Олег Таругин - Комиссар госбезопасности. Спасти Сталина! [litres]

Неоднократно виденное на фотографиях помещение оказалось погружено в полутьму – массивные светомаскирующие шторы, закрывающие высокие окна, были плотно задернуты, свет давала лишь знаменитая настольная лампа. Осматриваться, даже мельком, Кобрин не стал, поскольку отлично знал, что увидит – по тем же самым историческим фото знал, разумеется. Дубовые настенные панели, под одной из стен – диван в матерчатом чехле, под другой – вертикальная и какая-то излишне узкая книжная полка («этажерка» – подсказала память) и старинные напольные часы. Сам пол покрывают ковровые дорожки, не столь уж и новые, к слову. Ну и самое главное: массивный стол под зеленым сукном, на поверхности – та самая лампа, письменный прибор и небольшая стопочка картонных папок и бумаг.

Ну и сам хозяин кабинета, разумеется.

Который вовсе не восседал за столом, словно в каком-то старом-престаром кинофильме двадцатого века, где Иосиф Виссарионович встречал посетителей, непременно склонившись к бумагам, с карандашом в руке и попыхивая легендарной трубкой, а стоял, заложив руки за спину, чуть в стороне, с искренним любопытством разглядывая вошедших. Взгляд Вождя казался вполне доброжелательным – насколько помнил Сергей, Сталин был неплохим психологом, способным выражать свое отношение к людям так, что они ощущали это буквально физически. Судя по первому впечатлению, историки ничуть не врали…

– Здравия желаю, товарищ Сталин! – браво отрапортовался Кобрин. – Генерал-майор Ракутин по вашему приказанию прибыл!

– Лейтенант государственной безопасности Зыкин по вашему приказанию прибыл! – сдавленно пробубнил за его спиной Витька.

– Рад вас видеть, товарищи, – совершенно серьезно кивнул тот, принимая правила игры. – Проходите, присаживайтесь. Как добрались?

– Спасибо, товарищ Сталин, добрались хорошо! – бросив на оторопевшего особиста быстрый взгляд, четко ответил командарм. – Немцы не беспокоили, так что долетели без проблем, спасибо нашим героическим асам. Видать, боятся, подлецы, понимают, что сейчас им не июнь месяц.

– Вот и замечательно. Присаживайтесь, товарищи, что же вы застыли на пороге? – усмехнулся Иосиф Виссарионович, обходя стол и первым опускаясь в кресло. – Сейчас придет товарищ народный комиссар, и мы начнем наш разговор. Ага, вот и товарищ Берия…

Нарком внутренних дел появился вовсе не оттуда, откуда ожидалось. – из ведущей в комнату отдыха двери. Впрочем, о том, что там расположена именно комната отдыха, из двоих посетителей знал, понятное дело, только Кобрин.

– Разрешите, товарищ Сталин? – Не дожидаясь кивка, Лаврентий Павлович аккуратно пристроил на краю стола для совещаний поднос с четырьмя стаканами с чаем и небольшой вазочкой с печеньем. Выглядел всесильный нарком… ну, эдак, по-домашнему, что ли: форменный френч расстегнут на две верхние пуговицы, рукава подкатаны. Прямо-таки радушный хозяин, встречающий долгожданных гостей. – Здравствуйте, товарищ командарм!

– Здравия желаю, товарищ нарком! – коротко кивнул Сергей, поскольку фуражка осталась на вешалке в приемной.

– Товарищ народный комиссар… – мгновенно вскинулся Виктор, вытягиваясь по стойке «смирно».

– Вольно, лейтенант, – отмахнулся Берия. – Сейчас мы станем чай пить. А чай у товарища Сталина хороший, грузинский. Он его не всем предлагает, так что цените!

– Ай, прекрати, Лаврентий Павлович, совсем наших гостей засмущал, – отмахнулся Вождь. – Да присаживайтесь уже, чего ждете? Чтобы товарищ Сталин еще раз попросил?

Кобрин лишь мысленно хмыкнул, первым опускаясь на ближайший стул. Похоже, партитура встречи была до мельчайших подробностей расписана и оговорена заранее, и все происходящее рассчитывалось исключительно на Витьку: ну, не на него же самого, честное слово? Даже не смешно, Иосиф Виссарионович не настолько примитивен…

Зато Зыкина, судя по всему, проняло по полной – вон как глаза вылупил и челюсть отвисла, того и гляди об пол стукнет. Не ожидал своего самого главного начальника в таком виде и в такой обстановке увидеть. Ну, так, на то, похоже, и расчет.

Наткнувшись на ироничный взгляд товарища, лейтенант госбезопасности сморгнул и сделал пару нетвердых шагов, осторожно, будто под ним был не стул, а взведенная противопехотная мина, присаживаясь следом.

– Берите чай, товарищи, пока не остыл. Плохо, когда остывает, это я еще со времен ссылки помню. Холодный чай совсем не греет, да. – Сталин придвинул к себе подстаканник и шумно пригубил. – Не стесняйтесь, что же вы робеете? Мне докладывали, что вы оба – настоящие боевые командиры, с первых часов войны героически сражаетесь, много немцев набили, а вы робеете. Неужели товарищ Сталин страшнее немцев? Или как там вы их называете, фрицев, да? Может, мне неправильно докладывали?

– Вам все верно докладывали, товарищ Сталин, – за обоих ответил Сергей, делая глоток. Напиток и на самом деле оказался весьма неплох – уж точно, не та бурда, что он пил на фронте. Зыкин тоже автоматически отхлебнул из своего стакана, едва заметно дернув щекой: чай оказался достаточно горячим.

Видимо, сочтя, что на этом прелюдия завершилась, Вождь взглянул на Кобрина:

– Сергей Викторович… вы ведь не против, если я стану обращаться к вам именно так? Ведь это ваше настоящее имя?

– Разумеется, не против, Иосиф Виссарионович! Полагаю, вы более чем хорошо знаете, кто я на самом деле. В противном случае меня бы здесь просто не было.

– Вот и замечательно, – абсолютно серьезно кивнул Сталин. – Знаете, товарищ Кобрин, я долго думал, с чего начать наш разговор. А потом решил – наверное, вот с этого…

Хозяин кабинета, не глядя, взял верхнюю из лежащих на краю стола папок, протянув ее собеседнику.

– Прошу вас просмотреть эту информацию, тут не особенно много. Меня интересует, действительно ли все соответствует, гм, вашей истории? Будущей истории, понятно. Нет ли там каких-нибудь ошибок?

– Это то, что я думаю, товарищ Сталин? – принимая документы, переспросил Сергей.

– Ну, я все-таки не товарищ Мессинг, который, как люди говорят, чуть ли не мысли читает, – добродушно усмехнулся тот, – но ваш вопрос мне вполне понятен. Да, это сведения, полученные от ваших, – Сталин все же сделал крохотную паузу, прежде чем произнести все еще непривычное для него слово, – бывших реципиентов . Полагаю, вы ведь догадываетесь или даже знаете, что мы их нашли? И не только ваших, но и других… ваших товарищей?

– Разумеется, знаю, Иосиф Виссарионович. Точнее, догадываюсь. Во все подробности я и сам, откровенно говоря, не посвящен, но полагаю, что именно так и планировало мое руководство.

– Тогда читайте, товарищ Кобрин, не станем терять времени. Нам сегодня еще о многом нужно поговорить. И пейте чай, не нужно меня стесняться.