Александр Воронцов - Прийти в себя. Вторая жизнь сержанта Зверева

— Ну, я боксом года четыре занимался, точнее, три года только боксом. А так — еще самбо и другими видами, — не стал особо юлить Макс.

— Другими — это какими?

— Ну, вы не знаете…

— Что ты как девчонка — туда-сюда виляешь? Чем занимался, спрашиваю? — Василенко уже был на взводе — шутка ли, такое ЧП на тренировке!

— Я восточными системами боя занимался — китайской, корейской, японской. Мне вообще трудно четко сказать, что откуда, как-то все вместе…

— А дед у тебя кто? — тренер прищурился.

— Дед у меня почетный чекист, я же Вам говорил, он в ОМСБОН служил и у самого Спиридонова обучался. Он в Москве живет, точнее, под Москвой.

— Я ж говорил — талантливый самоучка с корявой техникой, — заметив взгляд Зверя, поправился. — С необычной техникой. Она для бокса вроде бы и корявая, вон, руки у тебя вылетают совершенно не под теми углами, что надо, но зато залетают именно туда, куда нужно. А ты умудрился в одной серии и по печени попасть, и по селезенке, а третий пришелся точно в челюсть. Спасибо, что хоть лупил не в полную силу, а то бы сейчас Васю «скорая» в больницу везла.

— Вася, как себя чувствуешь? — тренер взъерошил волосы лежащему на ринге мальчишке.

— Да уже ничего, Виталий Андреевич, спасибо.

— Вставая потихоньку, пройдись, как ощущения?

Вася встал, не отнимая от живота полотенце со льдом, немного потоптался.

— Ну, немного побаливает при ходьбе, но не сильно, Виталий Андреевич.

— Тогда посиди пока до конца тренировки на лавочке, отдохни, — тренер поднялся, хлопнул в ладоши.

— Так, хулиганы, быстро все на физо, как всегда, пресс, отжимания, потом в пары лежа борьба на руках, и в конце 5 минут скакалка. Начали. Ивко, Коромыслов, остались. Ты, малец, тоже, — это уже Максиму.

Тренер, Макс, Юрка и здоровенный Никита остались на ринге.

— Значит так, ты, Юра, почему не сказал, что он, — Виталий Андреевич кивнул на Зверева, — тебя «уронил»? Ты что, не в курсе, что после нокаута ты три месяца не можешь тренироваться? Тем более, выступать на соревнованиях!

— Ну, Виталий Андреевич, во-первых, он меня не по правилам достал, ногой подсечку сделал, а ударил уже в голову, когда я падал, — Ивко как-то неубедительно оправдывался.

— Но в голову ведь попал? Попал, попал, я сразу понял. Я просто, когда этого шкета увидел, то подумал — мухач, вряд ли смог тебе сильно садануть, а вот сейчас посмотрел на его технику, на то, как он ведет бой и скажу — тебе еще сильно повезло. Мог бы и в больнице оказаться. Паренек непростой и бьет жестко, без перчаток он тебе башку запросто снесет, несмотря на то, что ты выше и тяжелее. Так что ты, Юра, на месяц вообще отстранен от тренировок… Ты не сверкай, не сверкай глазками, это тебе еще и за нарушение режима, предводитель команчей. Что, решили там в школе малолетку поучить? Поучили? И получили, да? Кроме того, признаки нокаута у тебя были, сам рассказал, не надо мне тут хорохориться, так что отдохни.

— А как же первенство района? А как город? — Ивко, казалось, вот-вот заплачет.

— Ты хочешь стать инвалидом?

— Нет, но…

— Юра, если сейчас отдохнешь, на город я тебя поставлю. Тебе надо восстановиться. К тому же в твоем весе у тебя сейчас нет серьезных соперников. А вот у него — есть! — тренер посмотрел на Макса.

— Вы меня выставите на соревнования? — Зверь, честно говоря, даже не ожидал.

— Я пока не решил. Решим завтра. Завтра сможешь прийти в это же время?

