Владислав Савин - Врата Победы: Ленинград-43. Сумерки богов. Врата Победы

Кроме самого каудильо в кабинете присутствовали министр экономики, начальник Генштаба, отец Карлос, генеральный викарий ордена иезуитов Норберт де Буан. Еще оставшийся неназванным полковник – на правах личного друга каудильо. И русский посланец.

– Добрый день, сеньоры, – обратился к присутствующим Франко, – позвольте мне представить вам наших уважаемых гостей: сеньор генеральный викарий ордена иезуитов Норберт де Буан и сеньор… э… Конрад Кертнер, личный представитель маршала Сталина.

Названные гости, встав, коротко приветствовали собравшихся.

– Сеньор Кертнер прибыл к нам с предложениями от уважаемого маршала Сталина, – сообщил Франко. – Прошу вас.

– Сеньоры, позвольте мне сразу перейти к делу, – начал свою речь Кертнер, он же полковник РККА Маневич, – ради вашей прекрасной страны, с которой у меня связаны некоторые воспоминания по тридцать шестому году.

Дежурная любезность, подумал каудильо, как принято среди белых людей. Вежливо улыбаясь, произнося любезности, опустошить ваши карманы и заставить работать на себя. Обыватель может просить полицию защитить его от грабителей – государства же выясняют отношения просто по праву силы.

– Вам должно быть известно, что Британия намерена предъявить вам самые жесткие условия, – говорил сеньор Кертнер, – и прежде всего, категорически считать вас капитулировавшим врагом, участником Еврорейха, а не новообретенным союзником по антигитлеровской коалиции. Что подразумевает уплату контрибуции, суд над военными преступниками, причем возглавляете список лично вы, сеньор каудильо, британскую оккупацию до выполнения этих условий и, возможно, территориальные уступки, как в пользу Португалии, старого английского клиента, так и самой Британии, в дополнение к Гибралтару. Однако США против столь радикальных мер, а СССР еще не определился с позицией. Хотя его голос будет решающим – если мы категорически поддержим англичан, американцы с большой вероятностью уступят. И будет жаль, если в Испании снова начнется смута!

«Это так, – подумал Франко, – и прежде всего, бешеные из Фаланги сцепятся с церковниками. Как было в тридцать девятом, когда эта банда всерьез потребовала увековечить на стенах церквей имена своих героев, погибших в бою с коммунистами, мне едва удалось примирить всех! А есть еще и сепаратисты, и недобитые левые, и монархисты, и еще с десяток игроков… Один я мог удержать их в равновесии – меня не станет, и тотчас же все передерутся насмерть, не за Испанию, а каждый за себя».

Вопреки распространенному мнению, каудильо вовсе не был фюрером. Фаланга была полным аналогом коричневых штурмовиков СА, или чернорубашечников дуче, но, в отличие от них, так и не стала правящей партией. А Франко не был ее вождем, гораздо больше дорожа образом «генерала-диктатора», имея за образецвеликого Мигеля Примо де Риверу, победителя риффов [107] Фактический правитель Испании в 1923–1930 гг. , даже его госаппарат в чем-то напоминал карикатуру на королевский двор, при котором ради прославления «мудрого короля» собирались известные журналисты, литераторы и художники, продавшие покровителю свои таланты. И хотя именно Фаланга привела каудильо к власти, он совершенно не собирался ею делиться со своими «штурмовиками», поддерживая и другие политические силы, в противовес. И это было не властолюбие, а развитый инстинкт выживания.

– Вы прибыли, чтобы угрожать мне, сеньор Кертнер?

– Боже упаси, дон Франсиско! В данный момент я всего лишь отмечаю общий интерес Святого Престола и СССР.Согласитесь, что угрозы священнослужителям со стороны слишком радикальных членов вашей Фаланги, а тем более их избиение, даже убийства, поджоги и осквернение церквей плохо сочетаются с образом католической Испании. Также недоумение его святейшества, разделяемое и в Москве, вызывает развернувшаяся у вас шпиономания, когда ваша контрразведка арестовывает ни в чем не повинных людей как агентов Ватикана. Что уже дает нам право принять адекватные меры в ответ.

Каудильо был удивлен. Понятно, что в Италии, после событий в Риме, Церковь вынуждена договариваться с советскими. Однако похоже, речь шла о чем-то большем, чем локальное сотрудничество. Неужели папа и впрямь заключил с безбожниками-большевиками союз, о чем тоже доходили слухи?

А в Фаланге и впрямь многие слишком заигрались. Их место в государстве, это цепные псы – растерзать того, на кого укажет хозяин. А вот срываться с цепи и не признавать хозяйскую руку – не сметь! Отправка «Голубой дивизии» на русский фронт была вызвана желанием не столько помочь Германии, сколько избавиться от наиболее ретивых. Как и после, именно добровольческие «колонны» непримиримых фалангистов, а не армейские дивизии были первыми брошены в огонь под Гибралтаром, в Марокко, в Португалии. Вот только и в Фаланге тоже все понимали, не дураки – как доложили каудильо, там уже слышался ропот. А завтра, по старой испанской традиции, и до бунта дойдет!

Хотя случаи насилия над священниками были не так часты, а сожженные церкви по пальцам можно было счесть. Испания все ж католическая страна, и очень многие помнили, чем обернулось разрушение храмов для республиканцев в той войне. А война разведок шла, это было. Не то чтобы Ватикан считался врагом – но каудильо весьма нервно относился к любой тайной деятельности на своей территории, разумно полагая, что даже дружественная или нейтральная, завтра она может повернуться против тебя. А так как «Опус Деи» хранила традиции старейшей из спецслужб мира, зачастую превосходя и британскую разведку, то удары нередко не достигали цели, приходясь по посторонним людям. К этому Франко относился философски – лучше посадить невиноватого, чем пропустить затаившегося врага.

– Позвольте спросить, сеньор Кертнер, какой же в этом деле интерес СССР? Насколько я помню, у наших стран не было спора на мировой арене. Если не считать то, что завершилось пять лет назад. И это было на нашей территории, скорее мы, чем Россия, являлись в итоге пострадавшей стороной!

– Положим, иные из наших полководцев еще ничего не забыли и не отказались бы переиграть. Но воля товарища Сталина для нас – закон. Вы правильно заметили, у СССР нет и не ожидается непримиримого пересечения интересов с Испанией – зато весьма вероятно, будет с иными державами. Потому для нас выгодна Испания – нейтрал, проводящий свой независимый курс, и мы понимаем, что для того вам необходимы стабильность и богатство. Что ж, может, мы и не будем друзьями – но вполне можем стать добрыми соседями, уважающими интересы друг друга. В то же время для нас категорически неприемлема Испания, идущая в фарватере держав, находящихся в конфликте с СССР – и чтобы предотвратить это, мы пойдем на меры, какие сочтем нужными.