Евгений Красницкий - Отрок. Внук сотника: Внук сотника. Бешеный лис. Покоренная сила [сборник]

А с чего, собственно, вы вознамерились обалдеть, сэр? Представьте себе на месте Нинеи боярина Федора, к примеру, или того же Луку Говоруна, не говоря уже о лорде Корнее. Как бы вы себя вели? Как с Нинеей или иначе? Иначе, конечно же, иначе! А если бы на ее месте оказалась какая-нибудь бизнесвумен из двадцатого века? Тоже иначе! Ну так что? Будем обалдевать или делом заниматься? Вы, насколько помнится, собирались информацией разжиться, так сейчас самый подходящий момент. Более того, если бы вы, сэр Майкл, не устраивали тут африканские пляски, так уже бы эту информацию имели. Ну?»

– Гредислава Всеславна, – Мишка постарался произнести это с максимальным почтением, – ты в Европе долго жила?

– Семнадцать лет, – Нинея, кажется, даже и не удивилась Мишкиному вопросу. – Замужем была за графом Палием.

– Это в Венгрии?

– Это в Богемии.

– А сюда как вернулась?

– Сбежала.

– От мужа?

– От костра! Ведунов, видишь ли, нигде не жалуют, если крест завелся… Вот и меня, вместе с дочкой – годика еще не было – на костер везли. Сатанинское отродье, сказали, пусть вместе с колдуньей горит. Да не довезли вот… Муж со старшими сыновьями налетели, отбили, сами все полегли, а мне уйти дали.

Казалось бы, голос волхвы должен был дрогнуть, но ничего подобного – Нинея продолжала говорить ровно, даже как-то монотонно, видать, все уже давно отболело:

– От всей мужниной дружины шестеро осталось. Привезли к княгине Беате, а она уж сюда переправила. Правда, не сразу. Два года я случая ждала, чтобы за мужа и сыновей рассчитаться. Псов Христовых на меня мужнин двоюродный брат натравил. Не сам – жена, змея подколодная, научила, очень уж ей графиней стать хотелось. За все расплатились – больше суток корчились оба, все кишки из себя извергли.

И снова – спокойный, монотонный голос, словно не о себе:

– Сюда вернулась, а тетку Ягу тоже убили. Я и этих псов Христовых нашла, тоже смерть лютую приняли, да толку-то. Мертвых не вернешь. Никогда не мсти ради себя самого, Мишаня. Если для дела требуется, тогда – да, не жалей никого. И чем страшнее месть будет, тем больше пользы – врагов в страхе держать надо. А себе облегчения этим не добудешь, даже и не надейся. Наоборот, только хуже сделаешь. Пустота настает, не для чего жить становится.

Ты думаешь, как меня Беата уломала этим делом заняться? Умна она, хоть и моложе меня, а тогда еще совсем девчонкой была, только-только двадцать стукнуло. Поняла, что мне цель нужна – дело долгое и трудное. Очень долгое, может, на всю жизнь. Знаешь, когда я умру, Мишаня? – вопрос был настолько неожиданным, что Мишка даже не нашелся что ответить. Впрочем, Нинее ответ и не требовался. – Вот сядет король… ладно, ладно, царь Михаил Вячеславич на трон в стольном граде древлянском Искоростене, повергнет Рюриковичей, обратит во прах Киев, тогда можно будет и уйти – дело сделано.

«Да не будет же этого никогда! Неужели сама не понимает, что это невозможно?»

– Не веришь, Мишаня? – Нинея, как всегда неожиданно, продемонстрировала силу своей способности улавливать чужие эмоции. – Ну и не верь. Тебе это и необязательно, у тебя какая-нибудь своя цель в жизни появится, ради которой не жалко будет… Что-то разболталась я, – прервала сама себя Нинея, – хитер ты, Михайла Фролыч, как меня, старую, разговорить сумел!

