Владислав Савин - Врата Победы: Ленинград-43. Сумерки богов. Врата Победы

Фельдфебель поискал по полу кабины, поднял и показал кольцо.

– Это ты видел, герр майор? Он бы разжал руку, и все, мы покойники. А я еще хочу вернуться в Штеттин, к своей Эльзе.

– В кабину! – скомандовал Хартман. – Скрутить его! Нас четверо, он один! И пилоты помогут. Должен же русский понимать, что сам тоже… Любой благоразумный человек…

– Это мы благоразумные, – сказал фельдфебель, – а он русский. Я с ними еще с той войны знаком. Бывают среди них такие, сумасшедшие. Взорвется, не задумываясь, лишь бы нас всех тоже. А я жить хочу. И ты, Фридрих, тоже ведь хочешь?

Бортмеханик закивал головой. Ни он, ни стрелок с бомбардировщика совершенно не желали лезть в драку. Смирившись с тем, что летят сейчас прямо в русский плен.

– Трусы! – крикнул Хартман. – Именем фюрера, приказываю!

– Видно, у тебя храбрости полные штаны, майор, – без всякого почтения усмехнулся фельдфебель. – Запашок заметен!

– Как разговариваешь со старшим по званию? – Хартман схватился за кобуру. И замер, увидев наставленный на себя парабеллум.

– Не дури, майор, – сказал фельдфебель, – нам жить охота, так что не делай нам проблем. А то ведь можешь сам за борт вылететь! Фридрих, возьми у него ствол! И без глупостей, майор, а то русский там решит, что мы собрались воевать, и разожмет руку.

Бортмеханик взял у Хартмана вальтер, вернулся на место. Гидросамолет летел на север, прямо над головой ревели моторы.

– Парашюты, – сказал Хартман, – предлагаю всем прыгать. Под нами пока еще немецкие воды.

– Прыгай, – сказал фельдфебель, – и сдохни. У нас индивидуальных лодок нет – есть шлюпка в хвосте, одна на всех, ее лишь на воде спустить можно. А в одном жилете плавать холодно, не больше часа проживешь. Да успокойся, майор, – ты же не СС, тебя не расстреляют. А нас тем более – мы спасатели, никого не бомбили, и уж тем более не зверствовали. Кончилась для нас война – и слава богу, живыми останемся!

Хартман вдруг подумал, что все не так плохо. Лишь после сегодняшнего боя от группы «Цеппелин» осталось меньше половины. А куда бы их бросили завтра – а вдруг на Зеелов, на верную смерть? Вроде бы с простыми пилотами люфтваффе русские не были беспощадны? А жизнь не кончается с завершением войны. И даже если Германия будет оккупирована – вроде Сталин ничего не говорил об истреблении немецкой расы?

Что в этот день ему повезло спастись от смерти и в четвертый раз, Хартман узнал уже на допросе. Когда русский офицер как бы между прочим сказал:

– И будьте довольны, что вас приняли наши. А вот если бы вы попали к итальянцам… Они ваших в плен не берут, после того, что вы устроили в Риме.

Четыреста три сбитых, числящихся за мной? Это всего лишь пропаганда! Вы легко можете проверить по моей летной книжке, где записаны все мои «победы», сравнив с данными по своим потерям – без всякого сомнения, вы увидите, что в тот день и в том месте у вас не было сбито ни одного! Я всего лишь хотел почестей, славы, наград, чинов – как любой солдат во все времена! Я никогда не разделял нацистских убеждений и служил лишь Германии, а не сумасшедшему ефрейтору, вообразившему себя великим вождем! Меня сделали «величайшим асом всех времен и народов» исключительно ради поднятия духа люфтваффе! Да, господин следователь, это так! Простите, что вы сказали – кто такой Козьма Крючков?

Бедная Урсула и бедная мать! Их арестуют и бросят в концлагерь. Потому что Хартману пришлось сказать все про свою летную карьеру, боевой счет и даже про «безумного ефрейтора» по московскому радио, в передаче на Германию на немецком языке! Но отказаться было никак нельзя – потому что русские пригрозили, что выдадут бедного Эриха англичанам, а этих злопамятных британцев, оказывается, очень интересует, кто увлекался расстрелом спасающихся на парашютах английских пилотов над Атлантикой осенью сорок третьего! Или итальянцам – что они сделают с проклятым церковью, за своего папу, страшно представить, вполне могут вспомнить и про аутодафе! Так что надеюсь, что моя Урсула, любимая Уш, достаточно благоразумна, чтобы понять – лучше отсидеть в Дахау пару месяцев, чем стать вдовой. Если она меня любит, конечно. А может быть, даже не два месяца – как скоро русские возьмут Берлин? [81] Кто считает, что Хартман был не таким, отсылаю к книге Ю. Мухин «Асы и пропаганда», где помимо прочего разбирается реальная карьера этого «героя люфтваффе» и его моральные качества.

Лазарев Михаил Петрович. Подводная лодка К-25, 19 марта 1944 года

Советская атомарина в зарубежном порту – не бывало такого никогда!

Впрочем, Специю назвать таковой сейчас сложно. Не знаю, как будет после войны – но пока это официально, территория Генуэзской военно-морской базы ЧФ СССР (напомню, что «военно-морская база» в данном случае не военный порт, а внутрифлотский аналог военного округа). И катера, что нас встретили и сопроводили на места стоянки, были не итальянцы, а наши «охотники», под советским военно-морским флагом. Уставной порядок обеспечивался, никаких недоразумений не возникло.

Для «Воронежа» отвели место в искусственной бухте – правильная прямоугольная форма, стенки в бетоне, размеры и глубина – хоть линкор ставь. После я узнал, что это и предполагалось, ковш для кораблей типа «Венето» – но таковых у итальянцев осталось лишь два, и оба не в строю. Зато скрыто от посторонних глаз, что немаловажно – может быть, итальянцы и союзники, но лучше им наших военных секретов не знать. И стемнело уже, а мы без огней заходили. На берегу, правда, целая толпа сбежалась – что за комитет по встрече?

Оказалось, наши! Родной, североморский спецназ, с которым мы начинали – только главный у них сейчас Смоленцев, он же Брюс. Большаков и Гаврилов большими людьми стали, один в Москве сидит, второй здесь, в Италии, в штабе Четвертого Украинского фронта. Пришвартовались нормально – и при первой возможности спешу пообщаться: хочется сведения о местной обстановке получить. Все ж в Полярном, не говоря уже о Северодвинске, мы своими стали, и нас знают, и нам все знакомо – а тут как?

– Семнадцатый год из нашего кино. За революцию все, – но наверняка и контра где-то есть, затаилась! Фрицы Ватиканом себе очень сильно испортили – теперь за них лишь отморозки, полная мразота. До того дошло, что королевские карабинеры стали организованно за нас – серьезные ребята, за закон и порядок, южан ненавидят, как мы фрицев. Рабочие с верфей и матросы массово вступают в коммунисты, даже среди офицеров находятся такие. В целом же дезертирство на флоте процентов десять, и не все идейные, кто-то просто до хаты подался. Но выше всего – среди старших офицеров, точно по классовому подходу! Так что корабли, специалистов лишившись, пока «ограниченно боеспособны», наш Владимирский порядок наводит, мужик вполне нормальный – биография товарища Вараввы из кино «Офицеры»: сначала кавалеристом в ТуркВО басмачей рубил, после, по комсомольской путевке, на флот. Здесь все в свои руки взял круто – никакой анархии не терпит. Так что на берегу спокойно – но поодиночке и ночью лучше не ходить, мало ли что про нас немцы знают?