Алексей Вязовский - Эпоха Красной Звезды

- Злой приехал?

- Да уж не радостный…

В номере Киселева все начальство в сборе. Включая посла. Пожилой седой мужчина, которому хорошо уже за шестьдесят, а то и все семьдесят, хмур и неприветлив. Наезжает на меня, даже не представившись и не дав открыть мне рта.

- Это что за самодеятельность?! Что за подстрекательство к бунту?? Кто дал разрешение участвовать в митинге?

Мне кивают на пачку немецких газет, на первых полосах которых везде моя физиономия со вчерашнего митинга. А в «Die Welt» еще и заголовок аршинными буквами «Русские пришли!»

- Ты что себе позволяешь, мальчишка?! Слава совсем голову вскружила?

И дальше все в подобном духе. Единственное, что я извлекаю полезного из его ругани – это узнаю, что вчера вечером ему позвонили из немецкого МИДа и выразили свое «фе». Немцы требуют от посла объяснений, а мое пребывание на территории ФРГ названо нежелательным.

- Так меня высылают?

- Пока нет. Но твое участие в антивоенной демонстрации посчитали вмешательством во внутренние дела ФРГ.

- Во-первых, моей вины в произошедшем нет. У нас все заснято на камеру – можете сами убедиться. Нас просто схватили и потащили. Во-вторых, насколько я понял, это всего лишь пожелание одного отдельно взятого чиновника, решившего выслужиться перед американцами, а не официальная позиция немецкого МИДа, и уж тем более канцлера Шмидта. Я вообще не та персона, чтобы такие важные люди тратили на меня свои выходные. И, в-третьих, вместо того, чтобы орать на меня, нужно подумать, как можно решить эту ситуацию с наибольшей для СССР выгодой.

- Что ты имеешь в виду? – Недовольство посла сменяется холодной заинтересованностью.

- Можно просто проигнорировать мнение чиновника и остаться. А можно все повернуть так, что немцы еще и сильно виноватыми останутся. Не забывайте, что здесь сначала было подозрительное отравление Савченко. А после моей победы в полуфинале над Интлекофером, бурный протест немцев. Так что мою высылку вполне можно представить как очередную провокацию против советских спортсменов и месть хозяев чемпионата за поражение их спортсмена.

У Киселева от возмущения только что пар из ушей не идет.

- Какая высылка?! Сегодня вечером финал, золото у тебя практически в кармане!

Я окидываю его ледяным взглядом

- А кто сказал, что я сегодня стану победителем чемпионата? Перунович – это вам не Интлекофер, югослав – боксер совсем другого уровня и очень серьезный соперник, а я сейчас далеко не в лучшей своей форме. Когда я к вам пришел после Англии с желанием потренироваться, вы лично выставили меня за дверь, хотя могли бы и разрешить – вам это ничего тогда не стоило. – Киселев смущенно отводит глаза. Ретлуев тоже сконфуженно откашливается – А потом выдернули меня сюда без подготовки, когда возникла нужда. Мое серебро – это уже чудо, но удастся ли мне повторить такое чудо с югославом, большой вопрос.

- Хочешь сказать, что ты не уверен в своей победе?

- Да, не уверен. И не хочу давать пустых обещаний. Возможно, для нашей страны будет гораздо лучше, если я уеду сейчас со скандалом, напоследок громко хлопнув дверью. Тогда не будет моего поражения, а победа Перуновича будет признана чисто технической. Никто ведь не мешает вам через пару-тройку недель провести в Москве товарищеский матч с югославами. А я обещаю подготовиться к нему со всей ответственностью и приложу все усилия, чтобы взять реванш.

В номере воцаряется тишина, все сосредоточенно обдумывают мои слова. Наконец, посол поднимает на меня глаза.

- Ты ведь понимаешь, что этот вопрос может решить только Москва, а для этого нужно время?

- Понимаю. Поэтому, наверное, вам лучше вернуться в Бонн и переговорить по закрытой линии с Евгением Максимовичем. Пусть они с Романовым примут окончательное решение – выступать мне, или же немедленно возвращаться в Москву. Я выполню любой приказ Москвы.

Посол еще пару минут раздумывает, а потом решительно понимается.

- Ждите моего звонка. А ты, умник – он разворачивается ко мне – собери на всякий случай вещи и продумай, что будешь говорить журналистам. Возможно, тебе действительно придется срочно возвращаться в Москву, но пресс-конференции нам в любом случае не избежать.

Я киваю и провожаю его печальным взглядом.

- Черт знает что! Это не спорт, а…

-…политика. – Заканчиваю я фразу за Киселевым. - И политика зачастую гораздо важнее спорта. Не расстраивайтесь, товарищеский матч с югославами в преддверии Олимпиады нам всем не помешает. Вот еще бы кубинцев в Москву пригласить, было бы совсем хорошо. Мне кажется, мы здорово недооцениваем наших кубинских камрадов.

Оставив начальство обдумывать мое предложение, я возвращаюсь в свой номер. Почему-то я уже абсолютно уверен, что выступать мне сегодня не придется. Чтобы Романов с Примаковым упустили такой шанс вдуть бундесам по самые гланды – да, в жизни не поверю! Кажется, немецкий чиновник здорово подставил своего министра с канцлером, решив выслужиться перед американцами и наказать меня за участие в демонстрации. Теперь нужно предупредить Веверса и Пельше, пусть они тоже подключаться. И чем раньше, тем лучше.

- Сергей Сергеевич, а вы можете сейчас позвонить Иманту Яновичу и обрисовать всю ситуацию?

- Еще вчера позвонил. После твоих выкрутасов - безопасник шумно сморкается в платок - Велели тебя изолировать. Сейчас в свете высылки еще раз позвоню. Только я тебя прошу – не выходи из номера, ради бога! Я с тобой поседею раньше времени.

- Клянусь. Честное пионерское! – Я вскидываю руку в пионерском салюте и исчезаю в своем номере.

Эх, богато падают приключения на мою голову, ничего не скажешь…!

В 9 вечера я ступаю, наконец, на родную землю. Слышу, как рядом шумно выдыхает Сергей Сергеевич – для него все позади. Да, тяжелая поездочка, ничего не скажешь. А мне еще в Кремль на ковер к Романову. Устал, как собака! За плечами 3-х часовой перелет из Кельна, короткое пребывание в аэропорту им. Конрада Аденауэра и долгий выматывающий день, проведенный в суете и нервотрепке. Утром мы сначала больше двух часов в напряжении ждали звонка посла, сообщившего нам о приказе Москвы улетать. Потом днем была пресс-конференция в отеле, где я на голубом глазу изобразил из себя оскорбленную невинность и обиженно обвинил немецкую сторону в неспортивном поведении, мелкой мстительности и грубой провокации против советской команды. Ох, боже, что началось! Журналисты почему-то ожидали, что я начну оправдываться и каяться в грехах, а вот хрен вам – «не виноватая яя-я!». Посол, кстати, тот еще жук - переложил все проблемы на спортивное начальство, и даже не посчитал нужным присутствовать на пресс-конференции. Я парень в принципе не злопамятный, но ради него сделаю большое исключение. Обязательно настучу Романову, как он бросил нас в трудный час. Тем более пора уже избавляться от людей Громыко в дипломатическом корпусе.