Агния Миллерова - Повелитель моря (СИ)

И Агата уже просто откуда-то знала, что «Победоносец» — это настоящий боевой парусный корабль, флагманский. Вопрос «что значит флагманский?» даже не успел полностью сформулироваться — ответ пришёл сам собой.

Агата понимала, что это не сон.

«Странная галлюцинация».

Опустив руки, она ощутила под пальцами ковёр и вдруг осознала, что одновременно сидит дома на полу и…

…стоит, балансируя, на палубе.

Понимание, что её тело всё-таки находится дома и лишь сознание преподнесло сюрприз, не давало испугаться по-настоящему. Ощущение было двояким и очень удивительным — лёгкая тревога смешалась с уверенностью, что всё будет хорошо. Агате было комфортно и потому она принялась осматриваться.

Всё пространство впереди неё занимал надутый ветром голубой парус, под ногами — некрашеная дощатая палуба, а над высоким деревянным бортом… «фальшборт» — вдруг поправилась мысль… простиралось безбрежная необыкновенно синяя гладь, у далёкой линии горизонта слившаяся с ярко-голубым небом. Едва мелькнул вопрос «море это или океан?», тут же появилась уверенность — это Карибское море. И тут же порыв ветра толкнул в спину, заскрипели мачты, а глубокий вдох наполнил рот солёным привкусом моря.

Понимание, что она оказалась в чужом теле, пришло не сразу — на это понадобилось несколько мгновений, а может быть, и минут. Женщина разглядывала себя с интересом и удивлением — ведь всё на самом-то деле было знакомо и привычно: мягкие, очень высокие облегающие белые сапоги с манжетами, короткие тёмно-синие штаны и такого же цвета атласный камзол, подпоясанный широким жёлтым шарфом. Из рукавов выглядывали пышные кружевные манжеты белой шёлковой рубашки и… красивые мужские руки с перстнями на длинных пальцах. С левого бока сначала нащупала, а потом и увидела длинные ножны с саблей, а за спиной — уже знала — засунуты за пояс короткие — с дагой.

«Что ещё за дага?» — мелькнуло в голове, и тут же подивилась тому, что она знает: дага на испанском — «кинжал». Но самым впечатляющим оказалось то, что Агата не только знала, что такое абордажная сабля и дага, но и была уверена, что умеет ими пользоваться!

«Ми альмиранте!» — хрипло произнёс какой-то мужчина. Его голос, абсолютно ей незнакомый, почему-то был очень близким. Речь лишь на долю секунды показалась чужой, но мгновенно стала понятной, родной, и Агата где-то в глубине души знала, что это испанский, хотя никогда его не учила. Ещё она откуда-то знала, что собеседника зовут Энрике, что он — её давний друг и обращается к ней уважительно «мой адмирал». Повернувшись на голос, женщина увидела возле небольшого шкафчика с приборами… «нактоуз» — тут же поправилась мысль… бородача лет пятидесяти, одетого так же, как и она. Взгляды встретились, и мужчина произнёс хриплым голосом: «С таким ветром мы будем в Белизе к закату!»

В этот момент у Агаты развеялись последние сомнения в том, что она — мужчина, моряк, торговец и судовладелец, ведущий свои корабли домой, в Белиз…

«Это просто сон».

Агата сильно зажмурилась, желая проснуться, но вместо этого вдруг увидела промелькнувшие, как в калейдоскопе, картинки чужих воспоминаний.

«У меня галлюцинации, — последовал вывод. Во рту вдруг пересохло, кровь прихлынула к лицу, в голове запульсировало, наполняя мысли страхом: — Это что — шизофрения?»…

Но мысли Агаты, как и мысли мужчины, в теле которого она оказалась сознанием, были логичны и ясны и… у каждого свои. Анализируя происходящее, женщина утвердилась в том, что, если она осознавала и себя, и приютившего её «я» мужчину — и это было удивительно и волнительно, и очень не по себе: шутка ли — читать чужие мысли?! — то он, слыша только те её мысли, что подкреплялись сильными эмоциями, не осознавал их чужеродности. Во всяком случае пока. Испанец чётко знал кто он, где находится, с кем говорит, куда и зачем направляется. Скорее всего непонятности, происходящие с ним, вызвали бы больший интерес и обеспокоенность, но Энрике отвлекал его своими речами. Зато Агата, не тревожа мужчину, явно не по совей воле разделившим с ней тело, узнала, что его зовут Анри.

