Олег Таругин - Комиссар госбезопасности. Спасти Сталина! [litres]

Старший лейтенант Федор Кобрин, февраль 1942 года

Несмотря на первоначальные опасения, добраться до железнодорожной станции разведгруппе удалось без осложнений. Зашли через разрушенный в ходе декабрьского контрудара поселок, удачно прилегающий к самому лесу, откуда до цели оставалось всего ничего, меньше километра. Собственно говоря, до самой станции наши войска не дошли, остановившись километрах в десяти, но по поселку и станции отработали со всем тщанием, используя и авиацию, и реактивные минометы, благо заранее предупрежденные жители покинули свои дома еще за несколько дней до наступления. Пути и основную инфраструктуру немцы за это время, понятно, восстановили, а вот раскатанное бомбами и эрэсами буквально по бревнышку поселение так и стояло заброшенным и занесенным злым февральским снегом.

Укрывшись в руинах одного из наименее пострадавших зданий, пятеро советских разведчиков дождались сумерек, отдыхая после изнурительного марш-броска и попутно изучая местную обстановку. Которая в общем и целом радовала: подходы к станции фрицы, хоть и охраняли, но подобраться, тем более в темноте, для опытных бойцов вполне реально. А неопытных в этом рейде попросту не было, с собой старлей Кобрин взял исключительно ветеранов, не раз и не два ходивших во вражеский тыл, ребят обстрелянных и имеющих боевые награды.

Располагайся поселок хоть немногим ближе и выше по рельефу, на станцию можно было бы и вовсе не соваться, высмотрев все необходимое в бинокли, коих на группу имелось аж три штуки, но – увы… Поселок находился пусть в неглубокой, но низине, так что разглядеть происходящее никакой возможности не имелось. Значит, придется рисковать, поскольку полученный приказ двояких толкований не допускал: не позднее пяти часов утра командование должно получить подтверждение, прибыл ли под разгрузку эшелон с новейшими тяжелыми танками, или авиаразведка ошиблась, приняв за танки какой-то иной груз. А в том, что летуны вполне могли опростоволоситься, особых сомнений не было. Погода в последние дни снова начала портиться, небо затянула плотная облачность, летать ниже кромки которой было чревато. Являющуюся стратегическим объектом станцию прикрывало сразу три батареи ПВО, тяжелая, из четырех 8,8-см FlaK 36/37, и две легкие, вооруженные двадцатимиллиметровыми скорострельными автоматами.

Так что последнее слово, как обычно, оставалось за фронтовой разведкой. Если подтвердит, через час после получения шифрованной радиограммы сюда наведаются тяжелые бомбардировщики, с полной бомбовой нагрузкой на борту дожидающиеся коман-ды (или отмены оной) на своих аэродромах. Которым на низкую облачность, в принципе, наплевать – они ориентируются по радиомаякам и по такой крупной цели, как станция, никак не промахнутся. А после первых удачных попаданий можно будет работать уже прицельно, по ориентирам, поскольку пламя от возникших возгораний никакие облака не скроют…

Ну, а опровергнут – вступит в действие запасной план, и сразу несколько РГД уйдут в направлении близлежащих ж/д узлов, разыскивая секретный эшелон, сведения об отправке которого получены от одного из советских агентов аж в самом гитлеровском генштабе. Найдут, конечно, куда он денется, чай, не иголка. Вот только сколько на это потребуется времени, никто не знал: сутки, двое, больше? А время, которое ты отдаешь противнику, всегда и на любой войне стоит дорого, крови и жизни бойцов, иногда далеких и незнакомых, а порой – твоей собственной и твоих боевых товарищей. Но пока до урочного часа, когда предстоит выйти в эфир, оставалось еще несколько часов, уйма времени…

– Ну, вот как-то так, братцы, – подытожил недолгое совещание Кобрин, аккуратно складывая и пряча в планшет лист бумаги с начертанной от руки схемой железнодорожной станции. – Заходим двумя группами, мы с Серым идем со стороны паровозного депо, Леша с Вадиком – через разбомбленные пакгаузы, и там, и там есть где укрыться. Василь с рацией ждет на точке, поскольку рисковать ценным оборудованием никакого права у нас нет.

– Кто б сомневался, – мрачно буркнул радист. – Снова в тылу сидеть…

– Не в тылу, а в боевом прикрытии! – строго поправил Федор. – Если мы нарвемся и нашумим, сигналы помнишь?

– Так точно, помню. Красная ракета одиночного огня – «танков на станции нет, данные ошибочны». Тройная зеленая – немедленно выходить в эфир, подтверждая разведданные.

– После чего?

Радист тяжело вздохнул:

– После чего скрытно возвращаюсь прежним маршрутом к точке сбора «2».

Старший лейтенант слегка повысил голос:

– Неполный ответ, товарищ старшина. Ну, почему не слышу?

– Виноват, не успел сказать. Возвращаюсь, не вступая в бой и не пытаясь помочь основной группе. В точке сбора жду сорок минут, после чего ухожу резервным маршрутом.

– Вот теперь правильно, – серьезно кивнул Кобрин. – Вася, если нас обложат, ты с одним автоматом ничем помочь не сумеешь, только зазря рядом ляжешь! Зато, когда до наших доберешься, хоть расскажешь, что да как случилось. Неохота без вести пропавшим числиться, обидно как-то, особенно теперь, когда мы немца в хвост и в гриву гнать начали. Понятно объяснил?

– Так точно, понятно. Приказ не нарушу, не переживай, командир, – насупился радист.

– Вот и ладненько. Ну чего, бойцы? – ухмыльнувшись, старлей оглядел свое невеликое воинство. – Все готовы? Добро. Тогда попрыгали – и вперед, время не ждет…

Открытое пространство одетые в белые маскхалаты разведчики преодолели буквально за четверть часа – даже особенно скрываться не пришлось, благо местность оказалась мало что пересеченной, так еще и со множеством засыпанных снегом воронок, оставленных не попавшими в цель советскими бомбами и реактивными снарядами. С одной стороны, это доставляло определенные сложности – внезапно провалиться в невидимую под настом ямину никому не хотелось, с другой – было где укрыться, когда фрицы лениво шарили по окрестностям лучом установленного на одной из караульных вышек прожектора. Хорошо, хоть осветительных ракет не запускали, не передний край, чай. Заодно повезло, что гитлеровцы не стали заморачиваться с оцеплением станции – то ли личного состава не хватало, то ли сочли подобное излишней перестраховкой, то ли решили не привлекать к разгрузке излишнего внимания.

В конечном итоге обе группы благополучно добрались до цели. Старлей Кобрин с сержантом Сергеем Лариным укрылись в руинах депо, от которого после нескольких попаданий советских фугасок весом никак не меньше четверти тонны уцелела только одна из несущих стен да обрушившиеся вниз остатки перекрытий, представляющие собой перекрученные ударной волной каркасные балки и рваные лохмотья присыпанного снегом кровельного железа. Младший лейтенант Алексей Кузьмин с сержантом Вадимом Пылевым схоронились в развалинах станционных складских помещений, некогда толстостенно-краснокирпичных, царской еще постройки, но ныне тоже перемолотых тротилом до абсолютно неремонтопригодного состояния. Наблюдательные позиции разведчики выбрали удачно, недаром корпели перед выходом над оставшимися с довоенных времен схемами, переданными из разведотдела армии. Развалины депо располагались в районе выпускных стрелок, пакгаузы – входных. В итоге вся станция оказывалась как на ладони – если, конечно, найдешь подходящее место, желательно где-нибудь на верхотуре, чтобы виднее было. Ну, и незаметнее, понятное дело…