Игорь Валериев - Ермак 1. Начало [CИ]

- А как давно они ушли? - поинтересовался Савватей Раздобреев.

Я не успел ответить, меня опередил Леший:

- Два, три часа назад, Сава. Может чуть-чуть больше. Хотя вряд ли.

- Так что будем делать? - вновь поднял я самый злободневный во все времена вопрос.

- По моему мнению, нагнать и наказать, - заговорим Ромка, тряхнув своим рыжим чубом. - Нас одиннадцать вооруженных казаков. Разве не справимся. Тоха вон один двадцать одного варнака положил. А мы что хуже?

Одобрительный гул других казачат показал, что все согласны с Лисом и готовы искать приключения на свои пятые точки. В общем, как один обещают всех бандитов убить и надругаться над телами или сначала надругаться, а уж потом убить. А на самом деле ситуация из разряда 'не дергай дракона за хвост, вдруг тот решит оглянуться', но казачата этого не понимают.

- А ты что думаешь, Тоха? - задал мне вопрос мой названный брат Рома Селевёрстов.

- Я против.

Десять пар глаз с изумлением уставились на меня, даже Тур, Леший, и Дан развернулись в мою сторону.

- Объясняю почему. Во-первых, варнаки числом в десять или чуть больше человек убили двух офицеров и трёх казаков строевого разряда. При этом двух казаков закололи в спину одним ударом. Судя по ранениям оказать сопротивление смог только старший по возрасту офицер. Из сказанного можно сделать вывод, что варнаки хорошо умеют внезапно нападать, причём не из засады, а подкравшись к казаку, находящемуся в дозоре, и отлично владеют оружием, как холодным, так и огнестрелом. Потерь они не понесли. Еще один плюс к их умениям. Про нашу готовность к таким боевым действиям я ничего положительного сказать не могу.

Я сделал паузу, наблюдая за казачатами, которые в упор смотрели на меня, и не увидел понимания моим словам. У всех в глазах горел азарт охотника, который взял след зверя.

- Во-вторых, судя по следам, варнаки заглянули к убитым на огонёк костра их бивака. Сделали своё чёрное дело и вернулись на свою тропу. Не факт, но весьма возможно, что в конце пути или где-то на тропе в оговорённой точке их ждут товарищи. Как мне рассказывал мой дед, у хунхузов в основном их разбойничьи ватаги состоят из тридцати-пятидесяти человек. При этом, те о ком мы говорим не какие-нибудь туфей - обычные бандиты, а мацзей, то есть конные разбойники, которые у хунхузов можно сказать гвардия. Если мы столкнёмся с такой группой, то нам останется только героически погибнуть.

Смотрю в глаза казачат и понимания не вижу. Выражение на лицах 'кто не с нами, тот против нас'. В общем, они все мальчиши-кибальчиши, а я мальчиш-плохиш, который жаждет получить банку варенья, да корзину печенья. Ладно! Продолжим.

- В-третьих, если взять во внимание, что варнаки сотворили с женщиной и её дочкой, желающие потом могут посмотреть, то какими-либо моральными препонами они не страдают. Зная, что за совершённое преступление им грозит вечная каторга или петля, биться варнаки будут насмерть. А из вас, хоть кто-нибудь в своей жизни в человека стрелял, убивал? Сможете не задумываясь нажать на курок, глядя в глаза тому, в кого стреляешь?

После этих вопросов, смотрю, кое-кто из казачат опустил глаза в землю, задумавшись о чём-то своём очень важном и интимном.

- В-четвертых, если хоть с кем-нибудь из вас, хоть что-то случиться, ваши отцы и деды-старейшины меня сиротинушку на куски порежут и скажут, что так и было. А мне ещё пожить охота!

Тут меня прервал самый неразговорчивый из казачат Устин Филиппов:

- Тоха, мы всё понимаем. Конечно, с одной стороны нам ещё далеко до нормального казака строевого разряда, но с другой стороны за шесть месяцев ты нас очень многому научил, причём такому, что моя родня, как ты говоришь, офигевает. Когда я деду и отцу рассказываю чем мы занимались на тренировках, особенно, как ты называешь, на занятиях по тактике ведения боя, то мой батя только головой крутит в восхищении, а дед говорит, что такое не каждый старый пластун-кубанец сообразить мог бы, не говоря уж о забайкальских, да наших амурских. Видно и правда бурлит в тебе кровь твоего предка - Ермака Тимофеевича. То не мои слова, а моего деда. А выстрелить в бандита, я думаю, любой из нас сможет.

'Млять, ну я и кретин, - мысленно дал себе тумака. - Не мог додуматься до того, что казачата дома будут рассказывать о наших занятиях. А отцы и папы у них отнюдь не дураки, все нововведения сразу смогут вычленить из рассказов своих деток и внуков. Я тут основы действий групп спецназа двадцать первого века преподаю, а казаки считают, что во мне кровь Ермака бурлит. Но лестно, что не скажешь, очень лестно, но за своим лексиконом из будущего надо следить. Офигевают они! Всё, не отвлекаемся'.

- И в пятых, Ус, командира, пока он не закончил свой доклад прерывать нельзя. А если серьёзно, хрен мы их без потерь возьмём. Но если не попытаемся, то занятия наши прекратятся. Не сможем мы друг другу в глаза смотреть. А по сему: 'Смирно! Слушай приказ'.

Десять пар, засиявших радостью глаз, уставились на меня, а я продолжил:

- Вторая и третья тройки вместе с Лисом достаёте плащ-палатки и пакуете, заворачиваете трупы убитых и перетаскиваете их к началу тропы от брода в сторону станицы к лиственницам, слева от тропы.

Кто-то из казачат, кажется Сава, судорожно вздохнул. А что вы думали? Война - это когда ты в черной бурке и папахе, с шашкой наголо летишь на белом коне, как Чапаев рубить врага. Хренушки!!! Война - это грязь на форме, теле, оружии и в душе. Война - это мокрые, вонючие портянки, слизь в промежности и сопревшее белье, заскорузлый от грязи и крови камуфляж и бушлат, которые проще выбросить, чем отстирать. Это злость, тоска и пустота в душе после неудачной операции и полный стакан неразбавленного спирта, позволяющий об этом забыть. Вобщем, война - это грязь, вонь, голод, постоянное недосыпание, боль и физическая, и моральная! Раз решили воевать, пускай учатся всему.

- Тур и Дан начинайте рубить сапёрными лопатками молодые деревца и делать слеги, из которых собрать помост на высоте около двух метров между тех двух лиственниц, - я указал на них рукой. - Лис, после того, как закончите переносить упакованные трупы, подключаетесь к Туру. На помосте должны разместиться убитые и лишние вещи. В преследование идём налегке. Я и Леший охраняем периметр. Оружие за спиной, готовое к бою. Клювом не щёлкать. Вольно. Разойдись.

Где-то через час закончив с делами по устройству трупов и не нужных в преследовании варнаков вещей на недосягаемой для основной массы зверья высоте, тронулись в путь. Я с Лешим в головном дозоре. Ромка, который вёл остальную группу, был заинструктирован до слёз. Если со мной и Лесковым, что-то случится, остальные сразу разворачиваются и намётом уходят в сторону станицы, бросая всё, включая запрятанные трупы и вещи. Назад возвращаются только в сопровождении большого отряда взрослых казаков.