Владислав Морозов - Охотник на попаданцев [litres]

Пока «газик» петлял среди местной застройки, я сумел рассмотреть аккуратно побеленные бордюры, слегка подросшие молодые деревца, похоже, посаженные не ранее чем в прошлом году, белый на красном фоне лозунг «Решения ХХ съезда КПСС – в жизнь!» и стоявшую в отдалении, перед одним из открытых парковых боксов зелёную длинноствольную самоходку Су-100.

В одном месте мимо нас бодро промаршировало стрелковое отделение во главе с сержантом. Судя по тому, что бойцы были без оружия, топали они, скорее всего, или на хозработы, или на какие-нибудь политзанятия.

Потом наш ГАЗ-67Б остановился вдалеке от постамента с ПТ-76, у двухэтажного кирпичного дома с крыльцом, но без вывески. Окна первого этажа здания были забраны толстыми решётками, что несколько насторожило Клаву.

Выйдя из машины, мы вслед за майором проследовали на второй этаж. Внутри здания всё выглядело вполне казённо, только стены здесь были покрашены голубенькой краской.

Перед лишённой номера или какой-либо таблички коричневой дверью одного из кабинетов Дорофеев приостановился, пропуская нас вперёд. За дверью оказался «предбанник», в котором за отягощённым пишущей машинкой столом сидел рослый сержант, вскочивший по стойке «смирно» при нашем появлении, доложивший майору, что «вас уже ждут».

Майор разрешил нам снять плащ-накидки, а потом, после краткой паузы, сказал Клаудии:

– Вы, товарищ, пожалуйста, подождите нас здесь. Всё-таки у нас режимный объект, и уже самим фактом пропуска вас на него я взял на себя слишком много. А вот допускать гражданских к оперативному планированию я уже просто не имею права, вы уж извините.

– Ничего, ничего, – очаровательно улыбнулась Клава, присаживаясь на один из стоявших у стены «предбанника» стульев. Сержант за пишущей машинкой при этом заметно стушевался.

– Мы недолго, – постарался успокоить я её, входя следом за майором во вторую дверь, справа за спиной сержанта.

За этой дверью был обширный кабинет, с портретами Ленина и Сталина на стене и длинным столом, за которым сидели два офицера в полевой форме. Один был немолодым усатым брюнетом с сильной проседью в волосах и капитанскими погонами, второй – коротко остриженный голубоглазый крепыш с незапоминающейся физиономией – был в звании старшего лейтенанта.

– Ярослав Немрава, – представился я. – 9-й оперативный отдел 3-го управления Объединённой контрразведки Организации Варшавского договора.

– Командир разведвзвода, старший лейтенант Павлов, – представился крепыш.

– Начальник особого отдела дорчестерского гарнизона капитан Голубев, – отрекомендовался немолодой.

Стало быть, весь местный «ареопаг» был в наличии. Спасибо, что товарищ майор сюда, по крайней мере, до кучи ещё и замполита с комсоргом не притащил. А то разучился я уже каждый раз подводить марксистско-ленинскую базу под что попало…

На столе перед ними лежала уже развёрнутая крупномасштабная карта здешнего района с какими-то сделанными от руки пометками.

– Итак, что от нас конкретно требуется? – спросил майор Дорофеев, усаживаясь за стол и жестом приглашая присесть и меня.

Я сел и перевёл дух, после чего кратко изложил свою историю про самолёт-нарушитель и военного преступника, которого я собирался поймать. Разумеется, опуская некоторые подробности, знать о которых этим товарищам офицерам категорически не следовало.

– А эта женщина с вами – она кто? – неожиданно спросил Голубев, когда я закончил.

– Переводчица. Хорошо знает и французский, и английский. Вполне проверенный товарищ.

– И стоило таскать её сюда ради этого? – засомневался особист.

– Стоило. Я, товарищи, даже не предполагал, что придётся срочно лететь за моим «объектом» аж сюда. А я английский знаю чуть лучше французского. Куда же мне было без переводчика? Тем более она сама вызвалась…

– Ладно, – отмахнулся, не дав сказать раскрывшему было рот особисту (по-моему, он хотел спросить у меня что-то ещё), майор Дорофеев. – Это всё мелочь. И к тому же не в нашей компетенции. Контрразведка имеет право поступать со своими людьми так, как посчитает нужным. Ну а что нам теперь скажет разведка, так сказать, по сути дела?

Это он спрашивал уже конкретно у старлея Павлова.

– Что тут сказать? Верная у вас информация, товарищ Немрава, – сказал крепыш.

– Интересующий вас самолёт лежит вот тут…

И он ткнул коротким пальцем в карту, у самого края нарисованной на ней карандашом от руки красной окружности.

– Аппарат сильно повреждён, – продолжал старший лейтенант. – Носовая часть и передняя стойка шасси смяты, одно крыло сильно обгорело…

– А вы откуда это знаете, товарищ старший лейтенант?

– Вчера поздно вечером, когда была получена первая информация о неизвестном самолёте, мы, на всякий случай, посылали туда вертолёт Ми-1 с пилотом, лейтенантом Пановым. Он из наших вертолётчиков самый опытный и имеет большой опыт полётов в ночное время. На подлёте к месту приземления неизвестного самолёта его вертолёт был обстрелян из автоматического стрелкового оружия, и мы приказали пилоту срочно вернуться. Уже почти стемнело, но кое-что пилот всё-таки успел рассмотреть…

– Это он молодец. А раз стреляли, значит, они там, на месте. И я очень надеюсь, что до сих пор не ушли и нужный мне тип ещё жив.

– Да не ушли они. Точно. Хотя уже вполне могли двинуть на юг, к берегу залива Лайм. Местность там после войны, конечно, не приведи господь, но за несколько часов они могли уйти довольно далеко. Но, судя по всему, их на побережье никто не ждёт, во всяком случае пока. Так что, похоже, они продолжают сидеть возле самолёта, и, судя по всему, кто-то из них действительно жив. Этой ночью из их района было аж четыре радиопередачи, – сказал Павлов.

– Кодированные? – уточнил я.

– Да, – ответил Дорофеев. – Кодированные. Расшифровать их будет непросто. Но у наших радистов уже возникла по этому поводу одна дельная мысль.

– Какая?

– Во всех предыдущих радиограммах несколько раз повторялась одна и та же комбинация цифр. И очень похоже на то, что эти цифры – это их координаты в настоящее время…

– И что из этого следует?

– Если это действительно координаты в виде цифр, то путём простого сопоставления получается, что у них что-то запланировано на завтра на 10.00. Если, конечно, эта два раза повторенная ответная комбинация цифр тоже была именно временем и числом…

– То есть, если ваши радисты правы, у нас в запасе менее суток?

– Да. Менее суток. Так чем мы вам можем помочь? Конкретно?

– Даже не знаю. Разумеется, проще всего, конечно, было бы просто уничтожить самолёт и тех, кто возле него, на месте. Но мне-то мой «объект» нужен по возможности живым…

– Уничтожить самолёт с артиллерией или с воздуха можно, – сказал на это Дорофеев, не дав мне договорить. – Но мне запретили это делать. Наше командование считает, что за экипажем аварийного самолёта может прибыть спасательная команда, а значит, будет шанс взять ценных пленных. Правда, кто именно прибудет и каким путём – до сих пор неизвестно. Ну а для прочёсывания местности у меня нет людей, да и опасно это. Поскольку там вокруг заражённая радиацией зона. Да ещё и предельно засорённая. В том числе, возможно, и не разорвавшимися боеприпасами…