Иван Оченков - Взгляд василиска [litres]

– Где ты был, Сережа?! – встретила его мать.

Обычно он придумывал какую-нибудь замысловатую историю, призванную если не оправдать его отсутствие, то хотя бы озадачить Капитолину Сергеевну. Но сегодня что-то сочинять не было ни малейшего желания, и потому он просто ответил:

– На Ляотешане.

– Что? – задохнулась от возмущения мадам Егорова. – И ты так спокойно об этом говоришь! Несносный мальчишка, ты, верно, хочешь свести свою мать в могилу!

– Капа, что ты так кричишь? – спросила входящая в квартиру сестра. – Тебя слышно даже на улице.

– Да как же мне не кричать? Ты только послушай… постой, Мила, а что на тебе за наряд?

Действительно, на Людмиле Сергеевне было надето простое коричневое платье с белым передником и нарукавниками, а на голове красовалась косынка с красным крестом.

– Нашу школу закрыли, – спокойно ответила она, – теперь там будет госпиталь, и я подала прошение, чтобы меня приняли сестрой милосердия.

– Как это сестрой милосердия? Почему…

– Капа, я все решила, и не смей меня отговаривать! Идет война, и я не могу и не хочу оставаться в стороне.

– Правильно, Мила! – закричал Сережа. – Я тоже хочу пойти служить. Я подам прошение, чтобы меня приняли на флот!

– И этот туда же, – потрясенно прошептала мадам Егорова, – вы что, сговорились и все хотите моей смерти? Вы хотите оставить меня совсем одну?

– Ну что ты, Капочка, – кинулась к ней сестра, – я вовсе не покидаю вас. Я буду часто-часто вас навещать, обещаю! К тому же ты совсем не одна, у тебя есть Ефим Иванович, Сережа…

– Который тоже собрался служить!

– Ну о чем ты говоришь, он же еще ребенок. Разумеется, его не могут взять ни на какую службу.

– А вот и могут! Я сам сегодня видел мальчика, одетого в морскую форму, и он был на службе.

– Сережа, пожалуйста, не выдумывай и не расстраивай маму.

– Но я видел!

Неизвестно, сколько бы они так препирались, но тут снова открылась дверь, и на пороге показался глава семьи. Ефим Иванович выглядел немного смущенным, и было отчего. Вместо привычной чиновничьей формы на нем мешковато висела офицерская шинель, а голову покрывала лохматая маньчжурская папаха с крестом [54] Крест на головном уборе носили ратники ополчения. . Болтающаяся на боку шашка отнюдь не придавала коллежскому асессору воинственности, скорее наоборот.

– Видишь ли, дорогая, – промямлил он, несмело глядя на супругу, – меня некоторым образом призвали на службу.

– Папочка, – восторженно воскликнул Сережа, – так ты теперь офицер?

– Ну, не совсем… волонтер Квантунской дружины.

– Держите меня, – прошептала мадам Егорова и упала в обморок.

Жизнь Алеши очередной раз переменилась. На другой день он сдал «Боярина» новому командиру, капитану второго ранга светлейшему князю Ливену. Офицеры в последний раз пригласили его как командира в кают-компанию. По обычаю налили, чокнулись…

– Благодарю за службу, господа офицеры, – немного дрогнувшим голосом проговорил великий князь. – Что же, каждому свое, вам воевать, а мне – перекладывать бумажки. Не поминайте лихом!

– Для нас было честью служить под вашим командованием, – громко заявил державшийся до поры в стороне Никитин.

– А для меня – командовать вами, господа.

Прощальное построение команды, традиционный поцелуй с боцманом…

– Спасибо за службу, братцы! Дай вам бог воинской удачи да моряцкого счастья.

– Рады стараться! Покорнейше благодарим!

Уже когда пора было садиться в катер, к Алеше подошел Семенов и сказал на прощание:

– А всё же в первый бой нас повели вы, Алексей Михайлович. Да какой бой!

– Дело и впрямь получилось жаркое, – скупо улыбнулся тот, – надеюсь, вас всех достойно наградят.

– Жаль, что уходите, вот ей-богу, еще немножечко покомандовали бы, так был бы у «Боярина» георгиевский флаг! [55] Георгиевский кормовой флаг и вымпел – высшая боевая награда для кораблей Российского флота. Учрежден в 1819 году. Первым награжденным стал линейный корабль «Азов», за отличие в Наваринском сражении в 1827 году.

Впрочем, насчет бумаг великий князь погорячился. Конечно, канцелярской работы хватало, но хватало также и живого дела. Первым поручением Алексею Михайловичу было устройство береговых батарей на мысе Ляотешань. Собственно, оно уже началось, готовились позиции для 28-сантиметровых пушек, и плюсом к тому планировалось установить два шестидюймовых орудия, снятых с «Ретвизана». Алеша решительно воспротивился разоружению боевого корабля и предложил простой и остроумный выход. На Ляотешане было устроено несколько командных пунктов с дальномерами, соединенными телефонными линиями друг с другом и специально поднятым воздушным шаром. Прилегающая акватория была поделена на квадраты, и корректировщикам оставалось лишь сообщить, где именно находится вражеский корабль. Обычно японцы уходили восвояси, как только рядом начинали подниматься всплески от русских снарядов.

Следом за обустройством наблюдательных пунктов и артиллерийских батарей на Алешу нежданно-негаданно свалилось новое дело. Именным императорским указом город-порт Дальний был выведен из юрисдикции КВЖД и передан в главное управление портов Российской империи. Управлял этим недавно организованным учреждением брат нашего героя великий князь Александр Михайлович, и первое, что он сделал, получив на руки рескрипт, это назначил нового начальника Дальнего. Им стал двадцатидевятилетний капитан второго ранга Романов А. М.

Первое появление великого князя в новом качестве вызвало среди чиновников КВЖД панику. Слишком памятен им был последний визит нашего героя во главе полуроты вооруженных матросов. На сей раз свита у Алеши была несколько меньше, но не менее грозная. Вместе с ним прибыл начальник местного жандармского управления князь Микеладзе с парой своих подчиненных, а также порт-артурский градоначальник подполковник Вершинин.

«Императорский указ – это не тот документ, какой можно оспорить, а великий князь не тот человек, которого легко выжить, саботируя его распоряжения. Нет, саботировать-то, конечно, можно, но так скорее себе формуляр испортишь, потому как лица императорской фамилии виноватыми все равно не оказываются» – примерно так размышляли поначалу чиновники, узнав о внезапных переменах в их жизни. Но как ни странно, Алеше удалось с ними сработаться. Первым делом он объявил, что все его новые подчиненные останутся служить на своих местах. Затем назначил себе товарищем [56] Товарищ – так тогда называлась должность заместителя. инженера Сахарова, когда-то построившего и город и порт. Тот взял на себя руководство городом и конторами, а великий князь вплотную занялся портом и особенно мастерскими.