Евгений Красницкий - Отрок. Внук сотника: Внук сотника. Бешеный лис. Покоренная сила [сборник]

– Нет, ничего не нужно.

– Ты, парень, не стесняйся, я раненых за двадцать с лишком лет перевозил – и не сосчитаешь, все умею и всякое видел. У меня богатыри рыдали, как дети, и парнишки умирали, которым еще жить бы и жить. Один раз даже баба у меня в телеге рожала. Вот история была! Я как раз переднее колесо на место ставить собрался, а она как схватится за обод да как заорет! Я к себе колесо тяну, а она – к себе, старшина подбежал: «Вы что, с ума посходили?» – спрашивает, а потом разобрался, в чем дело, и приказывает мне: «Так и держи, ей так легче». Ну я, как дурак, с колесом все время, пока она рожала, и простоял.

– А твой обоз громили когда-нибудь?

– Было дело, – посерьезнел Илья. – Два раза я в такую неприятность попадал. Один раз – я еще совсем молодым был – нурманы с цареградской службы через наши земли к себе возвращались. Ну, как у них и водится, грабили по пути, где силы хватало. Мы им как раз на переправе попались. Почти всех вырезали, я только тем и спасся, что телега опрокинулась, я в воду упал, и течением меня в сторону отнесло. Потом сотник Агей их на переволоке догнал, и тоже всех до одного порешили. В ладьи ихние покидали, кого и живым еще, да сожгли. У нурманов, правда, говорят, обычай такой – умерших князей да воевод вместе с ладьей сжигать. Так что Агей им всем вроде как честь оказал…

А второй раз – когда с Волыни уходили. Нагрузились так, что еле ползли. Волыняне на ратников-то наскакивать опасались, крепко их тогда побили, а на обоз, хотя и с охраной шли, несколько раз налетали. У меня в телеге здоровенная бочка с вином стояла, удачно так, со спины меня от стрел берегла. И надо же было такому случиться, что сразу двумя стрелами ее пробило. Вино и потекло. Наши подбегают по одному, шлемы под струйки подставляют и мне дырки заткнуть не дают. И главное что? – Илья с досадой шлепнул себя по колену. – Каждый говорит: «Подожди, я вот наберу, а потом затыкай». А потом еще один – и опять то же самое, и конца этому не видно. Надрызгались все! – Илья мечтательно прикрыл глаза и пошевелил усами, словно принюхиваясь. – И ратники, и обозники… Одни лошади трезвые, хотя и моя лошаденка чего-то пошатывалась, нанюхалась, наверно. А волыняне опять наскочили! Тут бы нам всем и конец, да Лука Говорун – пьяный-пьяный, а сообразил – всадил стрелу в самый низ бочки. Винище – струей, запах – на всю округу, волыняне – все ко мне, а я от них. За стремя кого-то из ратников ухватился – и дай бог ноги! В жизни так никогда не бегал!

И что обидно: выпил меньше всех, а разило от меня сильней, чем от всего десятка, потому как облился, пока дырки затыкал, с головы до ног. Отогнали волынян, вернулись – бочка пустая. Кто все выпил? А Илья: от него за версту шибает! С тех пор на меня выпивку не грузят, даже квас не доверяют.

Илья горестно понурился, а Афанасий мелко затрясся от сдерживаемого смеха.

– А если бы у вас самострелы были? – спросил Мишка.

– Что лук, что самострел – для хорошего выстрела сила нужна да сноровка. А в обозе кто? Слабые, увечные, не вояки, одним словом.

– С моим самострелом сила не нужна, возьми, глянь, – Мишка протянул свой самострел Илье. – Видишь рычаг сбоку? Упираешь самострел в землю или еще куда-нибудь, нажимаешь ногой на рычаг – и готово. Тут не сила, а вес нужен. Я меньше двух пудов вешу, а мой болт с полусотни шагов доспех пробивает.

– Интересно, – оживился обозник. – Дашь стрельнуть?

– Стреляй, не жалко. Можно и на ходу, в днище саней упри.

– Ты из него тогда волков-то настрелял?

