Евгений Красницкий - Отрок. Внук сотника: Внук сотника. Бешеный лис. Покоренная сила [сборник]

Что бы при лечении – а также и без лечения – я ни увидел и ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной. Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена; преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому» 21 21 Клятва Гиппократа существует и сейчас. Греческими богами современные врачи, разумеется, не клянутся, а вот требование относиться к коллегам по-братски сохранилось. Нет в современной клятве запретов на аборты и иссечение камней, а вот запрет на эвтаназию подчеркнут особо, так же, как положение о врачебной тайне. .

Юлька слушала очень внимательно, изредка шевеля губами, словно повторяя за Мишкой, а он мысленно поминал добрым словом своего школьного учителя истории, заставившего своих учеников выучить клятву Гиппократа наизусть.

– Правильная клятва! – подвела итог Юлька. – Только непонятного много.

– Что непонятно?

– Какие это у него могли быть любовные дела с мужчинами?

«О Господи! Неужели еще и про гомосеков ей рассказывать? Нет уж, я – пас!»

– Так лекарями же и женщины бывают. Клятву-то Гиппократ для всех сразу придумал.

– А, ну да! А что это он обещал не давать женщинам? Я не разобрала.

«Блин, ну кто вас, сэр, за язык тянул? Объясняйте теперь!»

– Абортивный пессарий – это зелье такое, чтобы плод из чрева вытравливать.

– Неужто дуры такие есть?

«Дите вы еще, леди Джулия, ох дите!»

– Ну, Юля, в жизни всякое случается.

– Все равно нельзя! Это все равно что убийство! Правильно он это запрещал! А вот насчет камней – глупость. Зачем их вырезать, если травами растворить можно?

«Опаньки! Утраченные секреты народной медицины? Где только у человека камней не бывает: в почках, в желчном пузыре, еще где-то… Не помню. А оказывается, в домонгольской Руси их травами растворять умели! Эх, рецептик бы добыть да Максиму Леонидовичу переслать!»

– He знаю, Юль. Наверно, не умели еще камни растворять, все-таки полторы тысячи лет назад дело было.

– А какими богами он клялся? – продолжала допрос Юлька. – Велесом, Сварогом, Даждьбогом?

– Нет, Юль, у греков свои боги были. Был солнечный бог Аполлон. Он был покровителем поэзии, музыки, прорицаний… еще, кажется, строительства, а вдобавок еще и медицины. А вот его сын Асклепий был покровителем одних только лекарей. У Асклепия, или по-другому Эскулапа, были две дочери: Гигиена – богиня здоровья и Панацея – целительница всех болезней.

– Хорошие боги, полезные, – констатировала Юлька и вдруг повернула разговор в совершенно неожиданное русло. – И от таких богов греки отказались ради Христа, который плоть умерщвлять велит? Они что, с ума все посходили?

Мишка от такого поворота разговора слегка опешил. Столь утилитарного подхода к вероисповеданию он не ожидал даже от зацикленной на медицине Юльки.

«И что прикажете отвечать, сэр? Рассказать о физиологе Павлове, который в детстве воспитывался в монастыре и до конца жизни был глубоко верующим человеком? Ага, еще и про условные рефлексы да про электрическую лампочку, от которой у собаки слюна текла. Хотя… Христос же тоже лечил».

– Плохо ты, Юль, христианское учение знаешь. Иисус Христос тоже больных исцелял, даже умерших воскрешал. Просто христиане считают, что дух должен быть сильнее плоти, что тварное начало в человеке…

– На дружка своего попа посмотри, – перебила Юлька, – он свою плоть до того довел, что скоро духу держаться не в чем будет. Помер бы весной, если бы не тетка Алена. А он, вместо благодарности, ее все время за распутство попрекает. А она же не виновата, что совсем молодой овдовела. Попробуй ей жениха нового найти, если рядом с ней любой ратник мелким кажется. Вот тебе дух: пальцем ткни – и рассыплется; и вот тебе плоть – этот самый дух от смерти спасла!

– Ну, палку перегибать, конечно, ни в какую сторону нельзя, – рассудительно заметил Мишка. – Те же древние греки о здоровье плоти очень заботились. Было у них такое княжество – Спарта. Так там младенцев, которые родились слабыми и больными, сразу у матерей отнимали и со скалы сбрасывали. И никакие Панацея с Гигиеной их не останавливали.

– Как?! Новорожденных?! – ужаснулась Юлька. – Да они и правда все сумасшедшими были!

– Вот-вот, – поспешил закрепить успех Мишка. – Христиане такого никогда не допустили бы!

– Ага! Они бы потом, как подрастут, их научили б, как себя медленно уморить постом и молитвой.

– На тебя не угодишь: и то тебе не так, и это не эдак!

– Правильно мама говорит: дурят вас волхвы с попами! Только богам и дела, что следить, когда ты лишний кусок съел да сколько раз лбом в пол стукнулся.

«М-да, сэр, дискуссия зашла в тупик. Чего, впрочем, и следовало ожидать. Прагматический взгляд на любую проблему через призму вреда или пользы для здоровья. Как говорил, кажется, Козьма Прутков, специалист подобен флюсу. Кстати о специалистах…»

– Слушай, Юль, а как у вас Матюха, уже многому выучился?

– Лекарь всю жизнь учится.

– Да я понимаю, но мне же ребят в воинской школе учить надо. Не только воевать, но и первую помощь раненым оказывать: кровь остановить, повязку наложить… Ну, сама понимаешь. Я думал, он у вас поучится, а потом ребят поучит.

– Не выйдет. Чтобы тому, о чем ты говоришь, научиться, надо боевые раны видеть, а много их Матвей видел.

– А ты?

– И я почти не видела, – Юлька сожалеюще вздохнула, как будто ее обделили бог знает каким привлекательным зрелищем. – Вот пойдете на войну, ты его к Бурею приставь, в обозе всяких ран насмотрится.

– Что ж он, зря у вас столько времени прожил? – разочарованно спросил Мишка.

– Ну почему зря? Матвейка парень толковый, аккуратный и к лекарскому делу склонность имеет. Толк из него будет, только не так быстро.

– «Толковый, аккуратный», – передразнил Мишка. – А кто кричал: мужики все грязные, вонючие?

– А вы и есть звери! Кромсаете друг друга железом, а нам потом дырки заделывать! Еще и гордитесь! Ты вот сколько народу уже угробил? А у них могли бы еще дети народиться, а у тех еще дети. Землю бы пахали, дома строили…

Юлька еще что-то говорила, но Мишка вдруг на какое-то время перестал ее слышать.

«Господи, а ведь верно! На мне уже больше десятка жмуров висит, как это скажется на будущих поколениях? Мало ли что Максим Леонидович говорил, будто „эффект бабочки“ не действует? Через девятьсот лет эти десять покойников в десять тысяч неродившихся детей запросто могут превратиться. Хотя после того, что на Руси натворят татары… Где-то я читал, что они в общей сложности за несколько веков увели в рабство десять миллионов человек – население России при Петре I. А по нашим местам еще же и Литва прошла… Да даже если я сотню народу порешу – капля в море! Все равно здесь почти ничего не останется, недаром севернее Припяти почти все города уцелели, а здесь все с нуля восстанавливалось. Может быть, потому нас с предшественником именно сюда и забрасывали?»