Агния Миллерова - Повелитель моря (СИ)

Когда жаркое юкатанское солнце слегка удлинило тени, неспешно двигавшаяся кавалькада вышла на хорошо знакомую Анри каменную дорогу всего лишь в полусотне пасо от развилки, ведшей к асьенде.

Узнал это место и лейтенант Контрерас.

— Дон Себастьян, прикажите своему человеку развязать меня и верните мне мою шпагу, — его повелительный тон диссонансом вмешался в пение цикад.

Ответа не последовало. Капитан-лейтенант продолжил движение, даже не оглянувшись. Идальго Контрерас пришпорил коня, видимо желая приблизиться к дону Себастьяну, но недремлющий Сезар натянул поводья его жеребца:

— Не балуйте, ваша милость, а то скинет вас лошадь невзначай, а мне отвечай!

Оглянувшись, Анри увидел, как бессильная злоба перекосила лицо идальго.

Сплюнув и тихо выругавшись, сеньор Мигель после непродолжительной борьбы с самим собой вдруг сменил тон на примирительный и обратился к Анри:

— Сеньор Анри, предлагаю вам компромисс — я готов забыть ваши угрозы взамен на свободу и шпагу. Если бы вы сразу же сказали мне, что не намерены оставаться в тех проклятых джунглях, конфликта бы не было. Как офицер, отвечающий за своих людей, я должен был увести их оттуда, чтобы не допустить новых потерь.

— Не я назначен губернатором командовать экспедицией и не я принимал решение о аресте вашей милости, — ответил Анри, стараясь изобразить смирение.

— Не прикидывайтесь агнцем, сеньор торговец! — с нескрываемым раздражением воскликнул идальго. — Все знают, кто тут имеет власть. Но Белиз — не джунгли, а губернатор — не генерал-капитан. Вы не думали о том, что могут найтись влиятельные люди, пожелавшие проверить ваши торговые лицензии?

— А ваша милость, стало быть, за освобождение из-под ареста готов подтвердить их подлинность перед этими влиятельными людьми? — с сарказмом спросил Анри, обернувшись.

— Вашими стараниями я подвергаюсь унижению, но я готов простить вас и забыть и о вас, и о ваших делишках.

— Ради ущемлённого самолюбия вашей милости я не буду умалять авторитет дона Себастьяна и в последний раз довожу до вашей милости сведение, что не я командую отрядом и не мне решать в каком качестве ваша милость въедет в Белиз.

Идальго снова сплюнул и громко выругался.

— Да простит вас Господь, и да не услышит вас Пресвятая Дева! — раздался вдруг возмущённый незнакомый голос.

От неожиданности Анри остановил жеребца и повернулся на звук. Его спутники сделали то же самое.

Из тени придорожных кустов, словно большой серый гриб, вырос круглый клобук, потом показалась высокая худощавая фигура, одетая в тёмно-коричневую рясу, подпоясанную верёвкой. Вслед за первым из кустов поднялись ещё двое монахов.

— Негоже католику сотрясать воздух такими недостойными словами, брат мой! — обратился подошедший к ним францисканец.

— Простите, брат, — смиренно склонив голову и перекрестившись связанными руками, сказал лейтенант.

— Я вижу, на вас лежит не только вина сквернословия, сеньор! — с печалью в голосе произнёс священник и, не дожидаясь ответа, повернулся к дону Себастьяну: — Полагаю, ваш путь лежит в Белиз?

— Нет, брат, — ответил дон Себастьян, соскочил с коня и подошёл к монаху. — Мы направляемся к Святому Бонавентуре. А как вы оказались здесь, и куда направляет вас Господь?

— Похоже, нам сейчас по пути, брат мой. Мы возвращаемся в монастырь из недалёкой асьенды. Нам сообщили о нападении на её обитателей, и мы шли предать земле невинно убиенных, однако ни живых, ни мёртвых там не было. К счастью, брат Варфоломей нашёл свежие могилы, и мы провели над ними обряд поминовения. А что вас ведёт в нашу скромную обитель, сеньоры?

— Мы хотим поручить вашим заботам наших больных, — вступил в разговор Анри, спешившись. — А погибших на асьенде похоронили мои люди ещё в четверг. Они ждали вас, пока это было возможно, но…

— Увы, не мы распоряжаемся своим временем, а Господь. Он привёл нас туда вчера, и мы потратили немало времени в поисках тел. Благородство ваших людей, сеньор, достойно похвалы, но им не стоило торопиться с погребением. Католическая традиция предавать земле усопших на третий день должна быть соблюдена при любых условиях. Лишь на поле боя позволительно нарушать её, — назидательно, но мягко пожурил францисканец Анри.

— Не сердитесь, брат. Они не хотели, чтобы тело сеньора Эухенио и его людей обглодали дикие звери. Надеюсь, души убиенных уже нашли упокоение и простили моих работников за самовольство, — Анри снял шляпу и покорно склонил голову.

— Господь милосерден, брат. Я помолюсь за тебя и твоих слуг, — осенил адмирала монах, смягчившись. — Нынче же, думаю, мы можем продолжить путь в обитель совместно. Не зря же Господь привёл сюда вас, когда, направляясь обратно в монастырь, мы присели для отдыха. А чем больны ваши солдаты, брат? — глянув в сторону носилок, поинтересовался францисканец.

— Наш доктор думает, что у них чёрная рвота, — ответил Анри.

Лица францисканцев заметно побледнели. Тот, что беседовал с Эль Альмиранте, видимо, будучи старшим, повернулся к одному из стоявших рядом братьев и кивнул в сторону носилок. Выбранный монах поклонился и отправился осматривать больных.

Над кавалькадой повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь беззаботным треском цикад. Закончив осмотр, монах вернулся к пославшему его.

— Я видел лишь двоих с пожелтевшими глазами, брат Максимилиан! — сипло доложил он. — Что с остальными — не могу сказать. Я не заметил у них ни признаков чёрной рвоты, ни ранений.

— Что с ними? — брат Максимилиан обвёл глазами Анри и дона Себастьяна.

— Одного укусила змея, а другой отравлен ядовитыми плодами, — с готовностью пояснил аристократ.

Францисканец склонил голову, молитвенно сложил руки и на некоторое время затих. Затем перекрестился и, глядя на дона Себастьяна, произнёс голосом, наполненным грустью и смирением:

— Вы приняли правильное решение, сеньоры, избрав для своих больных солдат сень нашего монастыря. Но не было бы благоразумней доставить их в госпиталь Белиза под попечительство лекарей? Чем мы, монахи, можем помочь им, кроме молитв?

От неожиданности ни Анри, ни подошедший доктор не нашлись, что ответить на такой завуалированный отказ. Дон Себастьян, увидев выражения их лиц, учтиво склонив перед францисканцем обнажённую голову и, как всегда тихо, даже, как показалось Анри, ласково, заговорил:

— Что может быть более целительным для больного, чем молитва благочестивых братьев Ордена святого Франциска Ассизского, передавшего своим верным францисканцам не только завет заботиться о душах и телах паствы, но и умение исцелять искренней молитвой? Или я не прав, брат?

Монах снова опустил голову, но на этот раз чтобы скрыть эмоции.