Михаил Алексеев - Капкан для «Тайфуна» [litres]

Колонна прошла портал, и во всех трех машинах зазвучали на все лады падающими эсэмэсками мобильники. Несмотря на глубокую ночь, минутой позже пошли звонки от абонентов, получивших сообщение о появлении их в сети. Лариса, находясь за рулем машины, ответила только дочерям, после чего выключила телефон. Ольга и Инна не были стеснены подобными обстоятельствами, поэтому могли позволить себе более содержательные беседы, уходя от объяснения причин своего исчезновения. Андрей Гладкий заранее предупредил об этом всех коллег-попаданцев.

Минут через пятнадцать в себя пришла раненая. Ольга поинтересовалась ее состоянием и представила присутствующих в машине. Незнакомка назвалась Верой и негромко поблагодарила женщин, сердцем чувствуя, что они ей и ее детям свои. И ей не нужно бояться за себя и, главное, за детей, которые спали рядом с ней, заботливо накрытые пятнистыми куртками. Машина ярким светом фар пронзала черную осеннюю ночь, глотая колесами километры незнакомой асфальтовой дороги, а внутри было тепло и негромко играла незнакомая музыка. И кошмар, который случился буквально пару часов назад, стал казаться далеким и совсем не из ее жизни. Они остановились на ночлег у одинокой старушки на окраине деревни, через которую она с детьми шла в Вязьму в надежде сесть на любой поезд и уехать подальше на восток от грохота догоняющего их фронта. От Москвы до Горького путь ей казался уже не таким страшным и сложным. Кошмар случился, когда на пороге дома внезапно появился солдат в шинели мышиного цвета с незнакомым автоматом в руках, и лающим немецким языком приказал всем выйти на улицу. А там уже вовсю хозяйничали солдаты в такой же форме. Кто-то тащил кур, где-то визжала свинья, надрывалась лаем чья-то собака, замолчавшая после хлопка выстрела. Вера, схватив детей за руки и выйдя из дома, сразу же бросилась за сараи и спряталась в высокой, давно не кошенной, сухой траве. Дальше было поле, где спрятаться или незаметно перебежать днем было просто невозможно. Если бы их начали искать, нашли бы непременно. Вера рассчитывала в траве дождаться темноты и уйти из деревни. Но им не повезло. Недалеко от места, где они спрятались, немцы начали готовить огневую позицию. Было холодно, верхняя одежда осталась в избе. Хотя та и не была зимней, и даже осенней ее можно было назвать с натяжкой, но сейчас и она, и дети оказались практически раздетыми. Она прижала детей к себе, стараясь их согреть, и шепотом уговаривала их молчать и не выдать себя. Ночь бы они не выдержали и или замерзли бы, или погибли бы, пытаясь выбраться из сухостоя, предательски трещавшего при любом движении. Но через некоторое время после наступления темноты, когда, казалось, они окончательно замерзали и силы покидали их, на дороге со стороны Семлева показались фары многочисленной автоколонны. Еще через минуты немцам стало откровенно не до шорохов за спиной. Начался бой. И Вера решила, что это их единственный шанс. Все же опасаясь, она с детьми практически ползком, с трудом двигая замерзшими и затекшими от многочасовой неподвижности руками и ногами, выбралась из травы и двинулась в поле, подальше от немцев и от разгорающегося боя, располосовавшего темное небо пулеметными трассами. Уже отойдя, как ей казалось, на приличное расстояние, она осмелела и поднялась во весь рост, таща детей за руки. Они еще отбежали на некоторое расстояние, когда в небе вспыхнула осветительная ракета, и секундами позже что-то рвануло ее левую руку, и она, еще не отошедшая от длительного сидения в неподвижности и на холоде, не удержалась на ногах и упала. И это спасло ее жизнь. Уже падая, она почувствовала и услышала свист пролетающих над ними пуль. Еще не понимая, что с ней случилось, она возблагодарила Бога за то, что ее дети слишком малы и стрелок целился только в нее, видя в мерцающем свете падающей ракеты лишь силуэт взрослого человека. Секундами позже, на уже ее лежащую, накатила боль в левой руке, и одновременно она почувствовала, как по той потекло что-то теплое и закапало на землю. Она поняла, что случилось, но прежде чем осмотреть себя, окликнула детей и ощупала их, удостоверившись, что их не зацепило.

Зажав свободной рукой рану на левом предплечье, она, уже не имея возможности тащить детей за руки, голосом погнала их дальше от деревни.

Где-то впереди поперек направления их движения, слева от дороги, по которой пришла колонна, двигалось несколько машин. Вера понимала, что раз кто-то вступил в бой с немцами, это свои. И это спасение ее и детей. Главное – детей. Поэтому она не остановилась даже для того, чтобы какими-то лоскутами одежды перетянуть рану. Они бежали по полю, и она молила всех богов дать ей возможность добежать и не упасть. И одновременно срывающимся от бега голосом говорила детям, чтобы они бежали к этим машинам, даже если она упадет. И ни в коем случае не останавливались.

Они не успели. Последний из трех грузовиков прошел, когда им оставалось метров пятьдесят. Вера пыталась кричать, но силы уже покидали ее. Бойцы, силуэты которых она видела в кузовах, ее не увидели и не услышали.

От отчаяния она заплакала, когда увидела, что вслед этим грузовикам едут еще машины. Собрав остатки сил, уже на одной воле она добежала с детьми до колеи прошедшей колонны, и тут сознание покинуло ее.

Придя сейчас в себя и поняв, что ее рана кем-то заботливо и умело перевязана, дети спят рядом с ней, осознав, что они вместе в этой странной машине, в которой так уютно, тепло и мягко, слыша незнакомую музыку, в компании незнакомых, странно выглядевших, но говорящих по-русски женщин, от которых просто осязаемо текут потоки любви, заботы и участия к ней и ее детям, она успокоилась, вспоминая все происшедшее с ней страшным кошмаром, и уснула теперь уже спокойным сном. Почти как дома.

Перед тем как разъехаться по домам и квартирам, заскочили в ночной мини-маркет. Гости из прошлого, став в свою очередь попаданцами, остались сидеть в машинах на стоянке, продолжая, как и в дороге, рассматривать новый для них мир через стекла машин. После магазина договорились о своих действиях на завтрашний день. Кроме этого Ольга уговорила приехать в дом к Трофимовым своего коллегу-хирурга, который осмотрел раненую женщину. После чего высказал все, что он думает о своих некоторых товарищах по работе и всех присутствующих, при этом, как настоящий интеллигент в присутствии дам, сумев обойтись вполне литературными аналогами загибов на великом и могучем. По поводу состояния раненой высказался о необходимости переливания крови и вообще с обязанностью поставить компетентные органы в известность из-за огнестрельного ранения. Успокоил его лишь Андрей Гладкий, предъявив доктору удостоверение и заверив, что утром все разрешится, в том числе и вопрос с раненой. Доктор еще поворчал и пообещал завтра же, если товарищ полковник решит вопрос в рамках закона, заняться раненой. А сейчас перечислил Ольге, что нужно купить в ночной аптеке и сделать немедленно. Ольга с мужем повезли доктора домой и на обратном пути должны были привезти необходимые медикаменты. И выполнить все, что прописал доктор.