Владислав Морозов - Охотник на попаданцев [litres]

Ну а дальше в киножурнале пошла привычная рутина. Теперь каждый сюжет показывали подробно, по несколько минут и столь же подробно комментировали. Там были стройки социализма. Самосвалы, бульдозеры, башенные краны. Люди в спецовках, которые что-то варили электросваркой, клали кирпичи, штукатурили и красили. В одном сюжете в кадре мелькнул указатель «Новая Москва».

Ого. Ничего себе… Они что, собираются полностью отстроить столицу где-нибудь на новом месте? Всю, включая Кремль?! Очень может быть, хотя, может, это только лишь название…

Потом был сюжет с перекрытием какой-то северной реки и строящейся среди явно сибирского леса огромной плотины гидроэлектростанции. Часом не Братская ли это была ГЭС?

Потом долго показывали сады, стада коров, животноводческие фермы с курями и свиньями и трактора, которые что-то пахали. Потом показали комбайны (древние, ещё несамоходные, которые надо было прицеплять к тракторам), которые что-то убирали. Диктор за кадром долго говорил о каких-то там выдающихся трудовых достижениях, сопровождая каждый кадр указаниями на конкретные республики, области и колхозы и реальные цифры надоев и урожаев. Потом показали текущее буквально рекой в закрома родины зерно, горы картошки, капусты и ещё каких-то овощей, на фоне которых некое колхозное начальство трендело о том, что всё это далеко не предел, и брало на себя повышенные трудовые обязательства. Ну-ну…

И в качестве кульминации показали короткий эпизод старта ракеты Р-7 со вторым искусственным спутником Земли. С комментариями насчёт очередной великой победы советской науки и техники. Эти кадры были один в один, как те, что я видел в своём времени. По крайней мере я никаких явных отличий не углядел…

На этом киножурнал закончился. Ну и что же я, спрашивается, узнал?

Да почти ничего из того, что я не знал бы до этого. Получилась практически та же история, что и накануне с газетой. Советская власть вела себя в своей обычной манере – ни одного лишнего слова и ничего из того, что позволило бы хоть кому-то, хоть на мгновение усомниться в правильности руководящего курса. Как и после 1945 года.

Ну да, дорогие товарищи, несколько лет назад действительно была страшная и жестокая война. Но мы снова победили в ней и, успешно преодолевая послевоенную разруху, продолжаем двигаться прямиком к каким-то там очередным сияющим вершинам. Да, эта война унесла жизни миллионов советских людей, но когда и кого у нас это обстоятельство останавливало в процессе поступательного движения Советской Родины только вперёд и вперёд? Тем более что в здешнюю последнюю войну народу полегло явно меньше, чем в Великую Отечественную.

В общем, как говорится, всё, и более ничего…

А на экране уже пошли начальные титры фильма. Как я уже сказал, мне это кино было более чем знакомо. Разве что Клаве был лишний повод подивиться на быт и нравы аборигенов далёкой, северной страны.

Лично я эту «Свадьбу с приданым» 1951 года выпуска, с Верой Васильевой, Виталием Дорониным и прочими давно и прочно забытыми в нашем времени актёрами, видел многократно.

Цветное кино, снятое, как было принято тогда, в основном в павильоне. А вот с какого перепугу его тогда полагали «музыкальной комедией» – ума не приложу.

Вообще, по-моему, человеческий разум должен прямо-таки кричать, протестуя против подобных «отношений» между мужчиной и женщиной, когда вся «любовь» сводится к каким-то пафосным полунамёкам и всё время наслаивается на понятия о долге, чести и совести коммуниста, а также колхозное социалистическое соревнование и посевную с уборочной. При этом по ходу этой пьесы происходит то плавное превращение заседания сельсовета в какой-то мазохистский балаган, то колхозное партийное собрание столь же плавно перетекает в пошловатые посиделки с игрой на тальянке и частушками «про любовь». Типа невозможно понять, когда у этих колхозников праздники, а когда будни…

И ещё до того, как актёр или актриса открывает рот, сразу же видно, где положительный герой, а где отрицательный – в облике «хороших» тогда неизменно присутствовало что-то этакое, прямо-таки плакатно-иконописное, хотя орденами, медалями или орденскими планками в кадре были обвешаны почти все…

Тут и разные песенные хиты прошлого про «на крылечке твоём» и «хвастать, милая, не стану» не особо помогали. Кстати, я в своё время долго смеялся, узнав, что эта пьеса была написана неким И. Дьяконовым и является «переводом с коми-пермяцкого на русский». Хотя и это, по-моему, не может как-то оправдать всю нелепость сюжета, убогость диалогов и картонность персонажей. Но надо помнить, что в те годы, когда главный искусствовед и ценитель сидел в Кремле или на своей ближней даче, по-другому и не могли снимать при всём желании – достаточно вспомнить каких-нибудь «Кубанских казаков» или «Сказание о земле Сибирской»…

Увы (или к счастью), посмотрел в очередной раз «Свадьбу с приданым». Ну и ладно, в конце концов я не Штирлиц, чтобы шесть раз смотреть «Девушку моей мечты»…

Колыхнулась плотная занавеска над входной дверью, и кто-то вошёл в зал. Какое-то время вошедший осматривался, привыкая к темноте, а потом решительно направился к нам – светлые пятнышки на тёмных маскхалатах можно различить и в полутьме зрительного зала.

Это, вполне ожидаемо, оказался сержант Хотьков.

– Я за вами, – прошептал он мне в ухо. – Время…

Мы, стараясь не шуметь, пошли за ним. В нашу строну никто особо не обернулся.

Ну а в пункте «временной дислокации» нас уже ждали старлей Павлов с развёрнутой на кровати (за неимением стола) крупномасштабной картой района и два молодых, но очень серьёзных разведчика в таких же, как у нас с Клавой, маскхалатах и пилотках, с биноклями на груди. К тумбочке были прислонены два АК-47 с деревянными прикладами, а на полу стоял зелёный металлический ящик с «веткой» тонкой антенны – рация.

– Сержант Игнатов! – представился тот, что был пониже ростом.

– Ефрейтор Филатов! – отрекомендовался его напарник.

– Старший лейтенант Немрава! – представился я на всякий случай, спросил: – А где пулемёт? Подсознательно понимая, что мне его уже не дадут.

– По штату не положено, – ответил Павлов и пояснил: – Вот если бы вы шли полной разведгруппой – тогда да. А раз идёте вчетвером, без пулемётчика, командира группы и прочих, – не имею права, извините…

Экий он, оказывается, уставник. Прямо-таки император Павел I…

– Нет так нет, – миролюбиво согласился я, не желая ругаться из-за такой ерунды. Помнится, товарищ Сухов с Верещагиным из-за пулемёта тоже особо не конфликтовал…

Затем я снял поясной ремень, расстегнул маскхалат и начал напяливать поверх майки американский бронежилет, извлечённый из рюкзака. Бережёного бог бережёт…