Владислав Савин - Врата Победы: Ленинград-43. Сумерки богов. Врата Победы

Еще в наш состав входили немцы, для усиления и огневой поддержки – батальон тяжелых бронеавтомобилей «пума», мотопехотный батальон и дивизион легких гаубиц. Причем было много уроженцев германской Юго-Западной Африки и Танганьики – хотя в основном эти «африканцы» входили в состав 337-й рейхсгренадерской дивизии и отдельного 643-го мотобатальона СС. Но отношения у нас с ними были ровными, но не близкими. Я поймал себя на том, что мне, немцу, мои калмыки кажутся более своими, чем этнические германцы. Может быть, я слишком много прожил вдали от цивилизации, в туземном окружении?

В Аравии было легко. Мы резвились там вместе с ребятами из «Бранденбург-Пустыни» [74] Моторизованный егерский разведывательно-диверсионный полк, аналог британских ЛРДГ. . Мы оставляли от кочевий лишь пепел и трупы. Арабы совсем никакие солдаты – я говорю про диких бедуинов, а не про тех, кто прошел нашу муштру, – они могут налететь внезапно, и даже неплохо владеют оружием, но совсем не знают, что такое стойкость и дисциплина! Приходилось лишь понервничать в операции «Желтый дождь» – тогда мы поначалу лишь окружали арабов и следили, чтобы никто не убежал. Затем прилетали самолеты, и было страшно думать, что нас могут спутать с истребляемыми дикарями. После надо было, надев противогазы и резиновые костюмы – представьте, каково это в сорокаградусную жару! – войти в зону поражения, убедиться, что не осталось живых, и сфотографировать там все и взять пробы – дважды с нами были какие-то умники из Берлина, остальные разы нам приходилось заниматься этим самим. Мы доходили на юге почти до Йемена, до гор – теперь парни из «Бранденбурга» воюют там одни, а нас перебросили на север, в Ирак.

Мы охраняли нефтепромыслы. После потери Румынии именно отсюда рейх брал нефть – кровь для войны. Мы патрулировали трубопроводы, по которым перекачивалась нефть, и охраняли конвои, по нескольку десятков тяжелых грузовиков с бочками в кузове, – но партизаны нападали все равно, хотя после каждого случая мы расстреливали заложников из местных, кого удавалось поймать. Бандиты были отлично вооружены, имея не только стрелковое оружие, но и минометы, передвигались не только верхом, но и на автомобилях. Были случаи, когда они применяли в набеге броневики и легкие танки, что совсем невероятно. Мы пытались применять против них ту же тактику, что под Сталинградом – глубокие рейды, маневренная война. Но вблизи границы на помощь курдским бандитам появлялась русская авиация. Когда на нашу сотню всадников и пару автомобилей посреди пустыни вдруг налетают Ил-2 – это страшно! Мы огрызались, нередко наносили врагу ощутимые потери, но и дивизия «Саладин» таяла, как снег под весенним солнцем. Эти курды кроме оружия имели еще и неплохую подготовку, они достаточно умело закладывали мины на дорогах и под трубопроводы, возле нефтяных вышек приходилось держать сильную охрану. Пленные сказали, что их обучали русские инструктора из числа партизан – и еще кроме курдов тут есть русский осназ. Несколько раз наши патрули бесследно пропадали в пустыне. Было нападение на конвой, когда ценные немецкие специалисты, инженеры и техники, были частью похищены, частью перебиты. А на нефтепромыслах случались взрывы и пожары, и виновных было не найти.

Но мы держались. Все же это была привычная нам война. Все изменилось 11 марта, когда русские перешли в массированное наступление от иранской границы на Мосул, Кирхук. И дикие курды, жаждущие нашей крови, шли в авангарде – озверев от взаимной жестокости нескольких месяцев пустынной войны, они не брали в плен солдат «Саладина».

Лазарев Михаил Петрович. Подводная лодка К-25. Средиземное море, март 1944 года

Боевая тревога! Не завидую тем, кто только с вахты сменился, мечтал поспать. Но – война.

Цель одиночная, идет курсом норд, со скоростью восемь-десять узлов. Подводная лодка на позиции? Нет, чуть позже акустика показала не только шум винта, но и характерный стук паровой машины. Обстановка позволяет – можно сблизиться, рассмотреть.

Мы между Сицилией и Сардинией, на входе в Тирренское море. Согласно оперативной сводке, немцы, уже отрезанные в Италии от своих по суше, ведут интенсивные перевозки из Ливорно и Неаполя в порты Южной Франции – эвакуируют свои войска, а в Италию везут подкрепления, снаряды, топливо, пытаясь остановить у Флоренции наступающие армии Четвертого Украинского фронта. В Генуе и Специи было восстание, и итальянский флот в тех базах поднял красные флаги, как только наши приблизились и готовы были штурмовать. Потому нам приказано не атаковать боевые корабли итальянцев, а еще японцев, пока считающихся нейтралами – по данным разведки, японский конвой вышел из Марселя в первых числах марта, но сейчас он должен бы уже пройти мимо Сицилии, так что его мы не встретим. Нет данных, что происходит во французском флоте, так что пока считаем его боеготовым и враждебным – и по идее, к перевозкам из Италии вполне мог быть привлечен и французский тоннаж. Как и итальянский, под немецким контролем – ведь теперь взбунтовавшимся есть куда уходить. Что для нас означает: любой корабль между Италией и Францией, идущий на запад или на восток – враг. Ну, а сейчас кого мы встретили?

Всплываем под перископ в двух милях от цели. Наблюдаем пароход, тысячи на полторы, ползущий на север, сильно дымя. Флаг вроде бы итальянский, вооружения не видно.

– Одну торпеду? – спрашивает Петрович. – Две на такого – это мотовство. Не промахнемся.

– И одну много, – отвечаю, подумав. – Куда он идет, ясно: мимо Сицилии с запада и в тот же Неаполь. А откуда? Там, на юге – острова Пантеллерия, или уже Тунис. Если бы он шел из Бенгази или еще восточнее, то здесь бы не оказался, прямо к носку «сапога» с юго-востока подходил бы. А с Алжира его курс был бы не север, а восток-северо-восток. Отсюда делаю вывод: перед нами местный почтарь-каботажник, вез снабжение в дальние гарнизоны, а теперь назад идет и, скорее всего, пустой – видишь, как сидит высоко? Стратегического груза на его борту точно нет. А боезапас у нас не бесконечный – и база далеко. Так что пусть живет.

Отбой – пусть люди отдохнут. Отпускаем пароходик миль на восемь и идем за ним, раз уж по пути. Через семь часов, почти две вахты, доклад акустика – контакт, пеленг 290, курс на пересечение. Еще через час цель резко увеличила скорость и, похоже, отвернула вправо на перехват – не нас, конечно, а парохода. Опознана – подводная лодка под дизелем! Также прибавляем скорость и выдвигаемся вперед, теперь мы почти на левом траверзе у итальянцев, милях в четырех – вмешиваться мы пока не намерены, но лучше взглянуть, что происходит. По сигнатуре – вторая цель незнакома, но компьютер выдает семидесятипроцентное сходство с «Си Лайон», британцем, которого мы потопили еще в августе сорок второго.