Олег Таругин - Комиссар госбезопасности. Спасти Сталина! [litres]

– Товарищ Сталин! – молнией метнулся вперед Николай Сидорович. – Вы целы?

– Как видишь, – буркнул тот. – Ну, чего столпились? Николай, распорядись – вон, товарищу народному комиссару медицинская помощь нужна. И товарищу Поскребышеву тоже. Остальным тут делать нечего. Пусть делами занимаются. А с тобой мы после поговорим. Работай!

Обернувшись к Кобрину, Иосиф Виссарионович коротко дернул головой:

– Товарищ генерал-майор, выполни мою просьбу, собери бумаги. А Зыкин пускай тебе поможет. Не нужно, чтобы секретные документы на полу валялись, нехорошо это, неправильно. И поторопитесь, холодно тут. Нужно в другое место пойти, да.

– Так точно, товарищ Сталин! – спокойно выдержав тяжелый взгляд Власика, который, судя по поведению хозяина кабинета, был не в курсе настоящей личности командарма Ракутина, а значит, и всего остального, четко кивнул Сергей. – Товарищ лейтенант, приказ слышал? Давай живенько, ты вон оттуда начинай, а я – с этой стороны. Потом пробежишься по кабинету, чтоб ни один листок в какую щель не попал.

– По папкам? – нахмурившись, счел необходимым уточнить Витька, смущенно сжимая в кулаке окровавленный носовой платок. Судя по всему, окончательно в себя Зыкин пока так и не пришел. Впрочем, состояние боевого товарища Кобрин прекрасно понимал: сначала с самим товарищем Сталиным встретился, а затем вместе с ним едва не погиб. Какое уж тут душевное спокойствие, откуда ему взяться?

– Вить, да просто собирай, найдется, кому рассортировать. Давай, быстренько, незачем тут долго находиться. Окна, вон, вышибло, а на улице совсем не лето. Товарищ Сталин замерзнуть может, а без этих документов он кабинет не покинет, сам понимаешь.

– Товарищ Сталин, – неожиданно подал голос Власик, накидывая на плечи Вождя невесть откуда взявшуюся шинель. – Полагаю, у товарища Ракутина и товарища лейтенанта госбезопасности нет допуска к документации такого уровня…

Медленно повернув голову, Иосиф Виссарионович несколько секунд сверлил глазами начальника охраны, отчего тот явно нервничал, но все-таки снизошел до объяснений:

– Уже есть, я так решил. Товарищ Поскребышев ранен, что ж мне, самому их собирать? Занимайся своим делом, Николай Сидорович, а в другие не лезь. Ты меня охранять должен? Вот и охраняй, а то чуть не убили, да. Пусть твои сотрудники разберутся, что за стрельба в коридоре была перед тем, как бомба упала. Это сейчас самое важное. Работай. Доложишь через час.

– Простите, товарищ Сталин, – стушевался тот. – Через час будут первые результаты!

Куда именно их отвели, Кобрин точно не знал. Судя по всему, в переоборудованный под бомбоубежище подвал бывшего Сенатского дворца, где высшее руководство страны должно было пережидать вражеский авианалет, если не имелось возможности или времени добраться до основного укрытия. Небольшая комната напоминала сталинский кабинет в миниатюре: и телефонная связь имелась, и стол для заседаний, и даже занавешенная карта СССР на стене. С точки зрения Сергея – так даже и поуютнее верхних апартаментов, каких-то излишне просторных, под стать всему зданию в целом. Компактненько так, чем-то даже похоже на кабинет генерал-лейтенанта Роднина…

Произошло это, понятное дело, не сразу: сперва Вождя осмотрели врачи, после почти что получасового обследования однозначно признавшие, что близкий взрыв фашистской авиабомбы остался без серьезных последствий. Все время медосмотра Кобрин с Зыкиным проторчали в коридоре, поскольку никакого иного приказа не имели. Витька подпирал стену, прижимая к груди пухлую пачку папок и отдельных листов; Сергей же бродил, провожаемый настороженными взглядами охранников, туда-сюда, размышляя над произошедшим. Потихоньку оные размышления сворачивали в нужную сторону, превращаясь во что-то более-менее осмысленное. По крайней мере, теперь майор примерно представлял, чем именно по ним шарахнули.

Правда, вопрос, «кто именно это сделал», пока оставался открытым. Нет, оно, конечно, понятно, что фрицы, но с чьей подачи? Кто их надоумил использовать эту самую экспериментальную управляемую бомбу именно подобным образом? В прошлой истории ничего подобного ведь и близко не наблюдалось, даже в планах. Начиная с сорок третьего года гитлеровцы использовали ее исключительно в качестве противокорабельной, для чего она, собственно говоря, и разрабатывалась. Но самое важное другое: каким образом она наводилась на цель? Как в реальной истории, штурманом-оператором при помощи радиоуправления и сигнального трассера в хвосте? Или подсветившим мишень диверсантом с лазерным целеуказателем? Но в 1941 году подобное – полный бред. Скорее всего, радиомаяк – не зря же в коридоре кто-то стрелял.

Ох, не случайно у него так неспокойно на душе! Что-то пошло не так… вот только знать бы еще, что именно? Поневоле задумаешься, сами фрицы все это придумали – или им кто-то помог? Кто-то, кто знает о будущем гораздо больше других? Вдруг то, испытанное за несколько мгновений до взрыва ощущение начала темпорального переноса, неспроста? И он каким-то невероятным образом почувствовал рядом такого же «гостя», каковым сам является для этого времени? Чужака, так сказать? Гм, весьма любопытно… если это окажется правдой, получается, он сумеет обнаруживать тех, в кого подсадили матрицу донора? Но ведь с научной точки зрения – это полный нонсенс?! Или нет?

Выдерживающая положенную дистанцию охрана, усиленная по случаю покушения, не мешала, зорко следя, чтобы командарм, к которому САМ неожиданно проявил столь большое внимание, не выкинул чего-нибудь эдакого. Командарм ничего «эдакого» не выкидывал, меряя гулкими шагами коридор, и охранники понемногу успокоились, хоть бдительности и не потеряли. Да и сам Кобрин едва ли не физически ощущал, как понемногу спадает чудовищное напряжение крайнего часа. Вон, даже Витька, наконец, расслабился, опустившись на один из стоящих вдоль стены стульев. Драгоценные документы он при этом, понятно дело, продолжал прижимать к груди, аки заботливая мать – младенца. Впрочем, и правильно. Пропадет хоть один листик – задолбается доказывать, что не верблюд. Самому Кобрину куда проще, он тут, как ни крути, гость, пусть даже и желанный… Гм, вот он и снова назвал себя «гостем»…

После того как врачи убедились, что здоровье товарища Сталина в безопасности, короткий осмотр прошли и Сергей с Зыкиным. Много времени последнее не заняло: и тот, и другой отделались несильной контузией, несколькими ушибами и оставленными осколками стекол царапинами, которые кремлевские эскулапы со всей щедростью залили йодом. «Осматривались» и получали медпомощь по очереди, поскольку Витька категорически отказался даже ненадолго оставлять без присмотра секретные бумаги, с чем Кобрин в целом был абсолютно согласен. А уж затем двинулись в этот подземный кабинет-убежище…