Евгений Красницкий - Отрок. Внук сотника: Внук сотника. Бешеный лис. Покоренная сила [сборник]

Однако оказалось, что пройти здесь можно. Юлька показала начало едва заметной тропинки, петлявшей среди бурелома столь причудливо, что невольно вспоминалась легенда о критском лабиринте. Пробираясь вслед за Юлькой, где в полный рост, а где и согнувшись, Мишка обратил внимание на то, что в некоторых местах деревья явно были повалены специально, чтобы еще больше усложнить и запутать дорогу. Да, к бегству тут подготовились очень тщательно.

Изрядно попетляв, ребята вышли к берегу реки.

– Вот, смотри, – Юлька указала на лежащий у самой воды здоровенный булыжник, – видишь вот этот камень?

– Ну, вижу.

– А на том берегу точно такой же?

– Тоже вижу.

– Если идти точно от этого камня к тому, то можно перейти реку так, что вода будет только чуть выше колен, но сворачивать никуда нельзя – и справа, и слева глубина.

– А знаешь, это же самый короткий путь к дедовой пасеке получается! – сообразил Мишка. – Перейти на тот берег, и вверх по течению. Меньше часа пути. Там маленькая избушка есть, а летом еще и большой дом поставили. Если что, там и отсидеться можно, правда, в большом доме печь не успели доделать, а в маленькой избушке даже зимой жить можно.

– Холодно уже, а то бы сходить, посмотреть.

– Хочешь я тебя перенесу?

– Нет, камни скользкие, еще свалимся, потом мокрыми домой бежать, – Юлька поежилась. – В другой раз. Давай здесь передохнем немного да обратно. Ты дорогу-то запомнил?

– А что там запоминать, с тропинки все равно никуда не свернуть.

– Это тебе так кажется потому, что ты за мной шел. Обратно первым пойдешь, тогда увидишь, что не все так просто. Если придется убегать, главное – оторваться от погони, чтобы из виду потеряли, тогда уже не догонят – заплутают.

– Пешком плохо уходить, все на себе тащить придется, – Мишка представил себе, как продирается через бурелом с поклажей. – Вот, если бы коня можно было провести…

– Можно и коня, только идти надо по-другому.

– Здорово вы к побегу подготовились.

– Хочешь жить – подготовишься, – Юлька пнула ногой веточку, сбросив ее в воду и некоторое время молча смотрела, как ее уносит течением в сторону Ратного. – Знаешь, почему мою мать в Ратное бабка привела?

– Почему?

– Всю родню, кроме них, в доме сожгли.

– Попы?

– Если бы, а то свои же. Кого-то там вылечить не смогли или еще чего-то не поделили, вот взяли и объявили материну мать колдуньей. Призвали попа – как же без него, а тот говорит: нельзя нечистой кровью землю поганить, надо место огнем очистить. Мать еще маленькая была, сумела в окошко протиснуться. Прибежала к бабке, та отдельно жила, а бабка беды дожидаться не стала, собралась и ушла.

Про воинское поселение она давно знала, а в таком месте лекарю всегда больше работы, чем в обычном селе. Вот и пришли в Ратное. Мать с тех пор всегда к побегу готова.

– Но к вам же здесь хорошо относятся, даже прежнего попа угомонили, когда он твою мать с бабкой выгнать хотел.

– Чего в детстве напугался, того всю жизнь бояться будешь. Наше лечение попам всегда поперек, они говорят, что болезнь – наказанье Божье, а мы, выходит, воле Божьей противимся.

Мишка смотрел на Юльку, слушал ее голос и поражался ее преображению. Вроде бы та же самая девчонка, которой только что исполнилось двенадцать лет, маленькая, худенькая, небогато одетая… Нет, не девчонка – маленькая женщина, видевшая на своем недолгом веку больше смертей, болезней и увечий, чем иной воин, и так же, как и воин, рисковавшая жизнью, исполняя свой долг. Маленькая женщина, постоянно готовая к несправедливости, к предательству тех, кого она и ее мать не однажды спасали и выхаживали. Спокойно рассуждающая о том, что однажды ее могут объявить вне закона и придется бежать, бросив все.

Ни обиды, ни злости – просто диагноз, только поставленный не одному человеку, не всему населению Ратного разом, а самой жизни, столкновению в умах двух традиций – христианской и языческой. Раздвоение личности – сегодня с благодарностью принимают помощь, всем селом, вскладчину, содержат лекарку с дочкой, а завтра пойдут с топорами громить «обиталище колдуний – прислужниц врага рода человеческого». Шизофрения, поразившая всю страну.

«Нет, не пойдут. Один раз дурного попа ратнинцы уже вразумили. Отец Михаил на лекарок народ поднимать не станет ни за что, наоборот, защитит, если понадобится. И все же, все же, все же … »

Почему-то захотелось еще и еще стоять возле речки, по которой плывут опавшие с прибрежных деревьев листья, и слушать Юлькин голос.

– Юль, расскажи о Макоши, что можно, конечно. Я в тайные знания не лезу, просто понять хочу: почему ты так Велесова ведовства испугалась? Что, разве Велес и Макошь враги?

– Нет, не враги, они просто разные, совсем разные. Он мужчина, она женщина, он в царстве мертвых хозяин, а Макошь – вся для жизни, он – скотий бог, а она – для людей. У них все разное, далекое друг от друга. Вот смотри: когда хлеб жнут, последние стебли на поле не срезают, а заплетают Велесову бороду, так? А для Макоши срезают, и ее сноп – не последний, а, наоборот, первый на поле. Все противоположное.

– А сама она?

– Макошь? Что такое кош, знаешь?

– Удачный жребий, выигрыш, прибыток. Отсюда и кошель, кошелка…

– Ну вот, а она – Макошь – мать удачного жребия, счастливой судьбы. Поэтому и сватаются, и сговариваются о свадьбе в Макошину неделю.

– Понятно, богини судьбы у всех народов есть: парки, норны, Фортуна. Некоторые из них пряхи, прядут нить человеческой жизни.

– Так и Макошь тоже пряха и вообще хозяйка всех женских работ, только для этого у нее второе имя есть – Пятница. Двенадцать пятниц в году, по одной в месяц – ее дни. А осенью – целая неделя, от последней пятницы октября, до первой пятницы ноября.

– Вот, значит, почему ее христиане в Параскеву Пятницу перекрестили.

– Про Параскеву не знаю, а с Велесом нам делить нечего, но и в дела друг друга встревать негоже. Нинея в чужой огород полезла, а я, дура, не поняла, обрадовалась, что новый способ лечения узнала, а это, оказывается, и не лечение вовсе.

– Ну, это ты зря! Главное ведь не инструмент, а то, как им пользуешься. Вот ножом, например, можно и хлеб резать, и человека убить. Нож сам по себе не плохой и не хороший, все от хозяина зависит.

– Нет, не так! – Юлька даже притопнула ногой, досадуя на Мишкино непонимание. – От чужого ведовства добра не будет. Нож, говоришь? А разве так не бывает, что нож в руке вывернется и хозяина поранит? Так и с чужим ведовством – лучше не связываться.

Информации для размышлений оказалось более чем достаточно.

«Три божества: Христос, Велес, Макошь . Три их адепта: отец М ихаил, Нинея, Настена. Каким-то образом я оказался связанным со всеми тремя, все от меня чего-то ждут, на что-то рассчитывают. На что? Прямо об этом сказала только Настена, но она боится, боится всю жизнь, и от психологической травмы, полученной в детстве, ей, пожалуй, не избавиться до самой смерти. Вот тебе и лекарка – сапожник без сапог .