Владислав Савин - Врата Победы: Ленинград-43. Сумерки богов. Врата Победы

Такова была картина на исходе первого дня наступления, к вечеру 13 апреля. На следующий день начал наступление и Второй Белорусский фронт. Неожиданностью для немцев стал наш бомбовый удар по мосту в Цедене – гитлеровцы полагали, что мы заинтересованы захватить его неповрежденным, и лишь теперь поняли, что уничтожение 23-го корпуса было для нас более приоритетной задачей. Одновременно морская пехота форсировала Одер севернее Цедена, с юга же нашей Третьей ударной осталось пройти меньше двадцати километров, чтобы выйти уже по левому берегу на тылы цеденской группировки. Немцы попытались ввести в бой 3-й тк СС, но Советская Армия на третьем году войны показывала более высокий уровень взаимодействия частей и соединений, чем когда-то славящиеся этим германские войска. Пока юго-западнее Эберсвалде развертывалось встречное танковое сражение, 70-я армия Второго Белорусского фронта преодолела Одер, поддержав морскую пехоту, а 23-й немецкий корпус, бросая технику и артиллерию, в панике переправлялся на левый берег на подручных средствах, в то же время 7-й тк СС, увязнув в ожесточенных боях у Мюнхеберга и охваченный сфланга нашей 47-й армией, никак не мог вмешаться в события на севере. Одновременно от Франкфурта начал наступление Первый Украинский фронт.

К исходу второго дня, 14 апреля, Одерский рубеж был прорван на ширине свыше ста километров. Причем на севере, в полосе Второго Белорусского фронта, его обрушение продолжалось до самого Балтийского моря. Подтвердилось наше предположение, что немцы, количественно и качественно уступая нам по бронетехнике и отдав нам господство в воздухе, еще способны упорно обороняться, но не могут успешно контратаковать. Водные преграды не были для нас препятствием, при насыщении войск инженерными и понтонно-мостовыми средствами (как известно, понтонный парк ПМП с незначительными усовершенствованиями состоит на вооружении Советской Армии и сейчас). Показала свое превосходство над врагом и наша артиллерия – артиллерийские дивизии, бригады, в то время как у немцев максимальным уровнем были артполки в составе пехотных или танковых дивизий. Имея на вооружении большое количество реактивных систем залпового огня, тяжелые самоходки ИСУ-152 (на базе танка ИС, появились на фронте одновременно с ним, к началу Берлинской операции), самоходные минометы «тюльпан», советские артиллеристы успешно решали задачу огневой поддержки наступающих танковых частей.

Особенно хочу отметить «солнцепеки» – также впервые массово примененные под Берлином, реактивные установки на шасси Т-54, обычно стреляющие зажигательными снарядами, термитом и напалмом. Было установлено, что немцы пытаются занимать оборону в лесах, развертывая там противотанковые засады в системе с развитым минированием – тщательно замаскированные позиции самоходок-истребителей танков, противотанковых пушек и групп фаустников, причем были подготовлены укрытия, складыбоеприпасов, запасные позиции, пути отхода – так, в лесном массиве между Мюнхебергом и Херцфельде, как оказалось, была расположена 5-я егерская дивизия, в изобилии снабженная новыми гранатометами «панцерфауст-44». По утверждению некоторых наших танковых командиров, в подчиненных им частях потери техники от фаустпатронов были больше, чем от немецких танковых и противотанковых пушек. И это при том, что согласно показаниям пленных, например, упомянутая 5-я егерская дивизия была более чем наполовину уничтожена еще до того, как вошла в боевой контакт с нашими танками! В оправдание артиллеристов могу сказать, что апрельский лес, еще недостаточно просохший, плохо горел.

Зато была успешно сорвана попытка гитлеровцев применить против наступающей Советской Армии химическое оружие. Это должна была сделать 300-я бригада реактивной артиллерии (всего в залпе 108 снарядов калибром 320 мм). Снаряды, начиненные зарином, уже были подвезены на позиции. Но немцы не успели их выпустить по советским войскам, сами попав под удар «катюш» и «солнцепеков».

Как командующий фронтом ответственно заявляю, что в Берлинской операции с нашей стороны не предусматривалось применение боевых отравляющих веществ и боеприпасы с ними не подвозились к фронту, не выдавались в войска. «Инцидент Штаусберг» был не более чем взрывом немецкого склада, при ветре северо-северо-запад создав зараженную зону, протянувшуюся на тридцать километров до Фюстенвальде, на юг, с отклонением к востоку. Напомню, что первым о «применении Советами химического оружия» тогда же заявил Геббельс – и прискорбно, что эта точка зрения иногда встречается и сегодня в трудах западных историков, посвященных Второй мировой войне. Лучшим доказательством ее лживости служит тот факт, что сами немцы, граждане и власти ГДР, никогда по этому поводу не высказывали претензий к Советскому Союзу.

Подполковник Цветаев Максим Петрович, 56-й гвардейский Зееловский самоходно-артиллерийский полк. Западнее Одера, 13 апреля 1944 года

За что я Александра Невского получил? Не знаю. На фронте ведь как: да, бывает, что совершишь что-то совсем уж выдающееся, и тебе за это награду. Но гораздо чаще «по совокупности» – ты дело свое делай, и тебя отметят, когда сочтут. После февральской битвы и пришло, новые звезды тем, кто воевал честно, и на погоны, и на грудь. Слышал после, что кто-то наверху решил: гвардейским полком, да еще именного отличия удостоившимся, майору командовать невместно, «и вообще, скоро на мирные сроки выслуги перейдем». Так и прилетела мне вторая звезда, с орденом впридачу.

Полк наш так «святым воинством» и остается. Пять машин мы потеряли в феврале – и на высотах, и когда Франкфурт-на-Одере брали. Две ремонтники вернули в строй, а три прислали нам с напутствием от церковных, и поп приехал, важный такой, молитву прочел, новенькие самоходки освятил, с таким же рисунком на борту: голова древнерусского воина в остроконечном шлеме, а прочих всех благословил на победу. Причем тут же и какой-то корреспондент был – ну неудобно право, что заграница скажет? У нас же, хоть и «святые», но верующих, чтоб рьяно, и нет совсем – как я, все считают: ты живи, воюй, а если придется, то и умри по чести, ну а за Богом, если он есть, награда не пропадет.

И вот снова те же самые места – у города Зеелов. Бывшего города – он в те дни трижды из рук в руки переходил, две танковые армии по нему топтались туда-сюда, и из всех калибров крошили, включая 240-миллиметровые «тюльпаны», и подвалы огнеметами выжигали, и специально стены подрывали, чтобы завал был или, напротив, проход. И теперь там впору археологам гадать, где дома, а где улицы были – что с жителями стало, я даже представить не берусь. Ну так вам, немчура, наука – нечего было на нашу землю с войной приходить, вот и получите в ответ!