Игорь Шенгальц - Ксенофоб

Я не знал, что ей ответить, просто подошел и обнял. Петра уткнулась носом мне куда-то в плечо и зарыдала. Сильная Петра, никогда ничего не боявшаяся, всегда бравшая ответственность на себя — она самозабвенно рыдала, вытирая лицо рукавом.

Механически поглаживая ее по голове, я думал о том, что все меняется и нет в мире ничего постоянного.

— Потом я ждала, пока Ваня появится на свет, — продолжила она рассказ, чуть отдышавшись, — а Белла придумала мне занятие — я начала учиться разному. Беременности это не мешало, зато теперь я много чего знаю и умею. Могу стрелять с двух рук, кидать нож, водить мехваген, углубила знание пары-тройки языков, узнала кое-какие приемы рукопашного боя — с этим было сложнее всего, в конце пришлось сделать перерыв, но после родов я почти сразу же возобновила занятия. Белла — моя императрица во всем помогает своему мужу, а я помогаю ей в меру своих сил. Нас с ней очень сплотила беременность. Благо нянек хватает на всех детей. Но я не могу сидеть у окна и ждать суженого. Я изменилась после смерти. Я не озлобилась на людей, как Лиза, не стала нигилисткой, но я поняла, что там ничего нет. Есть только эта жизнь, и все. Дальше небытие. Я там была, я знаю. А это значит, нужно жить сейчас, второго шанса не будет. Нужно сегодня дышать полной грудью. Ничего нельзя оставлять на другой день, есть только миг, будущего и прошлого не существует. Есть только это мгновение. Кира, я не вернусь к тебе...

Она резко отстранилась и отошла на пару шагов в сторону, к небольшому столику, на котором лежала пачка папирос, коробка спичек и стояла массивная хрустальная пепельница.

Небрежным движением выбив папиросу из пачки, Петра прикурила. Клубы дыма окутали ее фигуру. Курила она крепкие папиросы «Имперские» — пожалуй, самые ядреные из всех существующих, курила жадно, быстро и глубоко вдыхая дым.

Да ведь она до сих пор не может надышаться воздухом жизни. Ей кажется, что она не пережила тот страшный день и так и осталась лежать в чужой комнате на чужой кровати рядом с мертвой сестрой. Я не мог ей помочь. Возможно, доктор медицины без диплома Блюмберг и его нестандартные методики смогли бы способствовать улучшению ее психического состояния. Надо устроить их встречу, но только таким образом, чтобы Петра пришла по своей воле. Лучше всего действовать через Беллу...

— Что с ребенком?

— Ваня? — удивилась Петра. — С ним все в порядке. Он родился здоровым. Уж на него та ситуация никак не повлияла.

И опять мне показалось, что она лукавит. Ведь не только мать, но и ребенок в ее чреве был какое-то время мертв. И, возможно, в будущем это еще скажется на мальчике. Просто Петра не хотела делиться своими опасениями, но не думать о подобном варианте развития событий она не могла.

— Я куплю вам дом, буду помогать. Я хотел бы видеть сына.

Петра улыбнулась, кажется, впервые за все время.

— Видеть — конечно, в любой момент. Это ведь твой сын, Кира, и я надеюсь, ты будешь участвовать в его воспитании, даже если он будет носить фамилию Ольшанский, а не Бреннер. А вот остальное не требуется, я ни в чем не нуждаюсь. Императорский фонд выделил нам с Лизой ренту за особые заслуги, оказанные империи. Так что на скромный домик и его содержание хватает. Тем более что живу я во дворце, а наш с тобой сын будет воспитываться вместе с цесаревичем Филиппом, так что и его будущее обеспечено. Не беспокойся за нас, Кира. И спасибо тебе за все!

Она вновь придвинулась ко мне и поцеловала в щеку. Холодные губы. Прощальный поцелуй. Море недосказанности. Отодвинулась.

— Петра. Я любил вас, тебя и Лизу. Очень сильно любил.

— Я знаю, милый, я все знаю. Иначе Ивана не было бы на свете. Он мог родиться и выжить только благодаря большой любви. Я счастлива, что в моей жизни это было. Значит, все не зря. Жизнь не зря. От этого легче.

— И все же ты и наш сын не должны ни в чем нуждаться. Я понимаю, что ты не хочешь меня обременять, но возьми-ка вот это для начала. — Я вытащил из кармана чек, полученный от господина в котелке. — На первое время вам хватит. И, конечно, хоть ребенок и рожден вне брака, но он риттер по праву рождения, и это будет закреплено в его бумагах.

Петра взглянула на чек, ее глаза расширились.

— Это много, Кира, очень много. Ты не должен...

— Повторяю, пока это в моих силах, вы не будете испытывать нужды. Трать эти деньги смело во благо Вани и себя самой.

Это было лучшее решение, как поступить с чеком. Тратить средства, полученные от Лестарка, на себя было как-то не комильфо. А воспитание ребенка — святое дело!

— Хочешь подержать его? — спросила Петра и, не дожидаясь ответа, одним движением затушила папиросу и отошла к манежу.

Я растерялся, а когда она вернулась с малышом на руках, спросонья таращившим на меня темные глазки, чуть было постыдно не бежал, но удержал себя в руках, взял ребенка и баюкал его на весу несколько минут, пытаясь осознать свои эмоции.

Честно сказать, я еще не понимал до конца, что же я ощущаю. Я держал своего сына, рожденного любимой женщиной. Это мой сын. Мой. Сын. Эти слова носились в голове, но не фиксировались ни сознанием, ни сердцем. Может, когда-то я пойму. Может, чуть позже.

— Познакомились с Ваней? — Белла подошла к нам, а Грета вышла из комнаты. — Что же, Кирилл, теперь пора поговорить нам с тобой. Начинай-ка с самого начала, с того момента, как мы расстались... Петра, дорогая, этот рассказ для начала должна выслушать я одна. И буду весьма признательна, если ты займешься детьми, пока мы беседуем.

Петра присела в неглубоком книксене, забрала у меня младенца и отправилась в детскую половину комнаты.

Мы же уселись на один из пуфиков, и я начал рассказ. Скрывать что-либо от Беллы я не видел смысла. Если она скрытый враг, то я давно был бы мертв. Да, у бывшей актрисы имелись подозрительные знакомые, и вела она себя иногда двусмысленно, но я ни на йоту не сомневался в ее лояльности империи. Без империи не будет и ее.

На некоторые моменты я делал акценты при рассказе. Например, я сознательно расхваливал Степана Симбирского и его прозорливость, не забывая, впрочем, и о своей роли в подземном приключении. Кто знает, что случилось бы, не отправь он нас вниз прояснить ситуацию, кто бы сейчас царил на улицах города?.. А так дыру прикрыли, пусть на время, но дальше — дело властей. Костас обязан отправить команду зачистки, а проход должен быть полностью уничтожен.

О расследовании Грэга она и так уже все знала и была весьма опечалена нашим вмешательством. С другой стороны, не полезь мы с ним в «Зонненшайн», я не оказался бы на крыше собора, и город был бы разрушен, не так ли? Опять цепь случайностей выстроилась в некую закономерность.

Невыясненным остался момент, кто именно передал Грэгу то злополучное приглашение на прием в посольстве, а также кто сделал укол, чуть не сведший репортера с ума. Но говорить об этом с Беллой я не пожелал, сначала сам узнаю правду.