– Ага, так же вот в санях ехал. Дави ногой, пока не щелкнет.

Илья упер самострел и нажал на рычаг ногой.

– Легко идет!

– Так на меня рассчитано, ты же тяжелее. Тебе можно самострел более тугой сделать – дальше бить будет.

– А целиться как?

– Приложи к плечу, левый глаз зажмурь, а правым смотри вдоль болта… Да куда ты, лошадь убьешь!

– Я не в лошадь, вон пень возле дороги. О! Гляди-ка, попал!

Илья уважительно оглядел оружие и вернул его хозяину.

– Вот, а если у всех обозников по такому будет?

Обозник хитро ухмыльнулся, расправил свои могучие усы и выдал вердикт:

– Хе-хе, тогда бы из той бочки вообще решето сделали!

– Я же о деле говорю, – обиделся Мишка, – ты что думаешь: если мальчишка, так только глупости болтать могу?

– Не, отрок отроку рознь. Ты, Михайла, отрок умственный, книги, говорят, читаешь. Да вот незадача: сколько такая вещь стоит? Обозники народ не богатый.

– Обоз и из сотенной казны вооружить можно, для дела же, не для баловства. И себя защитите, и сотню, при случае, сзади прикроете.

– А Пимка-десятник потом будет трепать, что Корней это придумал, чтобы сотенные деньги сыну отдать. Самострелы-то Лавруха делать будет!

– И что? Никто Пимену пасть не заткнет?

– Он десятник, и подпевал у него много, всем пасть не заткнешь.

– Наплевать! – уверенно заявил Мишка. – После первого же похода сами заткнутся.

– Может, и заткнутся, а только…

– Что?

– Смотри, – Илья указал рукой куда-то вдоль обоза. – Вон твой дядька Лавр вперед поскакал и Тихон с ним. Знаешь зачем?

– Дорогу проверить? – попробовал угадать Мишка.

– С заводными конями?

– Тогда не знаю.

– А ты, Афоня?

– Если с заводными конями, то далеко поехали. Как бы и не в Ратное, – ответил Афанасий и тут же удивился, – только зачем?

– Эх, не ходили вы с обозом, ребятки! Народишко-то из городища для себя припас взял, а для скотины много ли увезешь? До первой травы – месяц, если не больше. Чем скотину кормить? Сено в Ратном сразу в цене подскочит. Они и поехали, чтобы заранее корма прикупить, пока никто ничего не знает. Как мы доедем, так к сену и другому корму для скотины не подступиться будет. Я вот тоже подзаработаю. Летом не поленился, так что лишнее сенцо есть, а баба моя без меня не продаст. Теперь понял, Михайла?

– Не очень.

Мишка насторожился: что-то в рассуждениях обозника ему не понравилось.

– Кто поехал? – начал объяснять Илья. – Сын сотника и племянник Луки, почитай, старшего из десятников. Вот Афоню бы отпустили? Да ни в жизнь! И все всё видят, потом разговоры пойдут: мол, пользуются своей властью, а простым людям объедки оставляют. То же и с самострелами будет, если сотенные деньги твоему дядьке перепадут. А такие разговоры копятся, копятся, а потом… всякое может быть.

– Теперь понял, – Мишка утвердительно кивнул головой. – Но если на болтунов оглядываться, ни одно дело как следует не сделаешь.

– Ты – внук сотника, тебе виднее…

«И умолк мой ямщик, а дорога… не помню, как там дальше. Замолчал Илья, нахохлился, как воробей. Вот оно – социальное расслоение когда-то единой общины. И совершенно бесполезно объяснять, что к приходу такой толпы в селе надо подготовиться, и посылать для этого рядовых ратников совершенно бесполезно – не умеют они такие вопросы решать. Там, конечно, староста есть, но у деда и Луки самые большие доли в добыче. У деда, потому что сотник, а у Луки, потому что почти весь десяток состоит из родственников. А еще они не только воины, но и управленцы – умеют смотреть вперед и вычленять главные проблемы. Проинструктировали своих людей и послали готовить село к приему полона.