Женщина постаралась успокоиться и решила затаиться. Не понимая, как и почему её сознание оказалось в теле этого Анри, она не предполагала, какие могут быть последствия, если он осознает присутствие «незваной гостьи».

Агата расслабилась и снова закрыла глаза, отпуская своё сознание и просто вслушивалась, пытаясь узнать кто такой этот молодой испанец с французским именем и в какое время он живёт.

Внезапно её отвлёк странный щелчок за спиной и такой родной и знакомый голос произнёс:

— Агата, пошли спать, — Ярослав, включив свет, подошёл к жене и сел рядом на ковёр. — Медитируй — не медитируй — всех не спасёшь, — обняв жену за плечи, сказал он и поцеловал её в щёку. — Пошли, мне без тебя тоже не спится.

— Сейчас приду, Яро. Дай мне ещё пару минут! — Агата уткнулась носом в плечо мужа.

— Ладно, — вздохнул Ярослав и, поднявшись, вышел, оставив свет гореть.

Во время разговора с мужем Агата не переставала видеть и слышать всё то же, что и Анри.

«А ведь мой мозг словно многоядерный процессор, решавший одновременно разные задачи и отображавший их на двух мониторах!» — восхитилась женщина неожиданному пониманию происходящего. Стоило Агате вспомнить, что она находилась в гостиной — словно по щелчку тумблера картинка комнаты становилась ярче, а Карибское море бледнело, не исчезая. Двигаясь по комнате, женщина продолжала лихорадочно анализировать поступающую информацию. Гася свечу, она услышала, как кто-то зовёт Анри: «Альмиранте, паруса на горизонте!» — и тут же сознание мужчины, начинавшему всё сильнее прислушиваться к себе, заполонили мысли о чужом корабле.

«Ладно, пойду спать, а утром, если я всё ещё буду в голове этого альмиранте, прежде чем начну думать о том, как это лечить, попробую хотя бы узнать в какое время меня занесло — когда ещё мне представится возможность побывать в Карибском море, да ещё и в теле владельца боевого парусного флота, который он называет „армада“!»

Приняв решение, Агата выключила свет и пошла в спальню, где Ярослав, оставив гореть настольную лампу на её ночном столике, сладко спал, положив руки под голову.

Подставив паруса попутному ветру, «Победоносец» стремился к горизонту, уверенно рассекая волны. Он торопился в родную гавань, словно горячая скаковая лошадь, которая, узнав дорогу, несётся в свою конюшню во всю прыть, невзирая на ухабы.

Высокий молодой человек, одетый в расшитый золотом тёмно-синий камзол, такого же цвета панталоны и высокие испанские сапоги из выбеленной кожи, стоял на квартердеке [3] Квартердек (от английского) или Шканцы (от нидерландского) — помост либо палуба в кормовой части парусного корабля. Здесь обычно находился капитан, а в его отсутствие — вахтенные или караульные офицеры. Тут же устанавливались компасы. Шканцы считались на корабле почётным местом. Дерзость начальнику на шканцах усугубляла наказание, так как шканцы на военном корабле считаются как бы священным местом. , вглядываясь в даль. Туда, где синева моря соединялась с голубизной неба. Над его головой, покрытой чёрной широкополой шляпой с белым страусовым пером, развевалось на кормовом флагштоке синее полотнище с сияющим золотым солнцем, а над бизань-мачтой [4] Бизань-мачта — Самая задняя и наименьшая мачта на корабле, на которую укрепляется парус «бизань». гордо реял белый с красным бургундским крестом флаг Испании [5] В 1526 г. король Франции Франциск I уступил императору Карлу V Бургундию. Это было немаловажным событием в истории испанских военно-морских флагов. Защитником Бургундского дома являлся св. Андрей, знаком которого был косой крест, символизирующий распятие Андрея Первозванного, и потому испанской геральдикой был перенят красный диагональный бургундский «пнистый» крест. Именно этот крест с 1535 г. по 1793 год стал изображаться в центре белого (для колоний) или жёлтого (для метрополии) прямоугольного полотнищ. . Крепкий ветер усердно надувал голубые паруса, подгоняя корабль всё ближе к дому.