Владимир Лакодин - Беглец отовсюду (СИ)

— Да я уж насмотрелся на Меновой. Там мелкие еще есть — из серебра. Называются «комплимент».

— Ну и что ты об этом думаешь? — осведомился кузнец

Доктор, который ужину не уделил никакого внимания, покатал по столу двузубую вилку и задумчиво ответил:

— Если по сути, то изобретение остроумное и удобное. Жоан аж подпрыгивал — «справедливая цена, справедливая цена». А вот по форме… Я так понял, что барыши эти очень толково насаждают. И если дело дошло уже и до нашего недотепистого городишки, то насаждают, видно, давно.

И подумай-ка вот — кому выгодно перевести всю мену на барыши?

— Кому? — вытаращился на Хтония кузнец.

— А тому, кто их отливает. И если у него еще и свои золотые копи… Вот ты железо собираешь, где только можно — трудно это?

— Не то слово! Золото-то оно самородное — только надо уметь жилу отыскать. А железо — с ним мороки-то сколько… Небесных Камней теперь уж так просто и не найти. Изволь болотную руду жечь. А сколько там проковки после горна! Если в две проковки обойдешься — твое счастье. Чуть не доглядел за горном — не крица получается а демон-те что. Бывает и четыре раза проковываешь. И выход-то — глаза б мои не глядели…

Да и изделие ржавеет потом, если не ухаживать. Это только из небесных камней железо не ржавеет или, скажем, из морской руды. Но плавильщики в Порте Нимф — они знаешь какие пройдохи? Привозишь им вещи — сам бы пользовал, да людям надо! А эти давай отменивать морской металл на вес изделий. Видал такое? В нем, говорят, большой труд. А у меня что, не труд, что ли?!

— Ну ладно-ладно, — поморщился Хтоний, — Не заводись. А лучше сообрази, если бы барыши делать из железа, тяжело бы это вышло?

— Неподъемно! Очень много нужно металла. Я даже не представляю, сколько надо горнов устроить и кузниц. Опять же саму руду копать. Там выход-то, я ж тебе говорю…

— Да знаю я, Викул! А теперь подумай — золото у нас раньше было что? Металл для украшений, да и все. Правда, я думаю, что можно приспособить его, чтобы запасные зубы делать — золото, понимаешь ли, десны, да и вообще тело не язвит.

— З-у-у-бы? — удивился Викул и снова воззрился на потолок, — Подожди, подожди. Ты хочешь сказать, что можно отлить золотой зуб и в дырку вот просто так вставить?

— Почему нет? Если соседний зуб обточить, да на него сделать колпачок по той же форме, а к ней приварить литой зуб…

— Ну ты даешь, колдовская твоя голова! — восхитился Викул, — И как тебе такие мысли-то приходят, я не пойму? С духами все-таки разговариваешь?

— Да ну тебя, Викул! Плюнь ты на зубы! Ты подумай — если у этого Дюка свои копи. И барыши он отливает сам же, то долго ли ему столько их наделать, чтобы отменять все, что ни есть и в Акраиме, и в Порте Нимф, и… где угодно? Ведь никто и ни на что этой их «справедливой цены» не знает. То есть, понимаешь ли, «справедливая цена» — это как бы новый обычай и не более того. Кто этот обычай насаждает, того и справедливость.

Кузнец вцепился в свою бороду и надолго задумался. А потом вдруг сильно треснул ладонью по столу и воскликнул:

— А ведь ты прав, демоны мне на шею! Я б и не подумал в эту сторону.

Мальчик на другом конце стола вздрогнул, Викул, вспомнив о нем, убрал ручищу со столешницы и в неловкости кашлянул в кулак. Потом снова глянул на Доктора:

— А что скажешь про приказных этих?

— Ну часть, наверное, наемники. В том числе — из воров. А больше ничего не скажу — узнал мало. Нам еще надо подумать, что с парнем делать? Думаю, приказные Дюковы в нем как-то заинтересованы. И, исходя из того, что я слышал, это мне не нравится.

Бонку я под большим секретом наплел, что мне привезли на лечение горского мальчишку в плохом состоянии — якобы сына одного из вождей. Значит, считай, Голова скоро будет знать, что у меня живет больной из чужаков. На время мы с Шиммой мальчишку укроем. А вот дальше что?

— А дальше знаешь чего сделай? — предложил Викул, — Пусть его папаша как бы оставит сына у тебя в услужении. В благодарность за исцеление. На какой-нибудь срок. У них там, у горцев, того — честь, все такое. Одолжений не терпят.

— Это мысль, — Хтоний почесал костлявым пальцем горбатый нос, — Научим, пока «болеет», объясняться более-менее по-акраимски. А там посмотрим.

— Дай-ка я его хоть разгляжу. Больно одежа интересная!

Кузнец встал со стула, подошел к Полу, сказав как можно ласковее «Тихо, парень!», и принялся щупать и разглядывать его одеяние. Затем вернулся на место и некоторое время молчал. Вдруг подвинул поближе к мальчику его миску с мясом и пророкотал:

— Ешь, парень, ешь! Вкусный поросенок, очень вкусный!

Затем Викул отвернулся от пришельца и озабоченно сообщил Доктору:

— Одежу надо спрятать. Выглядит уж очень шикарно и не по-горски вовсе. Пуговицы, я тебе скажу, у нас такие никто не сделает. Заковыристые пуговицы — даже я, наверное, не смогу. Да и матерьял… Не знаю я такого матерьяла — хоть демон меня заешь. Если только сапоги можно оставить. Запачкать слегка — никто не разберет, что за сапоги. Хотя и обувка шитья такого, что диву даюсь. Каблук какой-то странный…

— Я тоже обратил внимание… — Хтоний внимательно посмотрел на Пола и тихо сказал:

— Парню, похоже, не по себе. Давай-ка выйдем. Шимма!

По Тёсу разлился тихий весенний вечер. Костры Белентайна две недели, как отгорели, но лето не спешило приходить со своей надоедливой жарой. Стоял мягкий май, пахнущий яблоневым цветом.

Хтоний, Викул и Шимма стояли рядком у входа в Башню и не спешили расходится. Наконец Доктор спокойно сказал девочке:

— Займешься одеждой? Я видел твою ногу на лестнице — знаю, что все слышала.

— Да, Доктор.

— На тебя внимания не обратят, поэтому подбери что-нибудь. Подшей по росту, если будет нужно. Днем из дому парня выпускать не будем — станем «лечить». Надеюсь, скоро он сможет хоть как-то разговаривать. Выглядит вроде не сумасшедшим и не глупым.

— И глаза красивые… — тихо произнесла Шимма.

Первую неделю своей жизни в башне Доктора Хтония Пол тосковал и боялся. Особенно по вечерам, когда обучение заканчивалось и больше нечего было делать. Гипотезу о том, что он находится в бредовой реальности, Пол отбросил. Тело ощущалось как обычно. Мысли были ясными, зрение, слух и другие чувства — четкими.

Все, что его окружало, несомненно было настоящим: старая массивная башня, превращенная в дом, книги, посуда и другие предметы обихода, его новая одежда, леса за окнами, залетающие внутрь пчелы, простая и вкусная еда. А главное — настоящими были люди.

Доктор Хтоний, несмотря на внешнюю суровость, был терпелив и доброжелателен с Полом. И, кажется, искренне старался помочь. Каждый день он подолгу просиживал со своим подопечным над литерарием, увлекательными бестиариями, атласами и травниками.