Владимир Бабкин - Государь Революции [СИ]

- А могут быть такие проблемы?

- Проблемы могут быть всегда, - отрезал я, - но нам они сейчас особенно ни к чему.

- Понимаю. Сделаем.

- Константин Иванович!

Генерал Глобачев подошел ко мне.

- Слушаю, Ваше Величество!

- Начиная с сегодняшнего дня на неделю переведите полицию на усиленный режим несения службы. Отменить все выходные и прочие отпуска. Это касается Москвы, Питера и Киева. Имейте в виду, что сегодня вечером газеты опубликуют новость об убийстве посла в Париже. Я не исключаю каких-то стихийных демонстраций и прочих эксцессов. Возьмите под усиленную охрану дипломатические учреждения Франции, а заодно и Британии.

- Понял, Ваше Величество. Сделаем.

* * *

- Проклятье!

Мостовский отложил на стол бумагу. Что ж, все пошло не так. Черт возьми! Совсем не так!

Гибель посла стала для Мостовского настоящей катастрофой, которую никто не мог предвидеть. Да и кто мог предположить, что кто-то (КТО?) так быстро среагирует на арест генерала Иванова? Да так, что пойдет на нападение на посольскую машину, да и еще и с самим русским послом внутри? А ведь эта инициатива Извольского встретила горячую признательность со стороны Мостовского, которому казалось, что они так будут гарантированы от непредвиденных вмешательств со стороны французских властей. Но чтобы "непредвиденное вмешательство" было вот таким?

Разумеется, многочасовой допрос вскрыл некоторые весьма пикантные и щекотливые подробности относительно участия посольств Великобритании и Франции в мятеже 6 марта и их роли в подстрекательстве к перевороту, но, на самом деле, знал Иванов про эти дела не так уж и много, общаясь в основном с российскими заговорщиками. Вот про них, да, он рассказал много всего и всякого, обозначив довольно широкий круг участников мятежа и им сочувствующих среди генералитета, а, в особенности, высшей знати Империи. А вот про ту же Францию новым было разве что бегство генерала во французское посольство и показания, которые он охотно давал в обмен на убежище и нелегальный вывоз из России в Париж.

Но попытка выполнить директиву "срочно и тайно доставить Иванова в порт на русский корабль для препровождения в Москву для дачи показаний" встретила препятствие в виде притормозившего впереди автомобиля с откидным верхом, из которого внезапно появился человек с пулеметом Шоша, открывшем огонь в упор по их машине...

...Дальнейшее Мостовский помнил смутно, придя в себя в изрешеченном пулями автомобиле. Впереди завалился на бок посол Извольский, рядом Иванов весь в крови, но еще дышащий и унтер Урядный, вырывающий заклинившую дверь со стороны арестованного генерала.

Мостовский кинулся было к Иванову, но тот успел произнести лишь два слова:

- Где благодарность...

...И вот теперь он сидит в кабинете покойного Извольского и читает горячую бумагу из Москвы. С одной стороны, он прекрасно понимал причину, по которой из Москвы пришел именно такой вариант назначения. Вероятно, ни у кого из работавших во Франции русских дипломатов не была настолько велика дистанция между собственным сознанием и окружающей внешней действительностью. Каждый из дипломатов или сотрудников русской военной миссии имел во Франции какие-то личные связи, привязанности, обязательства, стереотипы, представления о границах допустимого, о самой возможности вдруг оказаться с французами чуть ли не в состоянии войны. Разумеется, в такой ситуации был риск того, что любые распоряжения из Москвы нивелировались бы осознанными или несознательным, но саботажем, корректировались бы исходя из прежних договоренностей и личных отношений.

Да, лично он был в этом плане абсолютно чист и свободен, не имея во Франции никого знакомых и не имея на душе груза прошлого. Но, неужели Государь прогнозирует, что дела пойдут НАСТОЛЬКО плохо, чтобы эти соображения имели такое решающее значение? Как он может действовать, имея весьма смутные представления об окружающей обстановке, о расстановке сил и общих политических раскладах, об интригах, сплетнях высшего света, о слухах, циркулирующих на базарах, о настроениях в различных воинских частях, о сотнях и тысячах других вопросов?

От ТАКОГО назначения попахивало ТАК, что впору было отдавать приказ готовить здание посольства к отражению штурма. И вообще, готовиться к ТАКОМУ, что не дай бог никому. И придется ему, капитану Мостовскому, до этого командовавшему лишь полковой разведкой, командовать дипломатами, полковниками да генералами! Нет, разумеется, он не просто капитан, все ж таки он флигель-адъютант при Особе Его Императорского Величества и Имперский Комиссар, на минуточку. Но все же, все же...

Как же все паршиво!

Что ж, сама возможность получения этого назначения оговаривалась и Михаил Второй давал довольно пространные инструкции на разные случаи. Вот только никто не предполагал, что ситуация обернется именно таким образом. События после убийства посла вышли полностью из под контроля, смахнув со стола все оговоренные варианты. Да, он готовился и к этой своей роли, но вообще-то предполагалось, что это будет самый крайний и экстренный случай, случай при котором посла Извольского потребуется отстранять от руководства посольством, в случае каких-то безумных выходок с его стороны. Но и этот вопрос мог возникнуть только через несколько недель, а не прямо сейчас. И предполагалось, что к тому моменту в Париж прибудет профессиональный дипломат, который и должен будет сменить Извольского на посту посла России во Франции.

Но пока не прибудет новый посол, ему, Александру Петровичу Мостовскому, придется быть Временным поверенным в делах Российской Империи во Французской Республике. А события сейчас развиваются с такой скоростью, что неизвестно, прибудет ли новый посол в Париж вообще.

А пока, задача получена и ее надо выполнять, а это значит, что предстоят сложные согласования с союзниками, которые вряд ли обрадуются желанию русских перебросить свои бригады с французского фронта на далекие Балканы.

И что-то подсказывало ему, что вопрос с убийством посла в Москве так же не спустят на тормозах...

* * *

- Его Императорское Величество Михаил Александрович, Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая!

Барон Корф провозгласил мое явление и отошел в сторону. В кабинете все встали. Служители в ливреях распахнули двери и я энергичной походкой вошел в свой официальный Императорский кабинет. Да, в кои-то веки мне и этот кабинет вдруг пригодился.