Дмитрий Хван - Ангарский сокол: Шаг в Аномалию. Ангарский Сокол. Между Балтикой и Амуром

– Сейчас и решим всё.

С подачи Сазонова Соколов вместе с ним составил договоры – то есть каждый член экспедиции должен был подписаться в документе, в котором он удостоверял свою лояльность к власти, безусловное подчинение приказам старших по званию, следование уставу, а также законам Российской Федерации или иным законам, которые может принять власть в будущем.

Толкнули дверь, впустив в тёплое помещение облако снега – и сразу с дюжина глаз устремилась на вошедших, глаз по большей части недовольных.

Морпехи с оружием распределились по помещению казармы, перекрыв длинный коридор, идущий вдоль всего здания, с двух сторон, так, чтобы лишних свидетелей не было. Сидящие в казарме морпехи явно насторожились, зашушукались. Наконец их лидер задал вопрос:

– Что происходит-то, что за спектакль?

– Ничего особенного, парни, простая процедура, – Сазонов подошёл к столу в центре большой комнаты. – Надо прочитать и подписать, подходите по одному, – объявил Соколов.

Никто не стал подходить к столу, пока вожак не прочитал выложенные поверх игральных карт бумаги.

– …следование уставу, законам… – поднял брови Мартынюк, морпех с лычками старшего мастроса.

– Да что вы, какие законы Эр-Эф? Какой устав? – усмехнулся он, оглядывая своих друзей. – Мы уже больше года как должны были дембельнуться!

– Подходите по одному и подписывайте, кто не хочет – пишите, что несогласны.

– А что будет, если я несогласный? – заявил один из морпехов.

– Ничего страшного, просто не будете тянуть лямку, ходить в дозоры, в рейды, никакого подъёма-отбоя, никакого устава и чистки снега и прочего.

– Ну, это отлично! – молодые парни засмеялись, переглядываясь друг с другом.

– Просто тогда вы поступаете в подчинение к старостам деревень, где за вами закрепляется фронт годичных работ: полевые работы, заготовка дров, сенокос, уход за животными, солеварня или смолокурня. Работы – море, вам найдут любую по душе, – улыбнулся взглядом сытого питона Соколов.

– Что? Какого хрена? – раздались в ответ возмущённые голоса.

– Погодите, а вы что хотели – хорошо питаться и сидеть на заднице, греясь у печи? Типа, отработали своё? Нет, ребятушки, вы или тяните лямку дружины нашего княжества, или работайте на наше княжество и его процветание.

– Какое, на хрен, княжество? Не смешно самому-то?

– Парни, я вам всё объяснил. Последнее, что скажу – или вы служите, или работаете, или проваливайте отсюда, как и хотели, в Москву.

Морпехи переглянулись.

– Ну и свалим! – воскликнул один из недовольных.

– Отлично! Давай! Только не забудь, что на пирите и слюде, что вы наковыряли, далеко не уедете.

– Что? Откуда…

– Да и попади кто из нас к царю нашему православному, передать ему передовые технологии – прямая тому дорога на дыбу. Будете оправдываться, что вы не польские шпионы или не посланники дьявола. Наши предки, они же сегодняшние соотечественники, отнюдь не отличаются миролюбием: в лучшем случае замучают, выбивая секрет получения золота из навоза.

– Хватит нам лапшу на уши вешать, – неуверенно проговорил Мартынюк.

– Подписывайтесь или готовьтесь к отъезду. Всё, я сказал! – прикрикнул Сазонов.

– Кто подпишет, имейте в виду, что за невыполнение взятых обязательств обязательно будет наказание, – спокойно пояснил Соколов.

Вячеслав, видя, как мрачные морпехи потянулись один за одним к столу, незаметно вышел из казармы. Смертельная усталость сковала организм князя. «Поспать, надо поспать наконец», – Соколов подставил лицо под медленно падающий пушистый снег, а полная луна на небе, казалось, улыбается ему своей рожицей.

У избы Соколова топтался солдат, который, завидя князя, направился к нему и, козырнув, доложил о том, что к воротам прибегал тунгус, который передал от Тилегчэ одно слово: «Приходили».

«Ну что же, отлично. Сазонов с Новиковым сами разберутся».

– Спасибо. И ещё, будь добр, сходи в северную казарму, то же самое скажи Новикову.

Утро следующего дня. Общее построение

– За нахождение на посту в состоянии наркотического опьянения, систематические нарушения устава гарнизонной и караульной служб… старший матрос Марков, матрос Антипенко, матрос Ямашев подвергаются урезанию пищевого довольствия сроком на три месяца, выполнению работ по благоустройству посёлка и иных работ в течение шести месяцев без права ношения оружия в течение шести месяцев, испытательный срок после истечения наказания назначить двенадцать месяцев. В случае рецидива нарушений последует наказание вплоть до исключения нарушителей из числа граждан Ангарского княжества, то есть изгнание. Всё понятно?

– Так точно, – нестройно ответили нарушители, сверкая свежими синяками и кровоподтёками на помятых лицах – Сазонов не утруждал себя долгими разговорами о вреде наркомании.

Ангара, деревня Ангарская. Сентябрь 7138 (1630)

Многое удивляло Прокопия: и красоты неземные Ангарского края, и пустота земли этой, а огромные расстояния, отделяющие родное Белозерье от Ангары, приводили его в священный трепет. Вскоре, однако, трепет этот ушёл, вытесненный более приземлёнными причинами.

Первый раз он удивился, когда по прибытии на речной крепостной остров, после первоначальной суеты разгрузки, ставшей потом размеренной и спорой, воины-ангарцы на руках заносили ослабевших детей в крепостные помещения и помогали дойти до неё остальным, несколько бывших там женщин кормили малышей с ложки, пока матерям раздавали одеяла и еду. Ему тоже вручили миску с куриным бульоном и плавающей в нём разваренной крупой, морковкой и незнакомым овощем, приятным на вкус, также дали чесноку для «профилактики». Оказалось, к их приезду готовились. Их деревня, названная Ангарской, которая в будущем должна будет стать столицей княжества, была заранее распланирована, даже заложены избы. Крестьянам помогали в постройке местные мужики, весёлые бородатые люди, разговаривавшие на каком-то русском наречии, прежде не слыханным Прокопием. Нет, всё было понятно, просто некоторые слова вводили Прокопия в ступор.

В возводимом селении крестьянам раздали в дополнение к имеющимся у них железные орудия труда, инструментарий для обработки земли, даже ножи и посуду. На каждую семью выдали одеяла, выделанные шкуры, отрезы кожи для того, чтобы крестьяне могли чинить одежду и обувь. Следующее сильное удивление Прокопия вызвало то, что в только что построенное для общины помещение для животных завели двух олених с двумя же телятами, в огороженном углу устроили двух коз, в другом углу, за перегородкой – ждущую опороса свинью. Дровяная печь и хитро выведенные дымоходы обогревали помещение.