрошил подселенец-доминатор. Меня передернуло от омерзения.

— Бреннер, возьмите пропуск. — Валер протянул мне уже знакомый брелок с красным камнем по центру. — Нажмете здесь, сможете попасть в посольство и апартаменты в любой момент.

Я сунул кулон в портфель. Не думаю, что воспользуюсь гостеприимством фогелей в ближайшее время. Посольства никогда не казались мне чудными вратами в иные миры, скорее черными ходами, через которые к нам может проникнуть зло. И все же я надеялся, что во вселенной обитают не только твари, подобные подселенцам. Теперь же, посетив посольскую комнату для допросов, я окончательно разочаровался в разумных существах и убедился, что каждая жизнеспособная устойчивая система построена исключительно на силе и жестокости. Только подобные конструкции существуют в реальности, а сказки о дружбе, терпимости и всепрощении — лишь в фантастических грезах и детских сказках, а значит, обитаемая вселенная, вся бесконечная череда миров — это всего-навсего вариации на тему зла и насилия.

И человек со всеми свойственными ему недостатками, как оказалось, далеко не самое страшное существо из тех, кого породила природа.

Конечно, оставались еще церковь и религия. Вопросы веры и все такое... Но я всегда был агностиком, теперь же, увидев, что не только у нас все прогнило и даже иномиряне не обрели бога и смысл жизни, только лишь прикрываясь божественной волей, я окончательно перестал надеяться на лучшее.

Как в старом, некогда запрещенном церковью анекдоте. Заходит к богу секретарь и говорит: «К вам посетители. Атеисты. Примете?», а бог отвечает: «Скажите им, что меня нет!»

Так и не принял, так и не дал поверить... все только своими руками, без помощи извне. «Ни на кого не надейся, никому не доверяй» — вот мой девиз в этой жизни.

— На вас вся надежда, Бреннер...

Ничего на это не ответив и даже не попрощавшись с фогелем, я несколько раз нажал на клаксон и, как только солдаты открыли ворота снаружи, вырулил из дворика.

Встреча с Беллой, знакомство с Валером, новое задание, да и вообще весь сегодняшний вечер взбудоражили меня. Я слишком увяз в своем горе, сделав его центром своего существования. Пора было объявить перерыв и заняться тем, что получалось у меня лучше всего — искать преступников!

Решив не оставаться в апартаментах Беллы, но и не возвращаться в свою каморку в «Приюте скитальца», я выбрал самый роскошный отель города — «Кенигсхоф», с которым у меня были связаны весьма яркие воспоминания, ведь именно с крыши этого отеля я совершил год назад покушение на императора Карла Александровича — дядю Константина.

Несмотря на то что было глубоко за полночь, город жил своей жизнью. Куда-то спешили извозчики и мехвагены, включая крупные грузовые. Снег валом валил с неба, заставляя дворников работать и ночью, расчищая дороги, в первую очередь — транспортные пути.

В зеркале заднего вида я приметил ослепительно-белый «Эгоист» — небольшой и компактный двухместный мехваген. Такой преимущественно покупали богатые аристократы-денди или внезапно разбогатевшие кауфманы [7] От нем. Kaufmann — предприниматель, коммерсант, купец ( устар. ). . Мехваген привлекал мощными ходовыми характеристиками, элегантным видом, шикарной внутренней отделкой, но был безумно дорогим.

Идущий снег сильно мешал обзору, но я был уверен, что «Эгоист» следует за мной уже какое-то время. Возможно, даже от самого посольства. Впрочем, как только я свернул на хорошо освещенный центральный проспект, мехваген перестал маячить позади.

Многочисленные вооруженные патрули мелькали то слева, то справа. Никакие уличные беспорядки ныне были попросту невозможны. Константин быстро и жестоко подавил бы любой бунт, не испугавшись возможной крови, и народ это чувствовал. Возможно, именно по этой причине почти всяческая революционная деятельность сошла на нет. И если год назад было обычным делом, прогуливаясь по городу, попасть на спонтанный митинг, то сейчас провокаторов попросту били, причем били жестоко. Но, словно в противовес, криминальный мир города завоевывал все новые и новые позиции.

В паре кварталов от центральной площади проезд перегородил недавно установленный проверочный пункт — застава, какие в городе устраивались повсеместно. Два «страуса» — механические бронированные существа с водителями-механиками внутри — грозно повели дулами пулеметов в мою сторону, но я послушно остановился и спокойно дал проверить свои документы подошедшему риттер-офицеру. Не обнаружив ничего подозрительного, меня пропустили дальше.

Несмотря на все усилия дорожных работников, большинство проспектов и проулков к этому часу сильно замело, и я чуть было пару раз не застрял в сугробах. Поэтому, добравшись наконец до отеля, с облегчением выдохнул. Хотелось спать. День выдался непростым.

Бородатый швейцар удивленно нахмурился, когда я вылез из мехвагена и направился прямиком к позолоченным дверям отеля. Мой внешний вид, бесспорно, оставлял массу вопросов, но купюра в пять марок, демонстративно зажатая мною между пальцев правой руки, сняла большую их часть.

— Мехваген под навес! — приказал я, вручая банкноту швейцару. — Чтобы снег внутрь не попадал. Стекла протереть!

— Слушаюсь, ваше благородие! Будет исполнено!

Он распахнул двери, пропуская меня с мороза внутрь. Знакомый холл — в прошлый мой визит я лишь мельком сумел рассмотреть обстановку отеля, теперь же мог в полной мере оценить богатое внутреннее убранство, вышколенность прислуги и прочие нюансы, говорящие о высоком классе отеля.