Иван Оченков - Путь на Балканы

— Все лучше вашего револьвера, вашбродь, — флегматично отвечал унтер, внимательно озирая окрестности.

— Смит-Вессон — прекрасное оружие! — назидательно заявил Линдфорс.

— Так я разве спорю? Только в револьвере у вас шесть патронов, а в винчестере тринадцать. А всего получается девятнадцать, что по любому лучше, чем всего шесть.

— С твоей винтовкой по дальнобойности все равно не сравнится.

— Второму номеру дальность без надобности.

— Что?

— Тут вот что, — вздохнул Дмитрий сообразивший, что опять сболтнул лишнего. — Как говорит на проповедях отец Григорий, для всякого дела есть свое время и свой устав [62] Экклезиаст. . Вот, допустим, залягу я с винтовкой в засаду и буду караулить турок. А вы бы, господин подпоручик, в это время рядом со мной с биноклем или трубой подзорной осматривали местность, и указывали где какая цель.

— Хм, выглядит разумно, но зачем же винчестер?

— Затем, что если нас засекут, и мы не успеем смыться, то придется отстреливаться, а вот для этого эта американская хреновина будет хороша! Так-то она, конечно, дрянь-винтовка, но если ее правильно применить, будет в самый раз.

— И для митральез есть свое дело?

— А как же, с близкой дистанции, да фланговым огнем, чтобы ни одна сволочь головы поднять не могла…

Разговор этот они вели не первый раз, уже больше по привычке. Штабс-капитан Мешетич наотрез отказался устраивать какие-либо переделки вверенных ему картечниц, справедливо рассудив, что как там в бою еще неизвестно, а вот то что его за порчу казенного имущества взгреют, это как пить дать!

Линдфорс поначалу воспринял отказ как личную трагедию и очень удивлялся философскому отношению к реализации своих идей подчиненного.

— Ты, наверное, очень переживаешь? — в очередной раз спросил он у Будищева.

— С чего бы?

— Ну не знаю, мне отказ от усовершенствования митральез кажется возмутительным!

— У нас в матушке-России всегда так, — пожал плечами Дмитрий, — пока жареный петух никуда не клюнет, делов не будет.

— Ты думаешь, клюнет?

— Как гласит закон Мерфи: если неприятность может случиться в принципе, стало быть, она случится обязательно!

— Господи, какой-какой закон?

Но Будищев вдруг застыл и, не обращая внимания на офицера, впился глазами в какую-то точку на горизонте. Затем черты лица его неуловимо изменились, и он коротко велел Линдфорсу:

— Вот что, вашбродь, в темпе вальса скачите к батарее и скажите, чтобы они становились в круг и снимали митральезы с передков. По ходу сейчас тут будет жарко!

Офицер на какое-то мгновение пришел в замешательство от подобной наглости, и хотел было уже указать на место много о себе возомнившему нижнему чину. Но услужливая память тут же напомнила ему, что прогнозы Будищева имеют обыкновение сбываться и потому он, решив повременить с расправой, и попытался рассмотреть, что же так насторожило его подчиненного.

— Ты, полагаешь, это турки? — неуверенно спросил он, заметив в отдалении непонятно кем поднятые клубы пыли.

— Да пофиг что я думаю, если и наши, то опять зацепят и дальше поедут, а вот если нет…

Тем временем впереди и впрямь показались какие-то всадники и подпоручик, решив не искушать судьбу, пришпорил коня. Дмитрий же, воровато оглянувшись, сунул руку в седельную сумку и достал оттуда большой, как две соединенные подзорные трубы, бинокль. Его он тоже нашел среди трофеев. Продать сразу не получилось, подарить офицеру задушила жаба, а носить открыто не позволяла субординация. Беглого взгляда на повязанные вокруг шапок неведомых кавалеристов тюрбаны или чалмы оказалось достаточно — впереди были башибузуки, какого бы происхождения они не оказались. К тому же будь это казаки и горцы-мусульмане из кавказских дивизионов, они передвигались бы походной колонной, а не беспорядочной толпой.

Расстояние для стрельбы было великовато, и унтер вяло матюгнув турок, которые до сих пор не дали ему возможности обзавестись оптическим прицелом, повернул своего каурого конька назад.

— Погнали, Кузя, — сказал он ему и, потрепав за шею, толкнул бока благородного животного стоптанными каблуками.

Кузя в ответ печально скосил глаз на человека лишь недавно ставшего его хозяином, но брыкаться не стал и неторопливо поскакал в сторону своих.

Когда Будищев вернулся к батарее, там уже вовсю готовились к возможным неприятностям. Как бы Мешетич не относился к свалившимся на его голову пехотинцам, вражеская кавалерия это всегда серьезно. Поэтому снятые с передков картечницы ощетинились во все стороны своими многочисленными стволами, а вокруг них суетились номера расчетов. Коноводы отводили лошадей в сторону, а господа-офицеры встревоженно озирали окрестности.

— Не знаю, где воспитывался это бастард, но манежа там определенно не было, — язвительно заметил фон Розен, от внимательно взгляда которого, не укрылась неуклюжая посадка унтера.

— Нельзя быть совершенством во всем, — пожал плечами Линдфорс, перезаряжая винчестер. — Стреляет он как Аполлон, а прочее сейчас не слишком важно.

Вражеская конница рассыпалась в лаву и во весь опор неслась на батарею, ведя огонь на скаку. Ржание лошадей, улюлюканье всадников и беспрестанная пальба сливались в один грозный гул.

— Батарея, слушай мою команду, — начал Мешетич, стараясь перекричать шум и немного картинно вытянув палаш из ножен. — Орудиями, первое, второе, огонь!

Повинуясь его команде, канониры взялись за рукояти и принялись их крутить. Блоки стволов пришли во вращение, и в сторону противника полетел град свинцовых пуль. Было видно, как несколько башибузуков вылетели из седел, две лошади, очевидно убитые наповал, перекувыркнулась через головы, и бились в агонии, мешая следующим за ними. Все же потери атакующих были не слишком велики, но как ни странно им хватило. Не переставая визжать и стрелять наудачу, они вихрем промчались мимо позиций русских, чтобы скрыться в ближайшей лощине.

— Не любишь, курва, — пробурчал фейерверкер Приходько и добавил еще пару заковыристых фраз.

— Сейчас вернутся, — пробурчал Будищев, внимательно осматривая окрестности.

Пехотинец оказался прав, небольшая группа турецких иррегуляров появилась с другой стороны и принялась обстреливать батарею. В их сторону немедленно открыла огонь еще одна картечница, но не слишком успешно. Один из патронов сработал с задержкой и выстрелил не тогда, когда ему полагалось, а когда гильза покинула казенник. По счастливой случайности никто не пострадал, но артиллеристы шарахнулись от своей митральезы как черт от ладана. Ситуацию спас Дмитрий, взявшийся за винтовку и принявшийся отстреливать врагов, будто в тире.

— Браво, — снисходительно похлопал в ладоши фон Розен, — похоже, вы не преувеличивали!