– А дочка? – Мишка внаглую проигнорировал намек на окончание разговора. – Ты говорила, что вы вдвоем с дочкой спаслись.

– А что дочка? Выросла, замуж вышла, детишек нарожала, – с каким-то странным равнодушием ответила Нинея. – Детишки выросли, переженились, замуж повыходили. Обычная жизнь, дара волхвовского в ней не было.

– Погоди… Замуж повыходили? – Мишка с изумлением уставился на Красаву. – А как же?..

– А-а, вот ты о чем, – Нинея грустно усмехнулась. – Да, время летит… Не внучка она моя, а правнучка. Помнишь, я сказала, что Беате только-только двадцать стукнуло? А сейчас ей уже под семьдесят.

«Это сколько же получается? Пятьдесят лет назад она уже была замужем семнадцать лет. Ну, выходила замуж никак не раньше пятнадцати. Выходит, Нинее уже за восемьдесят?»

– Ну, подсчитал? – насмешливо спросила волхва. – Зря старался! Я за графа Палия вовсе не девчонкой несмышленой выходила. Если тебе так уж хочется мой возраст знать, считай меня ровесницей ратнинской сотни.

– Но Беляна говорила, что ваши матери…

– Помню, помню, – Нинея хитро глянула на Мишку, будто собираясь загадать ему загадку. – Это она так думает… Ну и пусть думает, вреда от этого никому нет.

– Ничего не понимаю! – вырвалось у Мишки.

– А и не надо! Я вот про тебя тоже много чего не понимаю, и ничего. Беседуем, как видишь. Я с тобой – не как с тринадцатилетним сопляком, ты со мной – не как со столетней старухой, – Мишка почувствовал, что краснеет. – Не смущайся, Мишаня. Разница между нами не в годах, а в том, что я знаю, для чего живу, а ты еще нет. Светлые боги… или кто там еще, тебя щедро одарили, но и для меня не поскупились, вдвоем мы много чего можем. Мысль о создании державы – ну, если хочешь, царства – тебе не претит, я вижу. Так давай потрудимся вместе, пока у тебя своего стремления не появилось. А потом… Если найдешь для себя дело на всю жизнь, так вон – Красава тебе мой долг вернет.

Интересненький, в общем, вышел разговорчик и пищи для размышлений дал предостаточно.

Рыжуха шла мерной рысью, позади глухо рокотали по лесной дороге копыта коней первого десятка Младшей стражи – Мишка вел пятую часть своего «войска» в Ратное.

С утра дед прислал к Мишке мальца из холопов, гордого оттого, что выполняет поручение самого сотника. От великого старания дурень чуть не запалил коня, но переданный приказ настолько удивил Мишку, что он даже забыл отругать мальчишку. Впрочем, от наказания мальца это не избавило – Митька, знавший и любивший кавалерийское дело, без лишних разговоров крепенько повозил парнишку физиономией по потному конскому боку.

Приказ же был действительно странный: приехать в Ратное самому Мишке и привести с собой первый десяток плюс Роську, Демьяна, Артемия и Дмитрия. Получалось, что дед вызывает к себе из воинской школы всю родню, кроме Немого. Мишка по-быстрому собрался, оставил за старшего Первака, получив на это молчаливое согласие Немого, и повел свой небольшой отряд в Ратное.

«Дед позвал родню. Нинея намекала, что на деда в Ратном кто-то „нож точит“. Понять „кто“, в общем-то семи пядей во лбу не нужно, но, если дело идет к драке, Немого оставлять вроде бы нельзя – такой боец обязательно пригодится… Ладно, приедем – дед объяснит .

Но надо же будет еще и отчитаться о договоренности с Нинеей… Да, сэр, а тут-то как раз все непросто. И самое большое сомнение порождает резкая перемена отношения баронессы Пивенской к христианству. То она христиан своими злейшими врагами числит – отца Михайла чуть не угробила, а то – „крести, я дозволяю“ .