Владимир Поселягин - Бей первым [litres]

– Так и какое оружие самое страшное? – всё-таки спросил княже, который и сам до этого до хрипоты спорил со своими ближниками.

– Трезубец, – показал я вилку. – Один удар – три дырки.

Поначалу меня не поняли. С недоумением посмотрели, потом у одного понимание разлилось на лице, он прыснул, потом и до остальных дошло, ржали так, что стены тряслись. Оказалось, тут анекдоты вообще новинка, рассказывали былины, и если даже шутливые, то длинные, как поэмы. Про анекдоты я знал, ещё на постоялом дворе сглупил, парочку рассказал, потом житья не давали, расскажи ещё да расскажи. Даже над самыми бородатыми анекдотами смеялись так, как будто они лучшие из лучших. Вот и сейчас князь со своими приближёнными не отставали. Одному из его боярских детей, детине лет тридцати, даже плохо стало, его вывели под ручки, всхлипывающего от смеха, а я решил заканчивать с анекдотами.

После трапезной мы прошли в кабинет князя – очень похоже на это помещение, – тут мы остались с ним одни, и князь стал узнавать, что я помнил, как жил и всё такое, всё, о чём я помнил и что всплывало в памяти из знаний, которыми я наверняка владел ранее. Конечно же всего я не рассказывал, но многое описал. И да, насчёт вещей в подводе я не опасался, князь сказал, что его слуги все проверенные, а Тарзан был со своим братом в надёжных руках девчат, те и покормят, и позаботятся о них, когда натешатся. Главное, ласково, стоит ведь помнить, что они ещё маленькие щенки. Ну, а мы с князем продолжали общаться и скатились к такой теме, которая меня изрядно удивила и озадачила. Тот, закончив расспросы о том, что я помню, скорее похожие на допросы, вдруг сказал:

– А знаешь, Тит, я ведь уже думал, что всё, смерть приму мучительную от ворогов заклятых. Уже мысленно проститься со всеми успел, да вот помог Боженька, прислал спасителя, – он истово перекрестился, и я повторил его жест, висевший на бечёвке собственноручно вырезанный деревянный крестик качнулся в такт движению. Рубаха свободно висела, ему ничего не мешало. – А я думал, если придёт помощь, то я тому, кто меня спасёт, дочь в жёны отдам, не посмотрю, что обручены уже. Думал, боярин будет.

Последнее тот добавил смущенно, но и я понимал, что сословные различия просто не позволят обручить ему со мной одну из дочерей. Если только по прямому разрешению правителя княжества. Так что я не особо расстроился, поблагодарил, конечно, за доверие, а дочери у того удались, красавицы, но пояснил, что всё понимаю. И тут он меня огорошил очередной новостью. Меня желал видеть сам великий князь Василий, хотел посмотреть на того, кто его посольство спас и освободил из полона да посла снял с дыбы. Да уж, огорошил так огорошил. Однако это не помешало мне после ужина, тут и женщины были, что вовсю испускали аромат ромашек, проверить, как там повозка, её в сарай загнали и заперли, ну и вернулся в дом. Устраиваясь в комнате, что мне выделили, я задумался. А я ведь к Вознесенскому обращался по поводу приобретения дома, совета по нему спрашивал, но тот велел не спешить, поможет, но чуть позже. Это хорошо. Посмотрим, что завтрашний день нам даст. И да, князь предлагал мне поступить к нему на службу, отчего я прижал к груди напротив сердца ладонь и честно признался: не по душе мне служить кому-либо, предпочитаю свободу, оттого и горжусь своим статусом свободного гражданина. Ну, и ввернул ту фразу: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь». Ему моя фраза понравилась, но глядел на меня задумчиво и всё же спокойно принял отказ, понял уже, что свобода для меня действительно важнее всего остального. Правда, похмыкал каким-то своим мыслям. А вообще, как я заметил за эти полтора года, менталитет в некоторых вопросах у жителей Древней Руси и моих современников различаются. Я не буду вдаваться в подробности, уходя в дебри ответов и вопросов, но различия есть. Что для меня естественно, то для местных мракобесие, что для меня мракобесие, тем эти живут. Слишком долго всё описывать, тут жить нужно, чтобы понять разницу.

Утром вместо зарядки я потренировался в беге, потом с саблями помахал, разгоняя кровь, кистенем поиграл, ну и ножами. Особенно привлекала работа с саблями. В большинстве боярские дети были справными воинами, и уровень моего мастерства понять смогли, и если кто раньше не доверял рассказам счастливого спасения посольства, то теперь видели, вполне такое могло быть, что один побил неполный десяток боевых холопов и полсотни ордынцев. Даже семья княжья заинтересовалась, выходила посмотреть, как я полуголый, в одних штанах, с синим кушаком на поясе и банданой на голове крутился с двумя саблями. Самого князя не было, как сообщила дворня, ещё утром в скором порядке ускакал в кремль со своим помощником боярского сословия.

После омовения в ещё тёплой после вчерашнего бане, я посетил трапезную, где мы вместе с княжьей семьёй позавтракали. Причём без хозяина не положено было начинать, но тот сказал перед отъездом, что можно без него, будет поздно. Девчата оказались очень любопытные, даже Софья, на которую я не без интереса поглядывал. Красивая девушка, и непонятно, почему она до сих пор не замужем. Когда женщины узнали, что я хотел бы дом прикупить в Москве – всегда должно быть место, куда можно возвращаться, – то посоветовали сначала съездить в Коломну, вдруг у меня там действительно родственники есть, и тут же забыв про этот совет, стали спорить, какие дома выставлены на продажу и что мне подойдёт по статусу. Ну, кроме домов бояр, пожалуй, всё я смогу приобрести. Мне было интересно их слушать, много нового узнал о местной жизни.

То, что вернулся князь, я понял по суете во дворе, так что, покинув сарай, где возился с ружьями, а тут на подворье была кузня со своим кузнецом, и вытирая на ходу руки тряпочкой, встал у выхода, с интересом наблюдая за въездом хозяина во двор. Торжественно было сделано, прислуга своё дело знала туго. Тот что-то спросил у слуги и, получив ответ – тот показал пальцем в мою сторону, – спрыгнул с коня, хозяину можно верхом во двор собственного подворья заезжать, и энергичным шагом направился ко мне. Его красный плащ так и стелился за ним, но не подметая землю, укорочен был до щиколоток. Первый вопрос он задал явно не по поводу своего такого прибытия:

– Ты почему с саблями ходишь? Не доверяешь мне?

– Тут не в этом дело, княже, – спокойно и размеренно проговорил я, продолжая очищать руки от непонятной въевшейся в кожу смазки. – Непривычно мне их носить, приходится теперь это делать всегда, чтобы привыкнуть и не замечать. Моторику движения нарабатываю, ведь даже в движении с ними походка изменилась.

– Чего?

– Я говорю, не привык я с ними ходить, вот теперь привыкаю. Всегда буду носить.