— Да, смогу, конечно!

— Вот и хорошо. Никита, ты тоже приходи, будешь вот с этим юным дарованием стоять, проведешь три раунда. Ты же сам просился на отборочные. Вот я и посмотрю, что ты умеешь. В твоем весе у нас все равно нет никого, так что обкатаешься, даже если проиграешь — ничего страшного…

— Я проиграю?! Кому — этому… — Никита был очень зол, даже покраснел.

— Нет, я имею в виду, на соревнованиях. Что же касается тебя… как тебя зовут? — Виталий Андреевич спросил Зверя.

— Максим Зверев, — ответил Макс.

— … вот, Максим, то завтра и на тебя посмотрим. Лады?

Возражения не было.

Когда выходили из раздевалки, к Максу подошел Юрка и пошел рядом с ним к остановке трамвая.

— Спасибо тебе в шляпу, теперь на районные я не попадаю, — судя по всему, Ивко просто хотел завязать разговор.

— Слушай, но ведь это не я напросился, ты такой простой, как три рубля! Я что ли за школой тебя собирался отметелить? Сам ведь подписался под этих двух идиотов, Тришку и Дикого, — Макс не любил ссориться, махать кулаками после драки, но здесь была именно ситуация «махания» и наглость этого «чемпиона» надо было погасить сразу.

— Ты не заводись, я не думал, что все так будет, я тебя не собирался лупить по серьезке, так, думал, пару плюх залеплю и все, типа, гонор собью. Кто ж знал, что ты такой резкий? — Ивко примиряюще похлопал Макса по плечу. — Я ж не думал, что… Тренер сказал, ты в Москве занимался?

— И в Москве тоже, я там всего чуть больше двух лет прожил, у деда. Но я больше самостоятельно, и не только боксом.

— Я понял, когда ты меня по ноге двинул.

— Ну, так не хотел подставляться, ты мог меня конкретно достать, вон на сколько выше и руки какие… — Зверь решил, раз уж нет обострения конфликта, то приятельские отношения лучше, нежели вражда.

— Ну, хоккей, забыли, с этими двумя придурками я еще побазарю, я им просто должен был… ну, не им, в общем, долги надо было отдавать, вот я и вписался. Я к ихней шобле отношения не имею, так что ваши разборки мне по боку, тем более, что ты всех их разложил. Красиво, кстати. Научишь?

— А тебе зачем? Ты же боксер? — Макс искренне удивился.

— Сам же показал — на улице правил нет. Там не ринг и рефери не скажет «брэк», и судьи не засчитают очки. И когда все на одного — там одних рук мало, — Ивко внимательно посмотрел на Максима.

— Я тебе по секрету скажу — если на улице на тебя нападают, скажем, пятеро, и эти пятеро умеют драться, то и ног будет мало, и рук. Тем более, если махать ногами — быстрее устаешь. Обычно бой длится от 10 до 30 секунд, потом одного сбивают на землю и там уже могут просто забить. Если ты не успеешь кого-то убить сразу… — Макс так же внимательно посмотрел на своего собеседника.

Юрка подумал, что этот щуплый четвероклассник шутит, но увидев его серьезный взгляд и холодные, какие-то неподвижно-змеиные глаза, понял, что шутить этот мальчик не собирается. Ему как-то стало не по себе…

Домой Макс шел один. Он не любил ходить в толпе, поэтому любил прогуляться в гордом одиночестве. Был теплый сентябрьский вечер, еще не смеркалось, воздух был чист и свеж, а ветер все еще по-летнему легко взъерошивал волосы, не напоминая о том, что на улице уже, вообще-то, осень и очень скоро прогулки перестанут приносить удовольствие.

Но пока было юное тело, переизбыток сил, а главное — возможность еще раз прожить свою жизнь так, чтобы не было потом мучительно больно не только за себя, но, наверное, и за свою страну. Правда, пока непонятно было, как Макс сможет это сделать.